Первое - ты великолепно владеешь оружием, но не служишь в армии.

  Второе - ты знаешь тайные приемы боя, доступные лишь узкому кругу посвященных, и, одновременно, являешься образованным человеком, может быть, даже слишком образованным. Этого скрыть невозможно, достаточно посмотреть на тебя. У тебя на лице печать воспитания и знаний. Значит, на наемного убийцу ты тоже не похож.

  Третье - ты не являешься придворным. Достаточно посмотреть на тебя внимательно: ни лести, ни жеманства, ни напыщенности.

  Так кто же ты? И ответ сам собой напрашивается. Ты должен быть выше всех перечисленных мною людей, но при этом, ты пытаешься скрыть свое происхождение. Должен сказать, что такая попытка, все равно, что попытка спрятать бриллиант, среди стеклянных украшений. И там, и там - блеск, и человек неискушенный, алмаз не отличит, но от специалиста скрыть блеск алмаза невозможно.

  И я себя снова спрашиваю, что может заставить человека, занимающего самую верхнюю ступень общества, скрываться? И у меня есть только один ответ - желание вернуть себе то, что у него отняли. Тогда, человек будет скрывать свое имя, для того, чтобы враги не подослали к нему наемных убийц, а сам будет собирать силы и готовить свой удар. И я дальше думаю, кем может быть этот человек? И память подсказывает мне одно старинное предание, услышанное мною в детстве. В нем говорилось, что во время нашествия хана Атамая на Элору, у короля Митримора было два ребенка: дочь - Милисса и сын - Орелий. После падения Марсены, столицы Эллоры, дочь, прекрасная Милисса покончила с собой, бросившись вниз с главной башни замка, а ее малолетний брат пропал без вести. Его следы так и затерялись в истории, и все думали, что он погиб. Но, почему бы не допустить, что он был заранее спрятан отцом подальше от столицы и передан в руки опытных воспитателей, которые и научили его воинскому искусству, и дали ему хорошее образование. Так мог сохраниться королевский род Эллоры. И вот теперь, спустя семь поколений, пришла пора действовать. Вот, что я думаю о тебе. А, поскольку я и сам оказался такой же жертвой обстоятельств, как и ты, то предлагаю заключить союз. Пусть пока мои силы малы, но в дальнейшем, я собираюсь склонить на свою сторону своих соплеменников. Думаю, что когда люди узнают, кто я такой, за мной пойдут очень многие. За свою же тысячу я ручаюсь. И еще раз повторю: если мне удастся свергнуть Тимурбека, я отведу войска за границу Канта. Ты слышал мое предложение, теперь я буду ждать твоего ответа, а заодно, решения моей участи и участи моего слуги.

  Сказав так, Юлий выжидательно замолчал, продолжая внимательно изучать своего собеседника. Было видно, что его речь не оставила того равнодушным. Напротив, он был сильно взволнован, до того взволнован, что не мог устоять на одном месте. Он ходил взад и вперед перед Юлием, морща лоб, как человек, который силится что-то вспомнить, но никак не может это сделать. Наконец, Леней остановился перед своим собеседником и произнес,

  Нет, кочевник, думаю, что ты, все же, ошибаешься. Не скрою, почему-то твой рассказ сильно взволновал меня. Но я, на самом деле, потерял память и как ни силюсь, ничего не могу вспомнить. Что же касается всего остального, то я тебе верю. Если твоя цель - смерть Тимурбека, то мы с тобой союзники. Не скрою, мне бы хотелось, чтобы он погиб от моей руки, но я не откажусь ни от чьей помощи, в этом деле. Давай вернемся к моим друзьям, и я попробую убедить их в том, что ты, отныне, нам не враг.

  Сказав так, он пошел к стоящим неподалеку товарищам, пригласив кочевника следовать за собой.

