Минул час. Три бабца, включая и мою начальницу, вернулись вниз с огромными пакетами. Сонька Жановна, бухгалтерша, почему-то застряла наверху.

  - Ну, её, - сказала другая бухгалтерша.

  - Ага! - поддержала её моя начальница.

  - Чего она там застряла? - поинтересовался Гриша.

  - Кофе распивает с хозяином салона...

  - Валим отсюда, девочки!

  - И правда, пошли...

  Решением бабсовета все ринулись вниз по каменистому склону. По дороге угрюмо молчали. Ещё угрюмее, чем во время ужина за солёным чаем.

  - Как же мы на корабль-то вернёмся без Жановны? - спросил я, будто мне больше всех было надо.

  Бабсовет окрысился.

  - Тут все люди взрослые!

  - Вот именно!

  - Нянек нет!

  Я пожал плечами.

  - Ну, нет, так нет!

  Перестав говорить о Жановне, мы направились в сторону порта. Мужчины взяли у женщин пакеты. В пакетах действительно были шубы, хорошие шубы. А не какое-нибудь барахло. По крайней мере, их владелицы расписывали их нам, мужикам, с таким азартом и сладострастием, что нам тоже захотелось каждому по шубе. В смысле, не для носки, а для перепродажи или, на худой конец, для "ценного подарка" кому-нибудь из жён или знакомых. Ведь цена на эти шубы оказалась фантастически низкой - по сто долларов за штуку максимум.

  О Жановне никто не вспоминал. Никто! Кроме моего приятеля, он же - руководитель нашей мини-группы. Поддавшийся было сначала мнению бабсовета Гриша вдруг призадумался и остановился.

  - Слышь, Мишаня, - шепнул он мне, - ты бы не мог туда вернуться?

  - Куда?

  - Ну, туда... в шубную лавку...

  - А надо?

  - Да неспокойно как-то на душе... На мне ответственность за группу, если по-серьёзному...

  - Ладно, уболтал, с тебя шкалик!..

  4.

  Возвратился я на то подозрительное место по недавно хоженой тропе, но искомого особняка не обнаружил. Может, проскочил? Известняково-туфовых домиков в переулке было много, все двухэтажные, но ни одного с красивым баром на веранде. Стоп! На одной из пустых веранд я заметил движение. Кто-то вывалил на неё несколько коробок из-под апельсинов и моментально смылся. Приглядевшись к тому дому, я заметил знакомые детали. А именно: ажурно-металлическую лестницу, ползущую по стене на второй этаж, а также наполовину обрушенную каменную ступеньку - у входа на веранду. Но где же бар?!

  Складывалось впечатление, что бар был срочно демонтирован и эвакуирован, как по военной тревоге. Шестое чувство мне подсказывало: наверху должна быть именно та лавка, то бишь "меховой салон".

  Я стал карабкаться по гулким металлическим ступенькам, и сделал это не напрасно!

  В мехсалоне я появился в разгар веселья. Жановна сидела на диване между хозяином лавки и Аристотелем. Она пила свой бокал, хрюкала в него и дурковато лыбилась. Хозяин тоже лыбился, но не дурковато, а вполне преступно.

  Увидав меня, греческие деляги перекосились, то бишь изменились в лице, и, судя по всему, сильно расстроились, а Жановна заистерила:

  - Чего тебе, Михасик? Забыл что-нибудь, да?!

  Она к тому моменту лыка не вязала. Уже успели её чем-то накачать, помимо кофе и шампанского. Или подсыпали чего. Я возмутился, вполне искренне.

  - Да нет, я, собственно, за тобой пришёл! Тебя мы все сначала типа забыли, а теперь вот типа вспомнили, благодаря Григорию, не обижаешься на нас? На коллектив не обижаешься, ась? А-ну, пошли отсюда, живо!

  - Ой, а мне тут хорошо-о-о!

  - Кто бы сомневался. Пошли, говорю!

  Тут вклинился прыщавый Арик.

  - Простите, я вас не понимаю: если женщине хорошо, то и беспокоить её не нужно...

  - Это не женщина, а детский сад. Сама глупая у нас в институте!

  - При чём тут институт?! - возмутилась Жановна.

  - При том, что я руководитель группы и несу ответственность...

  - Не ври! Руководитель Гриша, а ты - пришей-пристебай!..

  В чём-то Сонька была права. Грише тогда было тридцать, а мне - восемнадцать. Я в том НИИ курьером подрабатывал, откосив от армии. Но не надо обзываться!

  Я не обиделся, мне было жаль дебилку.

  - Соня, вспомни, сколько тебе лет! Хватит девочку изображать!

  Любительница греческой халявы возмутилась:

  - Женщине столько лет, сколько она может себе позволить. Я не бедная!

  Пьяно подмигнув, она стала выгребать из сумочки косметику.

  - Смотри, тут у меня всё самое клёвое, самое что ни на есть французское... Одних кремов долларов на двести!

  Я решился перейти к террору: