- Тогда потрудитесь отдать вещи, лежащие у вас на сохранении!
Извозчик предъявил личные бумаги. Им оказался высокопоставленный инкогнито - императорский курьер, переодетый по-простому из соображений секретности. "Снова конспирация, будь она трижды неладна!" - подумал хозяин доходного дома, но вслух лишь вежливо откашлялся, продолжая вчитываться в пару строк, которые любой гимназист осилил бы за две секунды.
- Так я пройду на второй этаж? - вкрадчиво спросил лже-извозчик.
- Конечно-конечно!
Хозяин заведения жестом указал на входную дверь и, пропустив гостя вперёд себя, смиренно засеменил следом...
Уже через полчаса все вещи, оставленные накануне царскими врачами в помещении для багажа, переместились на подводу.
- Вот небольшая компенсация за труды и потраченное время, - сказал курьер, передавая Барскому действительно небольшие деньги.
Недоразумение, связанное с беспризорностью императорского медицинского эскорта, было исправлено с надлежащей такому случаю быстротой. После ночного консилиума все доктора были с извинениями перемещены во дворец Марли, а за их вещами, уже утром, был выслан личный адъютант его императорского величества государя Николая Павловича. Иначе и быть не могло! От настроения врачей зависело не только лишь здоровье, но и жизнь благословеннейшего суверена - такой порядок существовал всегда, во все века, потому и курьер за вещами был послан более чем солидный.
Инцидент уладился, подвода тронулась. Глядя вслед удалявшемуся посыльному, Свирид Прокофьевич уже не плакал и не делал прощальных жестов. Он внутренне негодовал. В кои-то веки, после огромного перерыва, судьба улыбнулась ему, но оказалось, что улыбка та была неискренней. Гостиница снова пустовала! Хоть криком кричи, а не докричишься... И главное - жаловаться некому. А ведь обещали на приём пригласить, царским обедом попотчевать грозились, один из докторов самолично обещал, и визитку свою оставил - на тот случай, ежели господину Барскому вдруг взбредёт появиться в Петербурге и где-то переночевать. Как же, жди, пустят к себе в дом эти лицемеры и подлые обманщики!
Понявшись в контору и, по обыкновению, запершись на два оборота, Свирид Прокофьевич залпом выпил треть бутыли водки, чего с ним давненько не случалось, и начал, на чём свет стоит, крыть власти, не давашие ему почувствовать себя человеком.
- Самодержавие проклятое! Уф-ф-ф... Держиморды!!!
И так далее. И прочее. Ежели бы стены заведения не были такими толстыми, кто знает, не услышал ли бы кто-нибудь сии ругательства. Возможно, дворцовым ищейкам пришлось бы даже усилить охрану...
7.
Совершенно в ином настроении, деловом и весьма лояльном по отношению к государю, расхаживал вокруг того же здания тайный граф, Пётр Сергеевич Скобелев, в миру Пётр Болотников. В ту минуту "их светлость" огорчало лишь одно: неясность планов хозяина гостиницы. Ну, как Барскому захочется появиться у заветной двери, ведущей в подвальный чулан, как раз тогда, когда и ему, графу, будет угодно туда войти? Какой из этого конфуз мог бы получиться! Глянув на окно второго этажа, на то, которое, по его сведениям, принадлежало кабинету, Пётр Сергеевич от радости чуть на завыл: Свирид Прокофьевич был у себя, в конторе, а не слонялся по подвалам, не стерёг чужих шкафов, находящихся в чуланах! Господин Барский по-простецки стоял у подоконника и тупо пялися на петергофский пейзаж. В следующий же миг граф сорвался с места и устремился за угол, по направлению к крыльцу гостиницы. И далее, по коридору, ведшему в подвал, он передвигался с не меньшей скоростью.
Свирид Прокофьевич, узрев перебежку графа за угол, несказанно удивился и сменил мечтательное настроение на боевое. Поступок бывшего постояльца взволновал его до глубины души.
- Чего он ещё затеял? Этакая сволочь! А не из-за него ли весь мой позор?! Могло статься, что какой-нибудь человек из охранки давно за ним наблюдал, после какого-нибудь нераскрытого преступления... Ну да! Лишь только вынюхали царские ищейки, что проходимец целый месяц у меня квартировал, немедленно предостерегли врачей, да и в главное управление сообщить успели... Да! Всенепременнейше! Так оно и было, вне всякого сомнения...
Хозяин доходного дома бросился к бюро, схватил лист бумаги - надо было срочно писать донос в тайную полицию! Но через пару секунд ему в голову пришла более практичная идея: немного последить за преступником. Донос состряпать никогда не поздно, а вот ежели скроется подозреваемый, тогда уж никакие доносы не помогут...
Свирид Прокофьевич запер контору, спустился вниз, вышел на улицу, раза три обогнул здание, но никого так и не обнаружил. Пусто было в радиусе, почитай, тысячи саженей. Значит, этот негодяй уже проник вовнутрь!
- Как же это я сразу не догадался, - пыхтя и держась за печень, повторял Свирид Прокофьевич.
Он дошёл до двери, ведущей в подвал. Та была чуть приоткрыта. Спустившись в подземные коридоры, найдя в полутьме чуланную дверь, хозяин заведения отворил её и не поверил собственным глазам: жулик стоял на коленях перед открытым зеркальным шкафом и... Рылся в нём!
Господин Барский стал вспоминать, не клал ли он чего-нибудь туда. Нет, не клал. Да и никто другой не мог туда ничего положить, ибо никому до этого шифоньера дела не было. А до самой переноски в подвал он был пуст - несколько раз проверено.
- Милостивый государь!..
Граф молчал. Тогда пришлось сказать погромче:
- Ваша светлость, не ответите ли на вопрос, по какому праву и зачем вы забрались в моё частное помещение и незаконно исследуете арестованный шифоньер?
Слово "арестованный" произнеслось как-то зловеще, Свирид Прокофьевич даже содрогнулся. Не хотел он так говорить, да вот вырвалось. Не иначе, как знак какой, не иначе!.. Граф по-прежнему не отзывался. Тогда хозяину гостиницы пришлось подойти к нему вплотную и спросить, как можно громче:
- Вы будете отвечать, или мне позвать...
Свирид Прокофьевич хотел сказать "околоточного", но запнулся Голова графа покоилась на днище пустого шкафа, совершенно пустого! А сам он был, вроде как, даже мёртв... Конечно, можно было кликнуть околоточного, но можно было и повременить. Свириду Барскому не давали покоя деньги, коими ночью так развязно и так неуважительно тряс перед его лицом новопреставленный. Откуда он их взял? Уж не украл ли? То не было у него денег, а то, видишь ли, появились. И сестра тут ни при чём, да и не сестра она ему, это понятно - за двадцать с лишним лет работы в подобных заведениях Свирид Прокофьевич прекрасно научился отличать сестёр от содержанок и заботливых мамаш от виляющих задами "мамочек". Сообщница то была, не иначе!
