Однажды к нам домой пришёл компьютерных дел мастер. В тот день мы с Шурой уехали в гости к её подруге, Татьяне. После случая со взрывом бытового газа в её доме[9] Елисеев категорически запретил жене ездить в гости без меня. Так вот, в наше отсутствие, пока мужчины занимались установкой программы, шоколадное чудо-юдо отгрызло нос на одной из кроссовок компьютерного гения. Максиму пришлось дать ему тапочки, чтобы дойти до машины, и в придачу деньги на новую обувь.

Вернувшись в тот день домой, мы застали Елисеева на диване с пультом в руке. Он отрешённо листал каналы тихо работающего телевизора. По его удручённому виду я сразу догадался: что-то произошло.

– Дорогой, что случилось? – спросила Шура. Она присела рядом с мужем и взяла его за руку.

– А вы спросите у француза. – Он кивнул в сторону прихожей и добавил: – Если найдёте его.

Как вы уже догадались, француз – это одна из интерпретаций имени Марселя.

Я кинулся искать собачонка, обошёл всю квартиру. Как думаете, где я его обнаружил? Голову сломаете, но ни за что не догадаетесь. Представьте на минуту полугодовалого лабрадора в стиральной машине. Да-да, вы не ослышались. Уверен, вы сейчас вспомнили котов. Я тоже слышал, что они любят прятаться в стиралках, но чтобы это делали собаки… До сих пор не могу понять, как Марсель там поместился.

– Ты зачем сюда залез? – воскликнул я.

– Мне хозяин сказал исчезнуть с глаз долой, – жалобно промямлил он, поглядывая на меня исподлобья. – Вот я и спрятался здесь.

– А что ты натворил? – спросил я.

Громко вздыхая, он во всех подробностях рассказал, что заставило его залезть в стиральную машину. Представив компьютерщика в порванных кроссовках с торчащими наружу пальцами, я вспомнил волка из старого мультфильма «Ну, погоди!», когда он натянул на свою лапищу заячьи коньки. И почему бог обделил нас самой удивительной эмоцией? Я бы посмеялся от души. Жаль, конечно, человека: пришёл помочь, а тут такая благодарность. Но я думаю, он не остался в накладе. Была старая обувка, теперь появится новая. Как говорит Шура: «Что ни делается, всё – к лучшему».

– Слушай, а зачем ты съел кроссовки? – поинтересовался я.

– Нефиг было ставить их на мой коврик.

После его доходчивого объяснения у меня больше не было вопросов. Ох уж эта железная логика!

Как только я уснул, над моей головой неожиданно прозвучал голос Елисеева.

– Трисоныч, подъём!

Я с трудом приоткрыл один глаз, приподнял голову и в недоумении уставился на него, не сразу сообразив, чего ему надо от меня в такую рань.

– Ну что ты смотришь на меня, будто первый раз увидел, – усмехнулся он. Его волосы, как обычно после сна, торчали в разные стороны. – Или ты забыл, что нас ждут великие дела?

Раз заговорил о великих делах – считай, уже поспал. Труба зовёт. А это означает одно – пора на службу.

В отличие от меня, собачонок при виде Макса подорвался с места, будто и не спал вовсе, и, прошмыгнув мимо него, пулей полетел на кухню, откуда тянуло яичницей с колбасой. Вот она, молодость. Спал ровно столько, сколько и я, а помчался как заядлый спринтер.

– Самый голодный уже побежал завтракать, – усмехнулся Елисеев, глядя ему вслед, затем снова посмотрел на меня. Я сел на задние лапы и широко зевнул. Эх, с каким удовольствием я бы поспал ещё часок-другой. – На всё про всё у нас с тобой полчаса, так что давай, выбирайся из берлоги, увалень, – сказал он и вышел из комнаты.

Тоже мне, нашёл увальня. Это ты спал, а я полночи работал массовиком-затейником. С тех пор как в нашем доме поселилось шоколадное чудо, я уже свыкся с этой ролью. Ну а что, говорят же: в жизни нужно всё попробовать. Поводырём был, почтальоном работал, спасателем, полицейским и по сей день служу, а теперь вот ещё по ночам подрабатываю культоргом, так сказать.

