Она что, и вправду не догадывалась о существовании второго "мужа"?

  Любопытство меня так и распирало. Стало ясно, что в машине я по-любому не усну.

  Возвращаясь на объект, я проявил смекалку и предусмотрительность. В этот раз я взял с собой еду и чехол от сидения автомобиля - в качестве подстилки, если вдруг мне таковая понадобится.

  Не дойдя до узкого фасада метров десять, я остановился и прислушался. Вроде, тихо. Лай собак в округе, где-то за рекой, становился громче, но близ глиняного домика-барака царила тишина.

  Стало ясно, почему на том дворе не было собак. Если в барак вдруг, ненароком, в неурочное время, наведается "второй муж" пышки, то собака могла выдать гостя с потрохами.

  Соседи тоже могли выдать громким приветствием типа "Как дела, сосед?", поэтому ставни соседних домов были заколочены. Никто там не проживал. Вид у всех строений был совершенно нежилой. По крайней мере, я ни разу не слышал ни звука со стороны предполагаемых соседей.

  Я снова прошёл вдоль барака, на цыпочках прокрался к заднему торцу. Звуков пока никаких не было. Став к домику спиной, я вгляделся в рассветное небо. Звёзды практически исчезли, растворились в розоватой дымке.

  Вглядываться в то, что находилось прямо под моими ногами, абсолютно не хотелось. Там был описанный мной ранее обрыв. Пропасть. Отвесный склон. Ничего интересного.

  Да, передо мной зияла пропасть. Но не такая уж и глубокая. Обрыв, он же крутой берег речки, чуть пониже ниже, почти сразу, переходил в плавный спуск к воде.

  Я воспользовался этим фактом, спрыгнул с обрыва на пологий склон и немного побродил по той пляжной местности, осмотрелся.

  В ходе прогулки я обнаружил, что речушка раздваивалась, то есть огибала узкими рукавами холм с двух сторон. Затем оба её рукава воссоединялись, и она снова становилась широкой и сравнительно полноводной. Стало быть, я находился на острове!

  Глянув вверх, я заметил, что одноэтажные домишки с заколоченными ставнями, стоявшие плотным рядком на краю обрыва, напоминали зубы нижней челюсти огромного животного.

  Я обошёл почти весь тот остров вокруг, по береговой полосе, и обнаружил, что другой край острова, противоположный, был гораздо более пологим, почти совсем не обрывистым, и никаких построек там не наблюдалось.

  Вдоволь набродившись по безлюдной местности, я решил закончить свои топографические исследования и поскорее вернуться к месту, откуда ночью доносились голоса. Не может быть, чтоб эти двое замолчали надолго! Им же ещё завтрак предстоял, перед отбытием по делам.

  Я очень надеялся, что они куда-нибудь отчалят, прямо ранним утром. Иначе мне не скоро удастся поболтать с пышкой.

  Можно было, взбежав по пологому откосу, опять же по красивой кирпичной дорожке, оказаться на вершине холма. Затем, так же легко, я мог бы добежать до фасада. Ну, и впоследствии, перепрыгнув через прямоугольно обрезанную кустарниковую ограду, попасть во двор длиннющего барака, из подвала которого накануне доносился странный разговор.

  Но я предпочёл другой вариант, более длинный, но более безопасный. Как мне казалось.

  Обогнув рысцой половину острова, снова по береговой полосе, я домчался до места, откуда снова можно было видеть торцовую часть барака, висевшую над "пропастью".

  Однако зона эта оказалась не такой уж и безлюдной.

  Нет, крысомордые по-прежнему оставались в своём укрытии. Пышки, тоже не было видно.

  Зато от рабочего люда в разноцветных металлических касках, одетого в разноцветную же униформу, невозможно было протолкнуться. Их там было человек пятьдесят.

  Вся эта компания пыталась вытащить на берег... бетономешалку!

  Она стояла на большой барже, имевшей довольно узкий трап, недостаточный по ширине для выезда чего бы то ни было с баржи на берег. Ну, разве что детскую коляску по нему можно было свезти.

  Громко ругаясь между собой и даже матерясь, рабочие пытались вытащить бетономешалку исключительно посредством своей недюжинной физической силы и, такой же недюжинной, инженерно-конструкторской смекалки.

  Наконец, им это удалось, после того как в ход пошли прибрежные лодки, видимо, бесхозные, раз с ними так фривольно обращались.

  Свалив эти челны, кверху днищами, небольшими горками с двух сторон от трапа, работяги выкатили бетономешалку на берег.

  Затем они, толкаясь и ещё громче матерясь, но уже с вполне жизнерадостными интонациями, взобрались, всей своей большой гурьбой, на палубу баржи и, не дожидаясь оплаты за труд, отчалили. Видимо, оплата происходила ещё раньше. Или позже произойдёт, смотря какой они подписывали договор. По крайней мере, никто из крысомордых не вышел поприветствовать их или просто пожелать доброго утра.

  22.

  После отплытия баржи я начал, уже при хорошем солнечном освещении, разглядывать крутоватую поверхность того невысокого обрыва, плавно переходящего в пологий спуск.

  Где-то на средине высоты имелось углубление, скорей похожее на вход в пещеру.

  Без труда взобрался я на тот уровень, вошёл в ту широкую дыру и очутился, как ни странно... в комнатке! А как иначе назовёшь пространство, стены и потолок которого укреплены изрядно, отлично выровнены и даже обклеены клеёнкой с цветочками - по типу обоев.

  Внезапно я вновь услышал знакомые голоса. То был уже не полушёпот: одинаковые баритоны переговаривались так, будто уже не боялись быть услышанными. Вовсе не боялись!

  Ну, да, они же находились где-то глубоко, то бишь почти в непосредственной близости от меня, но зато на солидном расстоянии от пышкиных ушей!