Она поняла, что все интересное закончилось, и можно вернуться к созерцанию стены. Мари очаровательно улыбнулась Карлу.

— Я думаю, что об этом ты можешь узнать от самого Генри, — она повернулась в сторону напарника, который как раз рассматривал стоящую над камином статуэтку. — Он, как я вижу, не сильно занят. Тем более, рассказы обо мне будут не особо увлекательными.

Мари вообще-то было уверена, что честный рассказ о ее жизни развлечет кого угодно, но это она решила упустить.

— Зато я могу рассказать про камни, металлы, где найти какой древний, как мир, артефакт, и все о андагарской культуре, — продолжила она.

— И откуда же у тебя такие познания в последней?

Мари поняла, что слегка прокололась.

— Да так, пришлось пожить там.

Карл не стал дальше расспрашивать и переключился на Генри. Мари крайне удивилась, как они с Генри могут нормально общаться. Характеры и манера поведения у них, казалось, были совершенно разные. Но когда эти двое разговаривали, вокруг всё было спокойно. Общались они, как старые друзья, которые давно не виделись, и не хотят тратить на такие пустяки время. Так оно, в общем-то, и было.

Карл подлил Мари вина. Она, краем уха слушая их диалог о каком-то там случившемся дни назад инциденте с дочерью местного главы, и смотря в потрескивающий огонь, немного задремала. Когда проснулась, то обнаружила вокруг все так же делящихся новостями Генри и Карла, все так же потрескивающий огонь и все тоже недопитое вино, которое она поставила на пол. Кто-то накинул на нее одеяло из очень теплой шерсти. Мари сонно пощупала его кончик.

Разговор шел о чем-то, о чем Мари явно от Генри еще не слышала. Мелькали незнакомые ей имена, несколько смутно знакомых мест, и еще что-то про оружие.

Оставив попытки хоть что-то понять, Мари снова улеглась щекой на руку, и попыталась заснуть — уж больно соблазнительно теплым было одеяло. Стоило только начать навеваться сну, как она почувствовала, что ее шатают за плечо. Генри не первый раз ее так будил, так что Мари, удобно устроившись, хотела от него отмахнуться. Тот не сдавался, так что ей все же пришлось разлепить глаза. Пусть и тусклый, но свет от свечей ударил в глаза. Мари смотря на Генри, сонно потирая глаза. Тот стоял вполне довольный собой.

- Вставай. Карл говорит сегодня какой-то праздник, так что в кабаке должно быть весело.

Мари подскочила в надежде, что наконец-то происходит что-то человеческое. И тут же залезла обратно под одеяло, промерзнув на прохладном воздухе. Генри почти не раздраженно, шутливо закатил глаза.

— Накинь его на себя и пошли.

После нескольких кочек, об которые Мари успела споткнуться, она окончательно проснулась и прокляла западные рельефы. Карл жил не так уж и далеко от кабака, но между заведением и его домом не было даже нормальной тропинки, что уж говорить про освещение.

Дойдя, Мари остановилась у входа, пока Генри и Карл присматривались, выбирая местечко получше. Она огляделась — толпа и правда была большая, видимо, это какой-то очень важный праздник. Мари показалось, в дальней половине пивнушки проскочила смутно знакомая ей голова Эммы, но все подозрения быстро забылись, когда Генри потащил ее за локоть быстрее занимать стол в самом углу.

Мари так и не решилась скинуть с себя такое теплое одеяло, и теперь на нее периодически косились люди. Издали доносилось бренчание скрипки. Чуть позже и отголоски песни, исполняемой женским голосом. Мари редко встречались девушки-менестрели, обычно нанимали мужчин. Тем не менее, сегодняшняя исполнительница не разочаровывала: голос был приятный. Мари приподнялась на стуле, и вытянулась, в попытке разглядеть девушку за другими посетителями, но увидела лишь ярко-рыжую макушку. «Специально, наверное, выкрашивает — подумалось Мари, — надо будет спросить у Генри, какими травами, вдруг знает».

А Генри и Карл, тем временем, бурно обсуждали Вольтарскую историю. Генри вспоминал о том, как недавно услышал теорию, что на эти землю пришли не то северяне, не то андагарцы, а, может, и те, и те, и в итоге получилось то, что получилось. Оба парня с этим не соглашались, придерживаясь более распространённой версии, что каждый мир исконно населял свой народ. Потом, конечно, появились телепортации, и начались смешения крови, но… Мари особо в разговоре не участвовала, только с интересом слушала. Так обсуждение само собой перешло и к музыке.

