Мари поняла, что сильно недооценивала своего напарника. В ее голове он совсем не вязался с человеком, который может в бою с тремя противниками выйти почти сухим из воды. Живым, по крайней мере. Слишком он выглядел спокойным и неконфликтным. Видимо, он был таким тогда, когда сам того хотел.

***

Генри шел впереди. Мари застыла в шоке, и ему пришлось оттаскивать ее от задушенного тела. Он ничем не выдавал то, что ему было больно, но стоило только отойти на безопасное расстояние — завалился на ближайшее дерево. Мари подковыляла к нему. Ей, видимо, задели ногу, а она и не заметила. Мари быстро откинула эти мысли — у нее точно никаких опасный ранений нет, а у Генри могли быть.

Он сполз на пол. Солнце только-только зашло за горизонт, и вокруг резко потемнело — без свечи не обойтись. Мари активировала артефакт, но в голову начали лезть картинки: как она прожигает этим артефактом глаз наемнику, как он дико визжит, как лопались капилляры в его целом глазу, как синело лицо, как он кряхтел…

Мари дернулась, когда рядом закашлял Генри.

— Все в порядке, — Генри приподнял вверх руки. — Я не умираю, просто подавился, если тебе интересно.

Мари снова активировала артефакт, и, подвинувшись ближе, хотела осмотреть раны у него на ногах, но тот ее прервал.

— Можешь, пожалуйста, посмотреть, что там на ребрах?

Мари кивнула. Задрав его рубаху, она увидела на боку, четко между двумя костями разрез, длиннее, чем ее ладонь. Она попробовала слегка дотронуться до края раны, чтобы посмотреть, насколько она глубокая, но Генри передернуло.

— Глубокая?

— Довольно-таки, зашить бы, — Мари поднесла артефакт поближе к ране. Уже можно почувствовать жар от него. — Кожа вокруг воспалилась.

Генри сглотнул. Мари заметила, что пусть он и держался довольно хорошо, он весь покрылся испариной.

— Южные наемники часто используют змеиные яды… — Генри надолго замолчал, и прикрыл глаза. Мари подумала, что уже отключился. — Достань у меня из вещей маленькую темно-зеленую стеклянную баночку. Сможешь заложить внутрь?

Мари с трудом нашла именно эту баночку среди пожитков Генри — и как он только все это за собой таскал? Даже закрытым, бутылек источал ярко-выраженный травяной аромат. Мари еле открутила крышку, сделанную из коры пальмы — такие часто встречались в Андагаре — и запах начал распространяться вокруг.

Она сполоснула руки в остатках питьевой воды, пальцами начала закладывать мазь внутрь раны. Увидела бы ее сейчас та старуха-знахарка — за такое бы пальцы отрубила. Из рубашки Генри, продырявленной в нескольких местах, она сделала повязку. Хотела было обработать раны у напарника на ногах, но тот перехватил ее за руку, в которой она держала баночку с мазью.

— У тебя есть какие-то раны?

Мари помотала головой.

— А на ногах?

Она бы, наверное, про это и не вспомнила. И правда, если прислушаться к ощущениям — под коленями что-то неприятно жгло. Видимо, подрезание ног было коронным приемом именно этой шайки. Генри выхватил из рук Мари мазь.

— Давай я тебе заложу.

— У тебя серьезнее раны.

— Мне их оставила девушка, она не использовала яд.

— Ты уверен?

— Дай я обработаю тебе раны, пожалуйста. Если что-то останется — потратим на меня.

Казалось, прошло всего пару минут после того, как мазь попала Генри в рану, но ему уже заметно полегчало. А вот Мари, наоборот, стало как-то слишком жарко. Да и жжение в ногах сильно усиливалось. Она все-таки сдалась, и, села рядом там, чтобы Генри было удобнее обработать порезы. Когда он промывал их, Мари даже стало немного легче. Вода была прохладная. Но стоило ему зачерпнуть первый комочек мази, и начать распределять его, Мари зашипела хуже самой агрессивной кошки.

— Что это за штука? — она говорила сквозь зубы.

— Тут и травы, и растёртые в порошок кристаллы, и еще что-то. Честно говоря, даже не знаю, что. Нейтрализует любые яды. Немного больно, но все лучше, чем умереть в судорогах.

