Что ни говори, а выглядело это все впечатляюще! Когда же последние звуки гимна стихли под сводом Мэдисон Сквер Гардена, публика, занимавшая сидячие места, стала рассаживаться, а зрители, попроще, начали хлопать в ладоши.
Боксеры скинули свои халаты и подошли к рефери поединка. Рефери - элегантный мужчина в белых брюках, белой рубашке с короткими рукавами при черной бабочке, что-то говорил соперникам перед боем. Они слушали его, кивая головами, а сами пожирали друг друга хищными взглядами. Наконец рефери отпустил боксеров в свои углы, спросил у секундантов и боковых судей, готовы ли они, и скомандовал: - Бокс!
И сразу в зале воцарилась мертвая тишина. Каждый из зрителей понимал: это уже не новички, потешавшие публику в разогревочных боях. За этот бой они заплатили свои денежки и теперь хотели насладиться им в полной мере. А боксеры на ринге, между тем, не стремились форсировать события. Джек, наученный горьким опытом в бою с Андреем, на этот раз, начал медленно и методично подбираться к своему сопернику, обрезая ему пути отхода. Леонидас же, который был немного выше Джека, стройнее его и подвижнее, предпочитал держаться на дистанции и работать в основном джебом. Словом, ничего, кроме разведки, в первом раунде публика не увидела, поэтому, когда раздался гонг, и боксеры отправились в свои углы отдыхать, из зрительского зала раздался негодующий свист. Но теперь Джек знал цену этому возмущению. Он развалился на своем стуле и спокойно слушал наставления своего тренера.
Все правильно, - говорил ему Боб, пока Сэм размахивал над ним полотенцем.
Теперь чуть взвинти темп и попробуй сократить дистанцию. Не давай ему спокойно дышать. При первой же возможности постарайся бить ему по корпусу.
Джек согласно кивнул головой.
Едва раздался гонг, и боксеры сошлись в центре ринга, он неожиданно сократил дистанцию и ударил двойку в подбородок Леонидаса. Тот успел отскочить назад к канатам, но Джек не отпустил его и тут. Продолжая бить его боковыми, с обеих рук, в голову, он ждал, когда же тот поднимет руки выше и откроет корпус, и как только это произошло, тут же пробил ему левой согнутой рукой в печень. Удар в печень очень болезненный. Иногда, пропустив его, боксеры пытаются превозмочь боль и продолжать боксировать, но, через пару секунд, бывают вынуждены согнуться и опуститься на пол. Точно так же произошло и с Леонидасом. Всем своим видом он показал, что ничего не произошло, отскочил от Джека, а потом сложился пополам и опустился на колено. Зрителям, плохо разбиравшимся в боксе, вообще было не понятно, что произошло, зато знатоки зааплодировали. Рефери открыл счет. Десятью годами ранее, боксер, пославший противника в нокдаун, оставался стоять рядом с ним, и как только его противник отрывал от пола колено, снова его бил, не давая тому прийти в себя. Теперь же, рефери отправил Джека в противоположный угол и только убедившись, что он в углу, открыл счет. До конца отсчета десяти секунд, Леонидас успел полностью прийти в себя, но Джека это не слишком беспокоило. Он был достаточно опытный боксер и хорошо знал теорию. Удар в корпус, да еще пропущенный в самом начале боя, непременно скажется в его конце. Теперь необходимо было, как можно чаще и сильнее бить туда же, даже через локоть, прижатый к туловищу. Во-первых, такой удар чувствуется даже через локоть, а во-вторых, соперник, в этом случае, боится оторвать правую руку от корпуса, и сам не бьет справа. У боксеров это называется "привязать руку". Одним словом, этот раунд был полностью выигран Джеком.
Молодец! - похвалил его Боб, в перерыве. - Дальше, все то же самое. Главное - не давай ему слабины.