  Безобразие, - тем временем, проворчал Лаперус, наблюдая за действиями Ленея, - Ведет себя, как мальчишка. Кто поворачивается к врагу спиной? Как, я вас спрашиваю, сможем мы ему помочь, вздумай кочевник броситься сейчас на него и всадить ему в спину утаенный нож или отравленную иглу? - И он, в сердцах, даже плюнул на землю, чего, обычно, никогда не делал из суеверия. Ибо, плевать на землю, считалось святотатством.

  Подойдя к своим друзьям, Леней развел руки и пожал плечами, всем своим видом показывая, что заранее просит у них извинения, и произнес,

  Не знаю, почему, но я ему верю, и делайте со мной, что хотите.

  Затем, кочевников отвели, уже в светлую избу и не связанных, но по-прежнему, не спуская с них глаз, а сами командиры отряда остались в главной избе, игравшей роль штаба, и продолжили обсуждение судьбы узников.

  Ты слишком доверчив, Леней, - обратился к нему Лаперус,

  Может быть ты и не помнишь всех зверств, совершенных ими раньше, но не мог же ты забыть всего того, что сделали они за последние два месяца? Когда мы воевали с рыцарями Приволынья, тогда все было ясно. Все было честно: достаточно было взять с пленного честное слово, и можно было спокойно отпускать его домой, и не проходило двух недель, как выкуп, обещанный за его освобождение, доставлялся его подручным, в целости и сохранности, а тут - и он снова, в сердцах, сплюнул.

  Послушай опытного человека. У кочевников нет ни чести, ни совести. Им, вообще, не известно слово "честь". Это нация лжецов и разбойников. И ты предлагаешь нам взять таких людей в свой отряд. Где, я спрашиваю, гарантия того, что однажды ночью, они просто не перережут нам глотки? - И сам же ответил на свой вопрос, - Такой гарантии нет и быть не может.

  Ну да, да, друзья, конечно, вы правы, - воскликнул Леней, видя, по выражению лица Джона, что тот во всем согласен с Лаперусом, - Нельзя доверять кочевникам. Я и сам все время твержу, что осторожность - главная добродетель воина, но тут дело принимает очень интересный оборот. Если этот человек - тот, за кого себя выдает, то у нас появляется шанс разыграть такую комбинацию, о какой мы и думать раньше не могли.

  Ну и кто же он такой, этот таинственный туз? - поинтересовался Лаперус. Причем тон его свидетельствовал скорее о скепсисе, чем о любопытстве.

  Напрасно ты так, - укорил его Леней, - Мой туз, - тут он сделал паузу, как актер на сцене, подогревая интерес у публики, и, когда увидел, что слушатели уже готовы сорваться и сказать, что-нибудь, вроде, - "не тяни", или "давай, скорее выкладывай" - наконец, продолжил,

  Не больше, не меньше, как законный наследник ханского престола, и мечтает вернуть его себе любой ценой. Вот так, друзья, - добавил он, садясь на стул и, с нарочито безразличным видом, закидывая ногу на ногу. Сам же, при этом, с удовольствием наблюдая за физиономиями своих друзей, выражавшими крайнее удивление.

  Ну и как расклад? - и он расхохотался. - Вы понимаете, какие перспективы перед нами раскрываются? Во-первых - он ненавидит Тимурбека и готов с ним воевать. Это точно. Во-вторых - он может склонить на свою сторону многих кочевников, недовольных ханской политикой. А таких, должно быть, немало. В-третьих - для Тимурбека это уже не будет война с одним противником. Это будет борьба на два фронта. Больше того, он постоянно должен будет бояться удара в спину. И не дай бог никому, оказаться в таком положении. Как хотите, друзья, - закончил Леней свою речь, - Но я считаю, что мы просто не можем упускать такую возможность. И, кроме того, может быть, это единственный шанс, на то, что после войны у нас будут нормальные отношения с южными соседями. Пусть они продлятся хотя бы двадцать лет, но за двадцать лет можно успеть сделать столько, что просто дух захватывает. И еще одно. Друзья, мы каждый день рискуем своей жизнью в боях, ради свободы нашей Родины и счастья людей. Так, неужели, мы не сможем рискнуть, ради того же, еще раз?