Арман кивнул, отчетливо скрипнув зубами. Юный Антуан, не обращая на меня внимания, продолжил заниматься обычным делом – незаметно выуживать и рассматривать козявки из носа (за пять лет он повзрослел, но любимый вид досуга, как видно, не сменил). И только Эмилия шагнула вперед и крепко меня обняла. Она всегда была единственным вменяемым членом этого семейства.

– Я рада тебя видеть, Петя, – прошептала она.

– И я тебя, Эм, – искренне сказал я. – Ты просто сияешь.

Сестра грустно улыбнулась комплименту. Она ничего не унаследовала из аристократической красоты своей матери, зато взяла от отца острый подбородок и глубоко посаженные глаза. Умные, грустные глаза человека, ничего не ждущего от жизни. Ее считали скучной и некрасивой. Старая дева в двадцать девять лет со всеми полагающимися обязанностями непристроенной женщины-дракона: благотворительность, посещение выставок современного искусства, безупречная репутация в плане любовных похождений. Сомневаюсь, что они были, эти похождения, под таким-то контролем матери и брата. Я думал, это пережитки прошлого, но нет – высшая знать Сильверграда до сих пор следовала устоям столетней давности.

– Антуан, – печально велела матушка своему младшенькому, как раз извлекшему из носа какой-то, судя по заинтересованному лицу, незаурядный экземпляр козявки, – пожми брату руку.

– Нет, нет, – быстро проговорил я. – Не стоит. Обойдемся без рукопожатий с детьми. Эпидемиологическая обстановка в городе… не очень.

Ганье уселись и выжидающе на меня уставились. Все, кроме Эмилии. Сестра отошла к окну. Ей никогда не были интересны деньги. Она призналась однажды, что мечтает иметь собственную мастерскую и делать серебряные украшения. Отец даже подарил ей набор инструментов незадолго до смерти. Думаю, их у Эм отобрали сразу после похорон. Я тогда уехал. Жалею, что не задержался и не поддержал Эмилию.

Я сел в кресло, хотя Ганье не приглашали меня вытянуть усталые ноги. Они продолжали молчать и дружелюбно улыбаться. Как бойцовая собака, готовая откусить вам голову.

Первым не выдержал Арман:

– Ты явился за наследством? Спустя столько лет?

О, да мы искренне возмущены! Как же, старший брат все-таки потребовал свою долю!

– Да, Арманчик, – ласково проговорил я, знаю, как сильно брат ненавидит любые уменьшительно-ласкательные игры с его именем. – Я приехал забрать то, что принадлежит мне по закону. Папин ресторан «Вольный маг».

Ганье молчали. Долго. Юный Антуан даже отвлекся от спелеологических изысканий и удивленно переводил взгляд с маман на брата.

– И все? – недоверчиво спросил Арман. Братец явно ожидал, что я буду требовать долю в общем наследстве. – То есть… я хотел напомнить, что брак отца и твоей матери не был признан Драконьей Диаспорой и…

– Я в курсе, братец. Ты раз пятьсот объяснял мне, что я не имею право на наследство Ганье. Я разве на него претендую? Я ведь не идиот. Стоит мне об этом заикнуться, и твои друзья юристы-экономисты-банкиры размажут меня по стенке. Но я также знаю, что к завещанию была приложена дарственная. И ее не смогут опротестовать даже носатые лепреконы в дорогих костюмах. Отец сделал все, что мог в той ситуации – подарил мне ресторан по закону Драконьего Дара. Он всегда знал о моих слабостях. Обожаю дарить людям радость, особенно гастрономическую.

– Харчевню, – Арман вернулся к привычному уничижительному тону, глаза его забегали. – Он подарил тебе харчевню. Темное, убогое местечко с дурной репутацией. Рестораном его сделал я!

– Ты?! – Эмилия повернулась от окна. Я впервые вид такой гнев на лице сестры. – А ты не ошибаешься? Ты его испортил!

– Эм, деньги семьи… – поморщившись, начал брат.

– О да, конечно, ты давал мне деньги! А я там дневала и ночевала! Подготовила проект модернизации, наняла людей, завоевала сердца посетителей, начала получать прибыль! Чтобы ты потом пришел и сделал из папиного любимого места… китч!

– Дети! – слабым голосом протестующе проговорила матушка. – Эмилия, что с тобой? Пожалуйста, успокойся!

– Мне просто надоело, мам, – отрывисто проговорила сестра, глядя в глаза Арману, – что меня здесь считают пустым местом! Я рада, что Петр заберет у вас «Вольного мага»! Надеюсь, хоть он сохранит в ресторане остатки чего-то… папиного! Пусть он, если я не могу!

Мне было жалко Эмилию. Надо же, мое требование разворошило улей. Или вулкан спящих страстей. Однако побледневшая сестра обняла себя за плечи и снова отошла к окну. Протест дался ей нелегко. Лиха беда начало, сестрица.

– Спасибо, Эм, – сказал я. – Я еще не был в «Вольном маге». Собираюсь наведаться туда в ближайшее время, например… сейчас. Не желаешь составить мне компанию?

Эмилия посмотрела удивленно, тряхнула головой и сказала:

– Почему бы нет? Я только возьму сумочку и плащ.

Арман напрягся:

– Постой, Петр, мы еще не обсудили…

– С моими юристами обсудите, – бросил я. – Очень рад был всех повидать, – я поклонился, надеюсь, достаточно куртуазно. – Особенно тебя, юный Антуан. Ты просто воплощение семейных ценностей Ганье. Желаю не болеть.

… Мы с Эм ехали в такси. Сестра молчала. Я ни о чем ее не спрашивал. Сама заговорит, когда захочет. И она заговорила, когда мы проезжали мимо реки:

– Я собиралась выйти замуж.

– Когда? – встрепенулся я. – За кого?

– Три года назад. Когда Арман уехал. Надеялась, что в его отсутствие смогу убедить маму. Не смогла. За кого? За того, кого моя семья никогда бы не приняла. Как тебя, Петенька. Я влюбилась. Он был… мой человек, мой мужчина, самый… мой. Дивный. Полукровка. На четверть метаморф. Без шансов, да? А я все-таки надеялась, глупая.

– Вы еще встречаетесь?

– Арман нанял людей. Его очень сильно избили… и он уехал.

– Сбежал, – я нахмурился.

– Не говори так. Я надеюсь, что они его не покалечили, что он не… умер. И я рада, что в моей жизни была… любовь, короткая, но настоящая. Вряд ли мне выпадет еще один такой шанс.

– В «Вестнике мага» тебя почти сосватали за этого… смазливого гуляку, сына Серого Аспида, дракона из Сакральной Дюжины.

– О да. Прекрасная партия, – Эмилия горько усмехнулась. – Потасканный кобель. Прогулял все, что мог. Теперь поглядывает на мое приданое. Очень сожалеет, что в комплекте с приданым иду я.

– Держись, Эм. Я знаю, ты можешь. Просто пошли свою семейку к нежити.

– Тебе хорошо говорить. У тебя даже фамилия другая: ты Ракитников, а не Ганье. Хотя ты очень похож на отца, такой же красивый. И с нашей последней встречи стал еще интереснее, возмужал. Все время носишь очки от солнца. Зачем они тебе? У тебя такие выразительные глаза!

– В Сильверграде слишком много огней, зрение портится, – отшутился я. – Где Арманчик болтался три года?

– Он вляпался в одну неприятную историю с ведьмаками. Он их ненавидит. Считает отребьем. Вечно доказывает, что они злоупотребляют своей властью в городе. В тот раз брат зашел слишком далеко… и еще транс-дурь. Дядя отослал его подальше, в какой-то провинциальный мир. Когда стихли разговоры, Арман вернулся. Без жены, хотя предполагалось, что он совершит там брачный полет, по договоренности, разумеется.

– Ясно.

– Мы приехали, – сказала Эмилия. – Узнаешь папину харчевню?

– Нет, – ошеломленно произнес я.

Синтия

Итак, платье! А ну-ка, что у нас в шкафу? Из всего, что я в разное время «случайно» забывала вернуть спонсорам, для сегодняшнего вечера и события, к нему приуроченного, больше всего подходило красное мини, с тонкой сеткой поверх шелкового чехла. На сетке по подолу были вышиты языки пламени.

Огонь я люблю – я ненавижу копоть, пепел и золу. В эту квартиру, мое третье жилье в Сильверграде (первые были откровенными лачугами), я влюбилась из-за ванны, большой, роскошной, с автоматическим подогревом для тех, кто любит часами нежиться в воде. Я терла руки и лицо до красноты, обмазывалась отбеливающими масками и втирала в голову душистые эссенции, стараясь вывести въевшуюся под кожу копоть и вернуть волосам природный оттенок. Теперь ни одна душа не догадается, что меня много лет держали у плиты и камина, испачкав с ног до головы сажей.