Следующие шесть раундов, бой продолжался в том же ключе. Леонидас пытался оторваться от Джека, а тот неумолимо сближался с ним и при каждом удобном случае бил по корпусу, причем уже с двух рук. Прошла еще только половина боя, а на Леонидаса было просто жалко смотреть. Куда только делась его скорость и сила? Он казался выжатым, словно лимон. Шатаясь, уходил он в свой угол после очередного раунда и падал без сил на стул. Его легкие работали как кузнечные меха и все-таки не могли вдоволь обеспечить его организм кислородом, не смотря на то, что секунданты весь перерыв обмахивали его полотенцами. Но недаром за плечами у Пабло была большая школа профессиональных боев. На кону стояли большие деньги, и перспектива заработать еще большие. Он понимал, что бой складывается не в его пользу, и вряд ли ему удастся переломить ход боя. Вот, если бы получить дополнительную передышку, тогда его молодой и тренированный организм быстро восстановится, а уж в своей силе и технике, он не сомневался. Выйдя на девятый раунд, Леонидас полностью изменил свою тактику. Теперь, при первом же удобном случае, он клинчевал своего соперника, то есть, обхватывал его руками, прижимался к нему вплотную и не отпускал его до тех пор, пока рефери силой не растаскивал их в разные стороны. Еще он пытался шнуровкой перчаток нанести своему сопернику рассечение. Стоило сопернику нагнуться, входя в ближний бой, как Леонидас зажимал его шею под мышкой и предплечьем сдавливал ему горло, пытаясь его придушить. Специально наступал ему на ноги. Словом, вылил на Джека весь богатый запас грязных профессиональных приемов. При этом, со стороны многие из них были не заметны. И только истинные знатоки бокса поняли, что происходит на ринге, и разразились пронзительным свистом, остальным же зрителям было не понятно, почему вдруг преимущество их любимца стало менее заметно. А в конце раунда, Леонидас нанес расчетливый удар Уигану ниже пояса, и пока тот корчился от боли в углу ринга, а судья делал Леонидасу замечания, сам он всем своим видом показывал, что это чистой воды недоразумение и порывался попросить у своего соперника прощения. Но, на самом деле, это был холодный расчет. Пабло понимал, что за первый такой удар его не дисквалифицируют, и еще понимал, что Джек Уиган не такой человек, чтобы отказаться от дальнейшего продолжения боя. Значит, по положению, ему дадут время (до пяти минут), для того, чтобы он смог прийти в себя. А время, сейчас, для Леонидаса было на вес золота. Каждая лишняя секунда отдыха возвращала ему силы и давала шанс на победу. Примерно минута ушла на то, чтобы судья сделал Леонидасу предупреждение, за которое с него сняли одно очко.
Черт с ним, с этим очком, не это сейчас главное - главное время.
Еще секунд тридцать ушло на то, чтобы Уиган окончательно пришел в себя. Но, как только бой снова продолжился, закончилось время раунда. Впереди была еще одна минута отдыха. Таким образом, ему удалось выиграть две с половиной минуты отдыха, а это, для такого тренированного спортсмена, каким был Леонидас - целая вечность.
Молодец! - похвалил его секундант, - Все сделал как надо. Теперь раунд побегай.
И Леонидас полностью выполнил указание тренера: весь раунд он бегал от Джека, не давая тому к себе подойти, и не обращая внимания на неодобрительный гул и свист трибун. В одиннадцатом раунде картина повторилась. Зрители вопили и улюлюкали, топали ногами от негодования, а Леонидас все так же не желал вступать в обмен ударами. И когда возмущение зрителей, казалось, достигло предела, все, вдруг, смолкли. В зале повисла мертвая тишина. И в этой тишине ясно был слышен голос рефери, который отсчитывал секунды, стоя над лежачим на настиле ринга Уиганом. Многие зрители даже не увидели самого удара Леонидаса, быстрого, как укус кобры, и в полном недоумении смотрели на поверженного любимца. А тот лежал на спине, в центре ринга, и в полной тишине продолжали раздаваться слова,
