Однако сейчас рука потянулась к блокноту сама, я села за стол… А очнулась только когда сработала шимка и рявкнула голосом недовольного Хенга:

— Командир — КП!

— Слушаю, — заторможенно ответила ему, откладывая ручку. Для этого пришлось приложить нешуточное моральное усилие, я отодвинулась от стола и нервно потёрла ладонью лицо. Какой-то припадок, честное слово…

— Таащ командир, ты там не проснулась, что ли, ещё? — спросил звездочёт ворчливо. — Уже четверть часа как твоя вахта, ты меня сменять-то вообще собираешься?

Я ругнулась, заверила, что через пять секунд буду, нацепила пилотку и выскочила из каюты, продолжая материть про себя ксеноса и его странные способности. Желание рисовать, конечно, лучше желания трахаться с этим типом, но я всё-таки предпочитаю контролировать свои поступки. А в том, что этот «созидательный» порыв — из той же области, что и сложности фельдшера, я не усомнилась ни на секунду. Уж очень всё одно к одному.

Что ж, теперь я знаю, как это работает. Осталось понять, как этому противостоять.

Отпустив Хенга с миром и проведя обязательную для приёма вахты проверку основных систем, я откинулась в кресле и обвела затылки мозгоящера и пилота ищущим взглядом. Ищущим, чем бы полезным занять эти головы и заодно свою, потому что в отсутствие насущных дел мысли норовили свернуть на знакомую скользкую дорожку: к ксеносу. Клубились бесчисленные вопросы без ответов, возникали пространные конструкции из предположений и подмывало опять воспользоваться служебным положением и подключиться к камерам. Но если с первыми я ничего сделать не могла, то последнему желанию противилась стойко. Стыдно подглядывать, особенно если тебя могут за этим застукать.

Я даже пожалела в какой-то момент, что не взяла с собой блокнот: всё-таки лучше рисовать, чем маяться этой дурью. Задумалась, кого бы отправить за ним так, чтобы боец потом не болтал, но так и не успела определиться, надо ли мне это или нет и если надо, то насколько.

— КП — машинному! — прозвучал как всегда неадекватно-бодрый голос Николяуса. То есть лейтенанта Николя Поля Моро, самого младшего из мазутов.

— Есть КП! Что там у вас?

— Здравия желаю, товарищ командир! — Он, по — моему, единственный на моей памяти боец, который не ленится чётко артикулировать вот это старое «товарищ», не сокращая до невнятного «таащ». — У нас тут некоторые сложности возникли, мы не вполне уверены, что должны предпринять. Александр Васильевич полез в технологическую шахту, а мне велел с вами связаться. Хотя я предлагал мне лезть, я же всё-таки поменьше буду, но товарищ старший механик не одобрил эту идею…

— Ник, чего ты мямлишь, как курсант на первом свидании? Ты боевой офицер или где? — оборвала его. — Докладывай по существу! За каким половым органом деда в шахту понесло? Что за сложности? Что он дословно сказал?

— Товарищ командир, я не вполне уверен, что могу это повторить, — после короткой паузы решил лейтенант.

— Почему? — опешила я. Видимо, голос прозвучал достаточно выразительно, потому что пилот заинтересованно обернулся ко мне и вопросительно приподнял брови.

— Александр Васильевич выразился в свойственной ему манере.

— И что?

— Товарищ командир, неудобно, вы же… женщина.

Я зависла с ответом на несколько долгих секунд, пытаясь проглотить всю ту свойственную деду манеру, которая так смущала нашего юного лейтенанта, и выразиться прилично.

До чего упрямый и убийственно воспитанный тип! Насколько помню, он у нас из аристократов, причём совсем даже не обедневших, зачем его в мазуты понесло — большой вопрос. Николя уже три месяца служит под началом старшего механика, каплея Гаврина, которого весь остальной экипаж зовёт дедом Сашей, а перековать пугающе приличного парня пока не удалось.

— Николяус! — наконец, нашлась я. — Неудобно голой задницей пробоину в космосе затыкать, мёрзнет! Давайте по делу, лейтенант Моро, не злите меня.

