Девять, аут! - судья развел руки в стороны, показывая, что бой окончен, и только тут до сознания зрителей окончательно дошло, что произошло.
Зал взорвался криками, топотом, овациями, свистом. Некоторые из зрителей так и замерли в немой тоске, схватившись за голову руками и глядя на своего поверженного любимца, но большинство, тут же, переменили свои симпатии и приветствовали победителя. Увы, никто не любит побежденных. Никто, из зрителей, приветствующих Леонидаса, даже не обратил внимания на то, какой ценой досталась ему эта победа. Сейчас, когда необходимость в полной мобилизации отпала, силы покинули победителя. Ноги его дрожали от напряжения, спина ссутулилась, щеки впали, глаза заплыли от ударов, а из носа капала кровь. Казалось непонятным, каким образом этот измученный человек мог только что порхать по рингу и нанести этот, чудовищной силы, удар, который и решил исход боя.
Наконец, спустя минуту после нокаута, медики привели Джека Уигана в чувство, для чего смочили ему виски холодной водой и дали понюхать нашатыря. Шатаясь, поддерживаемый с двух сторон своими секундантами, Джек скрылся в раздевалке, а на ринге, под раскаты баритона Джонса, объявившего, что Леонидас одержал победу в одиннадцатом раунде нокаутом, и завоевал звание чемпиона штата Мэн в среднем весе, рефери поднял руку счастливому победителю. Да, публика, собравшаяся в этот вечер, в Мэдисон Сквер Гардене, могла считать себя счастливой. За свои деньги, она получила зрелище, какое не так часто увидишь на профессиональном ринге, а ведь это было еще не все. Их ожидал еще один бой, и если этот бой окажется хотя бы наполовину таким же, как предыдущий, то о большем и мечтать не приходилось.
Оркестр снова заиграл бодрый марш, и из раздевалки в зал, один за другим, вышли новые участники поединка. Первым шел, в сопровождении своих секундантов Том Гаррисон. Публика вытягивала шеи, чтобы лучше рассмотреть этого боксера, чье имя не сходило со страниц спортивных изданий, стараясь не пропустить ни одного мгновения его выступления, начиная с выхода на поединок. Гаррисон с кошачьей грацией запрыгнул на постамент и проскользнул под канатами. Он выбежал на середину ринга и приветствовал зрителей, подняв вверх руки, после чего попрыгал по рингу и пробил по воздуху быструю серию из прямых и боковых ударов. Было видно, что спортсмен находится в отличной форме. В ответ на его приветствия, публика ответила громкими аплодисментами. Следом за ним на ринг взобрался и Андрэ. Этого боксера публика встретила довольно сдержано. Хоть в программке о нем и было написано, что он боксер из Нью-Йорка, но его никто не знал, а потому, и болельщиков у него пока не было, за исключением тех пятидесяти человек, которые видели его спарринг с Джеком Уиганом, но что значат пятьдесят человек в зале, вмещающем двадцать тысяч зрителей? Тем не менее, некоторые болельщики сочли нужным поддержать его своими аплодисментами, отдавая должное его мужеству, ибо не каждый боксер осмелится выйти на бой против самого Тома Гаррисона, рискуя быть жестоко избитым.
Рефери боя вызвал боксеров на середину, сказал им дежурные фразы, о том, чтобы они вели честный бой и слушали его команды, затем опросил о готовности секундантов и боковых судей и дал команду к началу боя. Публика, жаждавшая зрелища, обманута в своих ожиданиях не была. Признаться, большинство любителей бокса думали, что этот бой будет спектаклем одного актера, так вот, с первых же секунд боя их ожидал очень большой сюрприз: худощавый, высокий новичок повел себя на ринге, таким образом, будто он всю жизнь только тем и занимался, что дрался с чемпионами. Никакого страха или пиетета в его действиях не было. Наоборот, глядя на ринг, зрители порой с удивлением спрашивали друг друга, а кто же здесь чемпион? В самом деле, если порой Андре и двигался назад или в стороны, убегая от Гаррисона, то вскоре всем стало понятно, что делал он это сознательно, вызывая того на атаку и удачно встречая своего противника неожиданными ударами. Если учесть, что, при этом, и сам Гаррисон показывал очень хороший бокс, то сразу станет понятным, что такой бой не мог не нравиться публике. Воистину, все познается в сравнении. Сейчас, глядя на эту пару великолепных мастеров, публике стало ясно, что то зрелище, которое продемонстрировали перед ними Джек Уиган с Пабло Леонидасом, было не более чем хорошая драка, по сравнению с работой настоящих мастеров. Каждое движение боксеров было отточено, как у балерин. Они двигались по рингу, словно связанные невидимой нитью и при этом ни разу, в первом раунде, не сошлись в ближнем бою. Во втором раунде продолжилась та же работа на дальней дистанции, но, к удивлению зрителей, на ринге стало вырисовываться преимущество никому не известного боксера. Казалось бы, он не торопился атаковать своего соперника и даже отдавал ему инициативу, двигаясь, по большей части, назад и в стороны. Но, при этом, Гаррисон все чаще и чаще стал натыкаться на его встречные удары. В свою очередь, удары Тома, как правило, не достигали цели. Удивительно, но новичок выглядел солиднее признанного мастера. Единственно, что можно было поставить ему в укор, это, пожалуй, некоторый академизм в его действиях. Но это только в начальных раундах. Начиная же с шестого раунда, Андрэ выплеснул все свои эмоции в яростных сериях, которые он обрушил на своего растерявшегося соперника. Публика на трибунах с ума сходила от восторга, наблюдая за этим поединком. Впрочем, нет, не поединком, так как соперника Андрэ, по существу, никто из них и не видел. Все смотрели на то, что делает на ринге этот, неизвестно откуда взявшийся мастер. В перерыве между девятым и десятым раундами секунданты Гаррисона кричали на своего подопечного и требовали, чтобы он, наконец, проснулся. В самом начале десятого раунда Том сделал отчаянную попытку сойтись со своим соперником на средней дистанции, но, в ответ, получил целую серию встречных ударов, закончившуюся сокрушительным апперкотом в челюсть. Ноги Тома подкосились, и он, впервые в жизни, рухнул на настил ринга. При счете шесть, ему удалось подняться на ноги и принять боевую стойку. Впрочем, через несколько секунд, он вновь оказался на полу. И снова Том поднялся, на этот раз при счете восемь. Беда была в том, что он так до конца и не пришел в себя. Перед глазами у него все качалось и плыло. В ушах, как будто издалека звучал голос рефери, скомандовавшего,
Бокс! - и из тумана, застилавшего зрение Гаррисона, выплыло сосредоточенное лицо его соперника, а потом в воздухе повис, медленно приближаясь к его лицу, кулак в боксерской перчатке.
Тому захотелось увернуться, убежать, крикнуть, но ничего этого сделать он уже не успел. Казалось, это длится неимоверно долго: кулак в перчатке висит в воздухе, а тело Тома замерло в оцепенении, а потом сразу свет в зале погас.
Когда сознание возвратилось к Тому, он уже сидел на стуле в своем углу, а на голову ему секунданты лили воду из графина. На ринге суетились и что-то кричали какие-то возбужденные люди. Кого-то подбрасывали вверх, но Тома это, почему-то, мало интересовало. Единственно, что ему сейчас хотелось, это уехать к себе в номер, запереть за собой дверь, завалиться на диван и спать.
Ты как, идти можешь? - услышал он над ухом голос своего тренера, и машинально кивнул головой.
Вот и ладненько, - продолжал тот, - Тогда пошли в раздевалку.
