Сейчас пойдёт обещанная инфа про инопланетянина.

  Но начну я с дня рождения. С моего. С того, который я уже упоминал.

  Про тортик тоже не грех упомянуть, так как он и был причиной, вернее, поводом, для моего наглого вторжения на инопланетную территорию. В чужой мир!

  Этот чужой мир находился совсем рядом, этажом выше, в соседской квартире. Но я о нём долго не знал. Даже не подозревал, что он так близко.

  Итак, начну я, как и обещал, с дня рождения.

  Мне родители, перед самым разводом, подарили очередной самолёт. Вернее, самолётик. Конструктор для авиамоделирования.

  У них всегда было с фантазией слабовато. И память отвратительная. Дарить ребёнку одно и то же каждый раз - моветон. Но я прощал им. Сверхзанятые люди!

  Сейчас, на каждый праздник, они мне преподносят лично или с кем-нибудь передают, то мобилку, то планшетик, то ещё что-то подобное. В принципе, хорошие, современные подарки. Особенно если учесть, что на Земле ещё есть люди, которые до сих пор не знают, как включается обычный, старомодный компьютер.

  Не вымерли ещё такие люди, эти бронтозавры. Живут ещё, по-прежнему не зная, как включается компьютер...

  Но я сейчас не про теперешнее время, а про то время, когда я был ребёнком.

  Александр Тимофеевич, пенсионер из соседней квартиры, что этажом выше, вообще не дружил с техникой. Ни с какой. Поэтому его тоже все относили к бронтозаврам, ещё не вымершим. И я этим грешил, не скрою. Хотя теперь мне стыдно.

  - Пойду, повеселю старика. Тортиком угощу, и заодно покажу, как надо самолётики лепить, - сказал я сам себе сразу после празднования моего дня рождения, когда уже почти все гости разошлись.

  В этот раз почти все рано разошлись, не то, что в прошлый день рождения. Не удивительно, ведь дата была не круглая, пришли одни родственники, да и то не все.

  С папиной работы никого не было, хоть он там большой начальник. С маминой работы всего одна сотрудница пришла, она-то и убежала раньше всех, потрепав меня по щёчке. Подала всем остальным пример.

  - Ну, Михаил, вырастай скорей! Становись большим и знаменитым! - крикнула она из прихожей.

  Дверь за ней захлопнулась через секунды две.

  Остальные тоже с удовольствием бросились в прихожую, стали одеваться. Снова ничего удивительного, они тоже всё время сверхзаняты, а не только мои папа с мамамой.

  Александр Тимофеевич являл собой большое исключение в этом плане. Он никогда не был занят, с утра до вечера в кресле сидел, телевизор смотрел. Он постоянно говорил, что чувствует себя одиноко, хотя все знали, что он женат. Ну, что ж, бывает.

  Может быть, так и надо. Ведь многие пенсионеры так живут - и ничего! Вроде вдвоём, а на самом деле - порознь!

  Дождавшись, когда абсолютно гости разойдутся, я шмыгнул к вешалке, где висела моя куртка. Теми днями в подъезде не топилось, было холодно.

  Одевшись, я взял с гвоздика ключи, отпер дверь и побежал к одинокому соседу. Если честно, мне тоже было одиноко. Среди такого количества взрослых ребёнок всегда одинок.

  На лестничной площадке, что над нами, перегорела старомодная лампочка накаливания.

  Но дверь Филоновых всегда можно было найти по запаху другого накаливания - по запаху калёной гречневой крупы.

  Жена Александра Тимофеевича, моложавая и юркая, совсем ещё даже не старушка, Марья Анатольевна Филонова, каждый день варила гречневую кашу, диетическую. Перед варкой всегда прокаливала крупу на сухой сковороде - технология такая есть, старинная. А перед жаркой она высыпала гречку из пакета прямо на клеёнку кухонного стола, перебирала тщательно, чтобы чёрные крупинки в кашу не попали.

  Александр Тимофеевич ей в этом деле помогал, когда был в настроении.

  На дребезжание звонка долго никто не отзывался. Я даже решил, что Филоновы уже спят. И хотел даже уйти, но потом, всё-таки, услышал шарканье тапочек хозяина квартиры.

  Сам хозяин дверь открывал крайне редко, обычно жена подбегала - она не такая грузная.

  - А, Михаил! Заходи...

  Александр Тимофеевич, пустив меня на порог, сразу же ушёл вглубь квартиры. Мне самому пришлось захлопывать входную дверь.

  Затем хозяин двухкомнатной "хрущёбы" вернулся, неся в руках маленький свёрток.

  - На, именинничек! Кстати, поздравляю! Я прекрасно помню, когда твой день рождения. Пожалуйста, не удивляйся и прими вот это! Может, хоть раз в театр сходишь!

  Он протянул мне коробочку, завёрнутую в пёструю бумажку.

  - Спасибо, - сказал я, удивлённо подняв брови.

  Коробочку я брать не торопился - руки были заняты тарелкой с тортом, с огромным его куском, а под мышкой я держал только что подаренный конструктор.

  - Бери-бери, чего стесняешься! Ты же всегда помнишь про наши с тётей Машей дни рождения, так почему мы должны твой забывать?

  Я отдал ему торт и вышеупомянутый конструктор, взял коробочку и тут же снял с неё обёртку. И тихо свистнул!

  Мне подарили старинный бинокль, театральный. По словам дарителя, с этим биноклем ещё бабушка Марьи Анатольевны "в концерт" ходила. И на театральные спектакли. Ещё в прошлом веке. Или даже в позапрошлом.

  Я судорожно вздохнул. Хотелось спросить: "А вам не жалко?" Но вместо этого по-взрослому осведомился:

  - Разве вам он больше не нужен?