— Что же, бывает… Так “Служба” стала искать уруз-чад, малолетних детей, наделенных задатками Мощи.

— Я слышал о них.

— Малышей до семи лет обычно увозят в Скерлинг, а тех, кто постарше, ведут в катакомбы.

— Куда?

— Под Агенором есть сеть из подземных ходов, приспособленных к жизни. Детей начинают учить, а быть может, калечить, прибегая к особым обрядам. Не знаю, как малыши, а из старших большая часть погибает во время опытов… Тех же, кто выжил, особенный код позволяет “Службе” держать под контролем, используя в собственных целях, но он же хранит их от власти Эногаранэ.

— А ты сам? Ты когда-нибудь видел этих детей?

— Детей — нет, не видел. А то, что из них вырастает… Ты тоже встречался с одной.

— Я? Когда? Где?

— У Орма. Эмбала — одна из уруз-чад.

— Старуха, которая там управляет хозяйством? Суровая женщина…

— Да… Но она не прошла до конца обучение первого года.

Хейд вдруг ощутил неприязнь к говорившему.

— Знать это может лишь тот, кто сам побывал в катакомбах, — мелькнула крамольная мысль.

Все, что было хоть как-то связано со знаменитой “Службой Магии”, после письма вызывало в нем чувство брезгливости.

— Значит, ты тоже из них? — спросил он. — Из тех самых уруз-чад?

— Я — нет, — сказал Норт. — Ни один из Хранителей не был ни в Скерлинге, ни в катакомбах. Нам даже знать-то про это не полагалось…

— Тогда как…

Взгляд Норта вдруг погрустнел:

— Хейд, скажи мне, ты слышал про Влану?

— Твою, Норт, вторую жену?

— Да, вторую Подругу Хранителя.

— Слышал, а что? — спросил Хейд.

— Иногда ее звали в Гальдоре колдуньей из Агенора, откуда она была родом. Ее Дар обнаружился поздно, в четырнадцать лет… Люди “Службы” таких убивали, но Влана была очень маленькой. Мать убедила пришедших, что девочке — только двенадцать.

— Понимаю, — заметил Хейд.

Память мгновенно восстановила слова Мастера, который в Лонгрофте беседовал с ним: “Устранить монстра Силы… Но если им будет ребенок до двенадцати лет… Доставите к нам!”

— Влану не стали везти в Скерлинг, и катакомбы открыли ей тайные двери… Однако Обряд не помог. Может, возраст, а может, и что-то другое, но только разум Вланы остался свободным, а Сила ее возросла…

Норт умолк.

— И что дальше? — спросил его Хейд.

— Я не знал и уже никогда не узнаю, как ей удалось убежать и добраться до Гальдорхейма… Когда мы с ней встретились, Влана не могла даже вспомнить об этом без ужаса. Она долго боялась обычных вещей… В простом скрипе дверей, в завывании ветра, в ночном крике птицы ей чудился зов катакомб. Я наивно считал ее страхи нелепыми, думал, что смогу защитить… Я твердил ей, что “Служба” не тронет Подругу Хранителя, но ошибался! Они добрались до нее…

— Да, я слышал об этом, — прервал его Хейд. — Твою песню о гибели Вланы здесь знают все.

— Больше я ничего не смог сделать, — вздохнул Норт и замолчал.

Хейд надеялся, что он продолжит их разговор, но Хранитель ушел в себя. По законам приличия Хейду нужно было бы встать и проститься, однако Человек Двора должен был знать, что ответит Хранитель на главный вопрос. “Я пришел сюда ради него, и уйти, не узнав, будет глупо!” — сказал себе Хейд. Подождав еще пару минут, он нарушил молчание.

— Лучше скажи, Норт, зачем “Службе Магии” надо кромсать трупы тех, кто владеет особенной Силой? — спросил он, кивнув на письмо.

Голос Норта звучал удивительно ровно, когда он ответил ему:

— Части тел нужны “Службе” для производства гомункулов.

— Что?!

— С каждым годом детей, наделенных задатками Силы, все меньше и меньше. И “Служба” стремится найти новый способ их воссоздания… Влана боялась не столько самой смерти, сколько того, что ее тело может попасть в руки “Службы”.

Когда я умру, пусть никто не узнает, где я похоронена! Пусть на могиле не будет ни знака, ни камня! — просила она.

