Прежде чем я опишу корабль подробно, вернёмся-ка мы с вами к ужасам таможни. Пред-ельцинской, всё ещё советской, жестокой и коварной таможни.

  Вестибюль перед входом на таможню кишел старухами, которые дежурили возле туалетов. Стоя у писсуара, я обернулся, почувствовав чей-то взгляд. На меня в упор глядела старуха-осведомительница. Хорошо, что я вовремя успел перепрятать доллары. Икру я не вёз, только матрёшек в багаже, одет был легко, одежда была без раздутых карманов, так что одной моей застенчивой улыбки вполне хватило, чтобы избежать трагизма. Старуха на меня не настучала, пальчиком на меня никому не показала. Жаль, что другим не так сильно повезло.

  После старушечьего рейда трагизма на таможне было много. Половину группы заставили раздеться, а кое-кого даже присесть голышом. Раздавались крики типа "Как вам не стыдно!", "Ну, и работёнка у вас!" Работникам таможни плевать было на эти крики, они делали своё привычное дело с энтузиазмом и с явным удовольствием, написанным на лице. От этого всего меня тошнило, но когда я увидел наш лайнер...

  На борту калоши стояла надпись: "Армения". То был некогда правительственный катер, предназначавшийся для обслуживания прибрежных морских элитных дач. Но в 1960-х бесстрашный генсек Никита Хрущёв поплыл на нём через моря к своему другу, египетскому президенту Абделю Насеру. И угораздило же его додуматься до такого! Вояж генсеку не понравился, надо полагать, из-за качки, и списанный чёлн был срочно разделен фанерными перегородками на мелкие каютки. Стал символом группового советского туризма!

  В нашем случае на скорлупку собирались погрузить душ двести с гаком: семь групп по тридцать человек. Две группы из семи были литовские. Литва была тогда ещё советской. Члены этих двух групп всю дорогу держались особняком, смотрели на всех остальных снисходительно, не без ехидцы. Предвкушали окончательное отделение Прибалтики от СССР? Им-то, литовцам, может, и стоило предвкушать, а вот латыши - те лучше бы не дёргались. Сплошная нищета там наступила после отделения. Не могут латыши без России - это факт. Теперь тоскуют, мучаются. Песенные конкурсы в Юрмале устраивают - явно от тоски. Но чувства юмора, однако, не теряют! "Ветераны войны и труда, матери-героини и Красные латышские стрелки обслуживаются вне очереди". Это Гришка, мой приятель, однажды побывав туристом в Вентспилсе, привёз оттуда артефакт, такую вот табличку, которую просто взял и спёр у кассы, рядом с которой всем наливали, из огромного металлического бака (производства СССР!) кофе с молоком. Весёлый сувенир, особенно если учесть, что последнему латышскому стрелку, проживавшему в Риге, на тот момент должно было быть лет девяносто восемь. И ему, чтобы обслужиться без очереди в кафе "Пчёлка", необходимо было сесть в автобус и целых четыре часа трястись в нём до Вентспилса...

  А мы с вами снова переносимся в Одессу. В одесский порт.

  Ещё не успев отчалить, ещё находясь на приколе, наше судёнышко уже болталось так, что приходилось, стоя на палубе, руками махать - для равновесия. Я на минуточку себе представил, как вся хрущёвская свита, во главе с хозяином, бегала с бумажными мешочками у рта. Но до сведения граждан такие мелочи не доводились. Равно как и факт, что "Армения", уже в нашем случае, делала в свою последнюю ходку. Дальше ей предстояло долго и нудно ремонтироваться в Италии. Впервые за все годы.

  Я поделился своими опасениями насчёт качки и её грядущих последствий. Что-что, а напугать умею! Вскоре мои страхи разделяли все. За исключением тех, кто уже выпил. Заблаговременно надравшиеся имели перед нами преимущество, но оно было недолгим. Потом им было хуже всех. Перед качкой нельзя пить, пить нужно исключительно во время качки, причём, пить обязательно.

  А перед Грецией, как водится, был Стамбул. Мы прибыли туда глубокой ночью. На берегу нас встретила толпа турков-перекупщиков. Всё, что удалось нелегально провезти, выплыло на свет. На тусклый свет портовых фонарей. Турки похватали наш товар и растворились в темноте. Многие из нас мысленно распрощались со своим добром, но вскоре взамен товара прибыли денежки. Мне стало вдруг понятно, почему немцы предпочитают брать на работу турков. Такие честные гастарбайтеры и мне бы не помешали, будь я бизнес-воротилой в Германии.

  Продав товар, мы, всей двухсотенной толпой, пошли на променад. Тогда ни у кого никакого страха не было. Страхи начались в Афинах...

  Каждому большому ужасу есть маленький скромный предвестник. Роль предвестника взялся исполнять теплоходный повар. Перед отбытием из Стамбула он выволок на причал тележку с минералкой. Через минуту вернулся пустой, без тележки, но с оттопыренным верхним карманом. У всех мелькнула страшная догадка...

  Догадка подтвердилась. Тем же самым вечером мы пили солёный чай из опреснённой воды. Привычных бутылок боржоми на столе не было! В качестве компенсации официанты предлагали "ещё чайку". Из кранов текла солёная жидкость. Ужин проходил в зловещей атмосфере. Принудительно посолонившиеся пассажиры ничего хорошего от путешествия уже не ждали.

  В Грецию прибыли солнечным утром. Посетив Акрополь, мы спустились вниз с холма и стали думать, чем бы это заняться. Нас было восемь человек, исключительно сотрудники нашего НИИ. Все остальные отвалились и разбежались по своим интересам сразу после посещения музея.

  Ужас подкрался незаметно. В лице Аристотеля по кличке Арик, эмигранта второй волны из Сухуми. На нём были брюки "бэллз" конца 1970-х, в которых он, ещё тогда, покинул родину, а потом не догадался купить новые. Тридцатилетний, но почему-то всё ещё прыщавый Арик окликнул нашу группу:

  - Женьшыны, вам шубы не нужны?

  Мужчин он как бы не заметил. Но мужчины на него, всё же, глянули и хором гыкнули, увидев допотопные брючата.

  - Жэньшыны, вам шубы не нужны? - повторил нетерпеливый Арик. - Я к вам обращаюсь! Да-да!

  Все четыре наших бабца - моя начальница, две чужие бухгалтерши и чужая же секретарша - рванули за шубагентом. Мы уныло потащились следом. Мой приятель Гриша, экономист соседнего отдела, был назначен негласным куроводом данной мини-группы, и я не мог его бросить.

  Прыщавый Арик-Аристотель, поводив нас каменистыми проулками, затащил всю группу в особняк, сложенный из известняка и туфа. Внешняя металлическая лестница вела на второй этаж. Там и располагался предполагаемый "меховой салон".

  Женщины пошли наверх шубы мерять, а мы с Гришаней и ещё два мужика остались на веранде, где был крошечный бар в местном стиле. Из-за стойки нам хитро улыбался бармен. Настоящий бармен, в солидных летах, а не "ссыкуньё", способное лишь обсчитывать и недоливать. Солидный бармен ловко жонглировал фужерами и бутылками, чем сразу вызвал наше уважение. Мы даже забыли про баб.