В начале нашего совместного проживания, когда Марсель был ещё совсем маленьким, мне приходилось изображать из себя циркового артиста. Он обожал, когда я показывал ему трюки, под видом которых учил его ходить на задних лапах, приносить игрушку, командам «лежать», «сидеть», «ко мне», «лапу» и другим. Иными словами, дал щенку начальное образование.

А теперь я переквалифицировался в рассказчика. В последнее время Марсианин полюбил слушать перед сном, когда люди уходили на ночлег в свою опочивальню, истории о моих приключениях. Если честно, для меня это не было затруднительным, я и сам с удовольствием вспоминал яркие и незабываемые моменты из жизни, а Марсель был готов слушать их бесконечно. Больше всего ему нравились истории о приключениях на Чукотке, в Израиле, в Альпах; о моей поводырской работе и о службе в полиции; о необычных животных, с которыми мне довелось познакомиться во время путешествий: о белой медведице и её медвежонке, о песце Снежке и еноте Ерошке, о дельфине Игоре Николаеве и его многочисленной семье; о разных породах собак и котов. Один только пёс-почтальон Фрэнки да мейн-кун по имени Лёлик чего стоят. Помните, этот тот кот, который работал администратором в израильском ресторане[10]. Марсель слушал меня в буквальном смысле слова с открытой пастью, то и дело восклицая: «Да ладно!», «Вау, круто!», «Вот бы мне там побывать!».

Так было и этой ночью. Я рассказывал до тех пор, пока чудо не засопело, свернувшись в клубок у меня под боком. Хоть я и числился в семье старшим братом Марселя, но в душе я чувствовал себя его отцом.

На кухне ароматно пахло поджаренным хлебом и свежесваренным кофе. Заботливая Александра накрывала стол для мужа, а Марсель с аппетитом уплетал куриный паштет.

– Трисончик, иди кушай, дорогой, – увидев меня, сказала Александра. Она выложила из банки паштет в мою миску. – Твой напарник сказал, что вам сегодня предстоит непростой день.

Хм, а разве у нас когда-нибудь были простые дни? С тех пор как я начал служить в полиции, я с тоской вспоминаю то время, когда работал поводырём. Конечно, и там хватало трудностей. Среди моих подопечных встречались разные люди: кто-то во мне души не чаял, как, например, мой первый подопечный Иван Савельевич или Сашка, это тот парень, которому впоследствии вернули зрение[11], кто-то забывал меня покормить. Честно сказать, я и тогда, и сейчас не держу зла на Полину Фотеевну[12]. Разве можно обижаться на старушку? Тем более только она называла меня сынком. И, несмотря на все трудности, работать поводырём было гораздо легче, чем ловить преступников.

– Трисон, а можно мне пойти с вами на службу? – Вопрос Марселя вывел меня из задумчивости.

– А что ты там будешь делать? – поинтересовался я.

Его грустные глаза с надеждой смотрели на меня.

– То же, что и ты, – хмыкнул он, облизав морду после трапезы, и добавил: – Хулиганов ловить.

Тоже мне, охотник за головами нашёлся. Сам от горшка два вершка, а уже рвётся в бой. Видимо, хорошая смена у меня подрастёт.

– Ну, для этого ты ещё слишком мал, плюс ко всему у тебя нет образования, чтобы служить в полиции, – объяснил я.

– Неправда, я уже большой, – возразил Марсель. – Я уже почти с тебя ростом. – Он встал рядом, посмотрел на меня, задрав голову, и спросил: – А что, разве нельзя служить без образования?

– Может, у людей такое возможно, но только не у собак, – ответил я. – Чтобы помогать человеку, мы должны быть хорошо обучены и знать много различных команд.

– Так я уже их все знаю, ты же сам меня научил, – важно заявил он и стал перечислять команды, сопровождая каждую соответствующими действиями, чем вызвал интерес домочадцев. Они с улыбками наблюдали, как собачонок сначала улёгся на полу, затем сел, потом вскочил на задние лапы, следом подал голос, снова сел и протянул мне лапу.

– Марсик, это что за пантомиму ты сейчас изображал? – спросила Александра.