— В общем, Александр Васильевич сказал, что там какая-то зелёная ня в вентиляции, и полез её ловить за… Товарищ командир, я не думаю, что это существенно. А мне он велел об этом доложить. Он предположил, что… хм. Некое животное проникло в корабль на планете вместе с пассажиром.

— Аллилуйя, он разродился! — возрадовалась я. — Будешь мне теперь все доклады вместо деда делать. С секундомером, и попробуй только в пять секунд не уложиться. Будем вырабатывать среди тебя краткость и конкретность мышления. Информацию приняла, отбой. Стас, — обратилась я к пилоту Станиславу Морину, — просмотри внимательно все записи камер в то время, когда мы были на планете, во всех диапазонах. Дед говорит, к нам пробралась какая-то инопланетная форма жизни. В упор не представляю, как датчики её пропустили… Хотя нет, представляю, у нас нынче всё с одним муделем связано, других нет. Смотри внимательнее на пассажира, вдруг правда он пронёс. Помощник командира — КП! — вызвала я Никваса.

^Мудель — распространённое в космофлоте ругательство, также возникшее в докосмические времена от слов «мидель» (середина) и «пудель». Считается очень оскорбительным.^

Николай побудке не обрадовался, но проблемой проникся и пообещал сделать в лучшем виде. Что — не уточнил, а я и спрашивать не стала, поскольку помощнику всецело доверяла.

Конечно, гораздо интереснее было бы сбегать в машинное самой, а не делиться развлечением с кем-то. Но это недостаточный повод для оставления вахты, потому что достаточным может считаться только гибель корабля, и, кроме того, подобные ситуации полностью в компетенции помощника, именно на нём контроль за всеми бытовыми вопросами. Вот пусть и контролирует. А я подумаю: мне, как командиру, именно это положено делать.

А подумать было о чём.

Дед предположил единственный правдоподобный способ проникновения инопланетной формы жизни на корабль, только имелось одно но. Даже два.

Во-первых, я почти не сомневалась, что пилот на записях ничего не найдёт. Какой прок был бы от защитных и фильтрующих систем, если через них не то что вирус — животное может пройти, не напрягаясь? Причём тут не играет роли, само оно или в рукаве пассажира. Если бы хоть одна из систем могла его заметить, она бы заметила и подняла тревогу. Значит, или животное каким-то образом умело скрываться от датчиков — что, учитывая таланты уроженца этой же планеты Нану, было бы не удивительно, — или проникло на корабль иным путём.

Но последнее тоже сомнительно, потому что есть еще «во-вторых». В шлюзе контрольных систем разного рода гораздо больше, чем в других местах, но и в остальных частях корабля полно, в том числе и тех, которые реагируют на разнообразную живность. На военных объектах за чистотой и санитарией следят тщательно, а вот поручиться за очистные станции трудно, и как раз на них подцепить какую-нибудь гадость проще простого. Увы, крысы и тараканы, несмотря на все старания, вышли в космос вместе с человеком. Ну а поскольку глобальная борьба с разгильдяйством обладает той же эффективностью, что прокачка вакуума по замкнутому контуру, умные люди предпочитают оснащать корабли системой дезинфекции и дезинсекции, которую уважительно именуют Ларисой Станиславовной. Потому что шифр у неё такой — «Лариса», у нас исторически в армии любят неожиданные названия. А Станиславовна — потому что она «Лариса-СТ», то есть стабилизированная, улучшенная модель. Она многофункциональная, содержит дублирующий контур контроля состояния систем жизнеобеспечения и кучу телеметрических систем.

Я не мазут и всех её способностей не знаю, но за вентиляцией Лариса следит точно. А она дама капризная, но строгая и внимательная, мимо неё ни одна гадость не проскочит — за что, собственно, её ценят на флоте и используют на кораблях последние, если мне не изменяет память, лет сорок. И я терялась в догадках, за какой такой надобностью деда понесло пешком в шахту, потому что Лариса всяко наблюдательней, и если уж она не заметила, то у него шансов нет.