— Откуда у тебя противоядие к андагарским ядам?

— Ко всем ядам, — исправил Генри. — Ты забыла, кем я работаю? Я достаю, они делают, и мне тоже что-то достается.

— Нет, не забыла.

Мари помолчала, а потом добавила неожиданно:

— Я человека убила.

Сперва она подумала о том, которого задушила.

— Ох, черт, и не одного…

— Я тоже.

После долгого молчания, он вздохнул:

— Ладно. Если люди побегут на тебе с вилами, а ты за это швырнешь в них кинжалами — это самозащита, да? Так вот.

— Да это я и без тебя понимаю.

Мари уже несколько минут крутилась на этом месте, пытаясь удобнее устроиться — сейчас куда-либо идти ни у кого не было сил — и от неудачных попыток начала раздражаться.

— Но понимать, что я своими руками задушила человека… а еще осталась без половины кинжалов, кстати говоря.

— Зато теперь мы точно уверены, что ты знаешь, как ими пользоваться.

Мари, так и не найдя удобного положения, в котором еще и не болели раны, покосилась на Генри. Тот лежал на спине уже почти дремля, и она как раз сидела со стороны его здорового бока. В голову заскочило новое подозрение.

— Тебе не кажется, что нам нужно было бы поскорее отсюда убраться?

Генри слегка помотал головой.

— Я в ближайшее время точно никуда не пойду. Поползу, разве что. Да и земля не холодная.

Мари снова с опаской покосилась на такой теплый, по сравнению с землей, бок Генри, и, не выдержав, устроилась прямо рядом с ним, уложив голову напарнику на грудь. Человеческое тепло согревало и успокаивало. Генри слегка вздрогнул, когда Мари только легла. Но ничего не сказал, поэтому она решила, что ему не больно, и она может так и остаться.

Когда Мари смогла разлепить глаза, вокруг светало. Спина болела от долгого лежания на промерзшей за ночь земле. Вокруг щебетали птицы. Мари, потянувшись левой рукой, нащупала росу на траве. В правый бок было подозрительно тепло. Она вздрогнула, спросонья не поняв, что происходит. Рядом, все в той же позе, лежал Генри. Только одну руку вытянул, и, видимо во сне, приобнял Мари.

Она не хотела будить Генри и вообще вставать, но потом заметила, что сама лежала на своем рюкзаке и сумке Генри, а он, оставшийся даже без рубашки, на промерзлой земле. Она неохотно приподнялась, и легонько ткнула напарника кулаком в плече.

— Скажи мне, ты дурак?

Он в ответ только нехотя слегка разлепил глаза, и, еще сильнее прищурившись, посмотрел на Мари.

— Нам нужно уходить, — продолжала Мари.

— Да, а еще у нас нет артефактов, — ответил Генри.

Артефакты, чтобы добраться сюда — ровно два, они почти угрозами уговорили обменять у одного северянина. Генри пытался объяснить на их языке, но в итоге договориться — скорее запугать, — вышло у Мари языком жестов.

Генри откинулся назад и улегся на землю. Мари хлопнула себя по лбу. Она совсем забыла о том, что, раз артефактов нет, нужно сначала дойти до людей. Потом она скосилась на Генри, и вспомнила еще одну проблему.

— Точно дурак. Куда ты на холодную землю снова улегся? — Мари протянула напарнику руку, помогая встать.

— Зато ты за меня волнуешься.

Генри отряхивался от земли и пытался размять спину. Все-таки, кто бы что не говорил, а этот сон точно отразится на его здоровье. Мари скривила страдающую мину. Генри начал вполне уверенно идти прямо, и Мари, догнав его, спросила:

— Могу я надеяться, что ты знаешь, где ближайшее поселение?

Генри помахал головой.

— Но ты же живешь рядом!

Генри пожал плечами.

— Это место мне совсем не знакомо. Я думаю, они поставили ловушку типа той, которую наложили на столицы в Андагаре.

— А как же Карл и Эмма, куда они тогда ушли?

— Я уверен, что как-то они нашли способ вернуться домой.

Мари как молнией ударило. Сначала в шоке, а потом отходя от ран, она совсем забыла о том, что произошло с матерью Генри. Ей было стыдно. Она даже представить не могла, как он сейчас себя чувствовал. А она еще и шуточки шутит.