Рыжеволосая девушка запела какую-то особо тоскливую песню, не понятно, на какой мотив: то уходя в западный диалект, то обращаясь к асторовским, а потом и к андагарским мифам, а то и приплела северный холод. Генри отвлекся, чтобы окликнуть официантку и заказать еще вина, как раз когда девушка пела рядки, связанные с Андагарой.

— Она пропела что-то про «Летрояна», который, вообще-то, Левиатроян, а потом про встречу в восьми кругах загробной жизни, а потом про тоску и ниверский мороз, — Карл пересказывал Генри ту часть песни, которая его больше всего возмутила. — Интересно, она сама такие гениальные слова пишет?

— Ну, вообще-то, — не удержалась Мари, — он Левиатр. Да и чего ты к девочке цепляешься, голос неплохой, струнами перебирает терпимо.

Карл в шутку раздраженно махнул на нее рукой, и вернулся к разговору с Генри. Не то чтобы он сильно хотел ее заткнуть, просто таким личностям всегда обидно оказываться неправыми. Так и не решив ничего по поводу происхождения Вольтарских людей, они перешли на обсуждение потока людей, переезжающих в Вольтар, политических проблем в Асторе, немного про артефакты, из этого переползли в минералы, камни и ресурсы в общем — тут Мари навострила уши, несколько раз исправила уже обоих парней в названиях, и снова отключилась от разговора.

Потом Карл начал рассказывать про выходки братьев Генри. Мари все устраивало. Она не участвовала активно в диалоге, но все слушала, и иногда лениво что-то добавляла. Но только на те темы, в которых хорошо разбиралась — поэтому каждая ее реплика осаживала то одного, то второго парня.

Внутри, несмотря на то, что на улице было не так уж и холодно, ради праздника даже разожгли камин. Огонь приятно потрескивал, музыка убаюкивала, алкоголь расслаблял — в общем, у Мари не нашлось ни одной причины на что-либо жаловаться. Она чувствовала себя кошкой — все, чего ей хотелось, приткнуться где-нибудь в уютном и теплом местечке и спать. Долго спать. Такой роскоши ей, к сожалению, не позволяли.

В этот раз несерьёзная заварушка закрутилась из-за какого-то там металла. Из-за этого в разговор втянули Мари, и она, злая, как черт, доходчиво объяснила, что и Генри, и Карл оба неправы.

Расслабиться снова уже не получалось, поэтому она с самым кислым лицом наблюдала за парнями. Разговор у тех опять перешел в другое русло, и Мари, даже не вслушиваясь, бесцеремонно их перебила.

— Что за праздник-то хоть сегодня?

— Я тут так редко бываю, что не у меня точно спрашивать.

Генри, разморенный непонятно каким по счету стаканом вина, так и сказал. В повседневном жизни, Мари готова была поклясться, тот бы никогда не говорил о том, что редко сюда попадает, ему было стыдно. Карл просто пожал плечами — ему вообще ни за что стыдно не было.

Не успели они вернуться к прошлой теме разговора — или начать препираться из-за темы праздника, как Генри увидел, что Эмма выходила на улицу.

— Слушай, — он легонько ткнул друга локтем, — может, ты ее проведешь? Поздно ей одной ходить…

— Ну да, негоже девушку одну оставлять, — подмигнул Карл, поднимаясь.

Мари очень явно показалось, что, говоря, имел он в виду отнюдь не Эмму.

Мари с Генри возвращались последними. Оба не хотели уходить этим вечером, зная, что завтра начнется единственная и оттого самая трудная часть их плана. Внутри было так тепло и уютно, а плечо напарника, на которое Мари уложила голову, так ее пригрело, что она еле заставила себя подняться, когда последние люди начали уходить.

Выпила она немного — даже ноги не подворачивались, язык ни капли не заплетался. Разве что, стало жарко, да и смелости прибавилось. Мари заставила напарника напрячь голову, и узнала, что отмечали они канун дня сбора урожая. Она и не заметила, как подобралась осень. Хотя, прохладный ветер и сейчас чувствовался. Хорошо, что Мари захватила с собой это одеяло. «Надо будет его как-то вернуть», — проскочила мысль, но сразу же и выскочила.