От нее я узнал: Наделенные Мощью, которые выросли вне катакомб, хорошо представляют, чего им ждать после смерти от “Службы”, если Истребитель не заберет себе Силу… Мать Руни тоже была из таких.

— Ты считаешь?

— Уверен. Я как-то спросил Свельд о том, где могила родившей их Рыси. Она мне сказала, что это им неизвестно. Мерона, взрастившая их, обещала умершей скрыть тайну даже от девочек.

— Очень занятно… — заметил Хейд.

— Да нет, не слишком. Похоже, приславший приказ посчитал, что лесянка подходит для продолжения опытов… Вырастить в колбах из клеток убитой живых, настоящих детей, наделенных задатками Силы… Других объяснений нет, Хейд!

— А, по-моему, это чудовищно. “Служба” не лучше того, с кем сражается. Для человека подобные вещи равны!

Неизвестно, какого ответа ждал Хейд. Норт молчал, потому что слова Человека Двора вновь напомнили старый вопрос, на который Хранитель ответа пока не нашел. Мысль о роли особенной Силы в столкновении с Эногаранэ…

“Так враждебна ли Мощь изначально любому проявлению Черного Духа, как мне померещилось, или она совершенно нейтральна? — внезапно пришло на ум.

Внешне этот вопрос не был связан с оценкой Человека Двора, данной “Службе”, однако Хранитель увидел в нем то, во что верил сам. Цели могут быть и благородны, но если за них платят те, кто не ставил их, это чудовищно, как сказал Хейд.

Да, “Служба Магии” верит, что борется с Лайцерфом, уничтожая любого, кто в чем-то отличен от остальных и не видит той грани, когда, уступая желанию обрести власть над другими людьми, навязав им свой взгляд, свою волю, уже начинает служить ему.

Изначально особая Сила, с которой рождаются люди, не может быть злом или благом, как любят об этом твердить, она — то же оружие, тот же меч! Меч не может сам по себе сотворить ни добро и ни зло, это сделают руки, в которых он оказался. Используя в давней борьбе с непохожими методы, что попирают исконные нормы, они лишь открывают дорогу Эногаранэ в мир людей.

Те Потоки у Орма… Когда-то, считая опасной чужеродную Мощь, их создали, чтобы питать Силой Рысей избранных “Службой” из местных для этой борьбы… Но Сила едина. Те, кто воссоздал Потоки, смогли лишь расщепить и ослабить исток. Страшно…

Глупый зазнавшийся вирд, выступающий против соседей, не видит, что, поражая их, он ослабляет себя. И когда придет истинный враг, он не раз пожалеет о сделанном… Сила в чужих руках может пугать, но отнять мечи воинов перед давно ожидаемой битвой лишь потому, что боишься случайного бунта, нелепо. Уничтожив оружие, нужно либо сдаваться на милость врага, либо просто перейти в его стан.

— Прибегая к подобным вещам, “Служба” лишь открывает дорогу тому, с кем должна бы сражаться, — ответил Норт наконец. — Люди слепы… Не всякий способен понять, что творит.

— Да, теория может звучать любопытно, — вздохнул Хейд. — И все же меня занимают другие, конкретные вещи. Зачем слать письмо и приказывать мне сделать то, что способно убить к ним доверие. Было бы проще прислать Истребителя, он бы и сделал…

Внезапно Хейд замолчал, изумленно взглянув на Хранителя. Тот спокойно ответил:

— Я вижу, ты начинаешь уже понимать, что к чему?

— Да, похоже! В Гальдоре не верят чужим… Истребитель не сможет пройти в замок Орма… Пусть даже он доберется до Руни…

— И загорится “цветок”, — совершенно спокойно прервал его Норт.

— Значит, в “Службе” считают: лесянка подпустит меня, потому что уже знает? Я должен либо сгореть, либо, выполнив волю писавших, доставить материал для гомункулов? Мило… Им долго придется этого ждать!

Хейд вернулся домой лишь под вечер. Беседа с Хранителем вызвала чувство большой пустоты. Войдя в комнату, он раздраженно отметил, что очаг прогорел. “Интересно, что делают слуги?” — подумал он. Бросив свиток на стол, Хейд прошел к дверям, но коридор был пуст. Наконец разыскав одного из прислужников, он приказал ему снова разжечь огонь.

— Мы ведь не знали, когда вы вернетесь. Хозяйки тоже не было, — честно попробовал тот объяснить этот промах, но оправдания мало заботили Хейда.