- Правда ли, что вы собираетесь отправить экспедицию к одной из ближайших звезд? Так сказать, прокатиться на фуникулере?

   Ученый опять усмехается.

   - Это бы было очень смело. Нет, увы, проект такой сложности потребует слишком больших затрат. Людских, финансовых. Но если даже нам удастся решить все технические проблемы... Вы ведь не просто поедете на фуникулере: дело в том, что на нем нет кресел. Вам необходимо взять длинный-длинный крюк, подпрыгнуть и зацепиться за трос. А когда вас поднимет на вершину, вы окажетесь там с пустыми руками. И новый крюк вам придется мастерить из подручных материалов...

   - Хотите сказать, что это путь в один конец?

   - На текущем уровне техники - да. Чтобы было понятнее, прибегнем к еще одной метафоре. Современный космический корабль - это своеобразный автобус, в котором бак с топливом занимает большую часть салона. Но в нашем гипотетическом путешествии нам потребуется столько топлива, что либо бак будет в миллионы раз больше корабля, либо мы никуда не доберемся... в разумные сроки. С Потоком все иначе. Мы можем взять с собой самый минимум топлива для маневров, получив остальное из самой окружающей среды. Проблема в том, что для старта нам понадобится огромный стартер - отсутствующий в конечной точке.

   Я выключаю телевизор.

   Путешествие к звездам. Мы все мечтали об этом, но на крутой лестнице в небо ты рано или поздно упираешься лишь в разрисованный потолок.

   Космос - это разбитые мечты. Такова жизнь, mes amis.

   Я медленно погружаюсь в тяжелую дрему, где вновь стою на набережной в Новом Звездном, вжимаюсь под перегрузками в компенсационное кресло, слышу голоса друзей в эфире. Они говорят со мной - Алисита, Сэм и другие, а я не способен расслышать их слов. И проклинаю себя, и космос, и Бога, и дьявола. Корабль трясет, и я понимаю, что двигатели вышли на нештатный режим. Молча, безо всякой паники выполняю все процедуры, но тряска не утихает, и я слышу голос...

   - Николя! Просыпайся, старик!

   Я с трудом открываю глаза и не могу понять, проснулся или нет: из глубин памяти ко мне приходит знакомое лицо.

   Надо мной склонился Огюст.

   Он изменился, конечно, но огонек в глазах все тот же. Высок, статен, худощав. Мундир ВВС сидит, как на параде, а погоны дивизионного генерала лишь подчеркивают абсурдную в моем жилище помпезность.

   - Ну и рожа у тебя, - констатирует старый друг.

   Ищет, где бы присесть. Не найдя - стряхивает беспардонно вещи со стула, разворачивает спинкой вперед, громоздится сверху. Пристраивает на колене перчатки и фуражку с высокой кокардой, достает из позолоченного портсигара вишневую "Кордову" и, вдохнув аромат, прикуривает от старомодной бензиновой зажигалки. Да-да, un vieil ami, ты светишься властью, и мир вращается вокруг тебя. Просто де Голль.

   Пауза между нами затягивается - я не знаю, о чем говорить. Дежурное "как дела" прозвучит нелепо - ответ на вопрос очевиден, а больше ничего не идет в голову.

   - Николя, - Огюсту надоедает молчание, - мы не виделись двадцать три года и нам, наверное, есть что обсудить. Но сейчас это подождет. Это прозвучит излишне пафосно и, возможно, абсурдно, но у меня к тебе дело государственной важности. Но сначала один вопрос: ты что-нибудь слышал о теории Потока и межзвездных путешествиях?

   - Прямо утром по телеку.

   Огюст оборачивается, окидывает мою органокристаллическую панель критическим взглядом.

   - Где ты нашел эту рухлядь? На помойке что ли?

   - Да.

   Огюст захлопывает рот и долго не находит, что ответить.

   - Ладно, - точно договорившись с самим собой, продолжает он, - в общем... что думаешь?

   - Толстолобики говорят, что сейчас все это фантастика. Генераторы Казимира размерами с футбольное поле, релятивистские скорости, синтезные реакторы на тераватты... Короче, дорого и глупо. Если кто и возьмется, то не ближайшие лет двести.

   - А что... что, если я скажу тебе, что все эти генераторы, реакторы и прочий... хайтек уже давно работают? Что программа развивается, а испытания завершены несколько лет назад?

   Наверное, в этом месте я должен изобразить живейшее удивление, но как-то не выходит. Моя реакция, а вернее - ее отсутствие, обескураживают Огюста.

   - Мог бы для приличия что-нибудь сказать. Например "ого, ребята, да вы гении!" или "ну нифига же себе, да эти парни собираются лететь к звездам!".

   - Вау, - борясь со скукой, отвечаю я.

   Огюст вздыхает.

   - Ладно, - мой друг, кажется, разочарован, - начну по порядку. Ты, конечно, помнишь "Огигию" - ведь это ты "заложил первый камень". За десять лет на месте маленького аванпоста на орбите Харона выросла самая крупная международная станция во всей Солнечной. Научно-исследовательский и производственный комплекс с дедвейтом в двести семьдесят шесть тысяч метрических тонн. Вместо одного крупного мы создали цепочку мелких генераторов Казимира протяженностью в сто тридцать тысяч километров. Первое испытание состоялось шесть лет назад, мы забросили платформу на двести сорок астрономических единиц, это расстояние она преодолела чуть более чем за две с половиной секунды, то есть нам удалось превысить скорость света в сорок семь тысяч раз.

   Огюст тушит сигариллу и продолжает:

   - С тех пор нами произведено свыше пятисот запусков. Последние четыре года каждые четверо суток мы отправляем двухсоттонный грузовой модуль к Ипсилон Тау Кита. Мы готовим экспансию в дальний космос.

   Огюст улыбается - почему-то от этой улыбки мне становится не по себе.