Азиату уже начали нравиться эти перемещения во времени. Он не стал ничего делать, потому что это было бы нечестно по отношению к парню, а просто продолжал лежать и наблюдать за предметом своего обожания.

Александр будто почувствовал его пристальный взгляд и открыл глаза, морщась от яркого света и оглядываясь по сторонам, пытаясь понять, где он находится.

— Магнус, — Алек заметил друга и немного успокоился, но не на долго. Солнечные лучи за окном он не видел уже лет десять, поэтому это его очень сильно напрягало, — Где мы? Что случилось?

— Правильный вопрос: когда, — сказал Бейн с важным видом. Честно, ему не хотелось разговаривать, он мечтал заняться чем-то более сближающим, но Лайтвуду нужны были ответы и пока парень лежал так близко к нему, прижимаясь практически всем телом, азиат готов был делать всё что угодно. — Что ты последнее помнишь? — спросил он, надеясь, что у Алека не пропала память после перемещения во времени.

— Вот это помню, — Александр приподнялся, легко касаясь чужих губ.

Магнус спокойно выдохнул. Его друг делал шаг навстречу, он не изменил своё мнение и всё так же что-то чувствовал к нему, от этого становилось немного легче в их сумасшедшем мире.

— Давай потом поговорим, пожалуйста, — взмолился Бейн, ловя ускользающие от него губы и сминая их в требовательном поцелуе.

Ему всё равно было мало, всегда будет, потому что Алек безумно нужен ему каждую секунду. Он ненавидел себя за то, что признался так поздно.

Сейчас все страхи и волнения отошли, потому что здесь ничто не смогло бы их достать, ни конец света, ни проблемы, ни Валентин.

Лайтвуд не возражал. Он тоже многое потерял, скрывая свои чувства. Хоть парень и был в отношениях полный ноль, впрочем, как и Магнус, но у того всё-таки был какой-то опыт за плечами, Александр не сдерживал себя.

Да, его щёки раскраснелись, потому что он осознавал, что они находятся в кровати полностью голые и к его бедру прижимается чужое возбуждение, это было немного необычно, но он знал Бейна практически всю свою осознанную жизнь, и был уверен, что тот примет его любым, поэтому отдался чувствам, разрешая руководить им.

Поцелуй превращался то в источник нежности и ласки, то в борьбу двух голодных хищников.

Они не могли насытиться друг другом, им нужно было попробовать всё.

Магнус не думал, что сегодня они зайдут далеко, но перед глазами вертелся решительный Алек из снов, который, кажется, перекочевал в реальность и вселился в тело его ангела.

Это пугало, радовало, удивляло и ещё очень сильно заводило, хотелось испытать насколько испорченным стал его Александр.

А Лайтвуд просто дышал в его рот между поцелуями этим сводя с ума и распаляя. Парень помнил, что он уже пережил смерть друга и теперь пытался забыть это как страшный сон.

Возможно, из-за этого ему хотелось сейчас всего и сразу. Алек боялся вновь потерять Бейна, он не мог его вновь лишиться, этот страх побуждал его желать большего. Стать с любимым человеком одним целым и никогда в жизни от себя не отпускать.

Парень поменял позу, располагаясь поверх Магнуса, не разрывая поцелуя. Теперь его член тёрся о чужой, заставляя их обоих разбавлять дыхание и язык, исследующий другой рот, стонами.

Азиата явно вело от такого Лайтвуда, который решил пустить в ход руки. Последний часто видел это прекрасно сложенное смуглое тело голым, но всегда или отворачивался, краснея, или злился, что не может к нему прикоснуться.

Теперь у него было право, это подтверждал Бейн, довольно подаваясь вперёд и с трепетом принимая каждое касание.

Александр мечтал об этом часами. Мечтал, как проведёт пальцем по ярко выраженному кадыку, чувствуя, как он двигается при каждом сглатывании, погладит ключицы, наслаждаясь бархатом кожи, спустится к груди.

Он всегда смотрел на друга как на дорогое произведение искусства, потому что тот правда был слишком идеальным для него.

Сантьяго, кстати, тоже был ничего, но Алека он не притягивал так, как делал это Магнус. Лайтвуд был уверен, что они с азиатом созданы друг для друга, он любил в этом человеке абсолютно всё, даже вредные привычки и изъяны, которые он не замечал, потому что даже они ему безумно нравились.

Александр переместил свою ладонь на грудь, ощущая, как она поднимается в размеренном дыхании.

К его горлу подступил комок, потому что на парня нахлынули воспоминания случившегося ранее, до того, как он перенёсся в момент до прыжка из окна. Он всё-таки не мог забыть, что тогда чувствовал, что будет с ним после потери этого человека.

— Не оставляй меня, пожалуйста, — прошептал в чужие губы Алек.

Магнус, можно сказать, был счастливчиком, ему не приходилось переживать смерть любимого, поэтому он не мог до конца понять, почему Александр так поменялся в один миг, чуть не плача, умоляя его быть рядом, хоть он и так это делал.

— Эй, я здесь, я всегда буду с тобой, — Бейн потрепал чужие и без того взъерошенные волосы, пытаясь отвлечь парня от самокопаний и переживаний.

Это немного помогло, а также помогли руки Магнуса, начинающие проявлять инициативу.

В отличие от него, Алек никогда не появлялся перед друзьями без одежды, и сейчас азиат впервые увидел это тело, чистое, сокровенное.

Он был первым и единственным, с кем Лайтвуд был таким открытым, и это льстило и заставляло чувствовать величайшую ответственность.

Бейн закинул свои ноги на спину Александра, обвивая ими чужую поясницу и толкаясь бёдрами вперёд, но делая это осторожно, чтобы не спугнуть невинного друга.

Да куда там, его уже без всякого зазрения пожирал голодный взгляд двух голубых омутов.

Алек отпустил себя, выкидывая из головы все мысли и переживания, он слишком долго ждал этого момента, чтобы всё исправить.

Ему было плевать, где они находятся и что случилось с миром, для него существовал только Магнус — величайшее сокровище на всей земле, на которое он наконец заявил свои права, которое взял в свои руки и пообещал сделать его самым счастливым.

Лайтвуд стал больше похож на свой образ из снов, ярко отпечатавшийся в сознании азиата. Но это был всё ещё его друг, которого он знал десять лет, который рос на его глазах, который превратился в красивого юношу с красивым телом.

Бейн удивлялся такому новому Александру, каждому его движению: глубокому поцелую, руке, потянувшейся вниз и поглаживающей их соприкасающиеся члены.

Было невозможно приятно, прямо как во сне, и Магнус боялся, что это всего лишь очередная его фантазия, и как только он откроет глаза, он проснётся в грёбаной временной петле и будет ухлёстывать за Камиллой.

Это казалось грехом, кощунством — обращать внимание на кого-то другого, когда в его жизни был этот ангел.

Азиат зажмурился, не зная, хочет ли он прервать сновидение, чтобы не тешить себя несбыточными надеждами или желает, чтобы это никогда не прекращалось.

— Посмотри на меня, — попросил Алек. Его голос звучал так властно, хоть Лайтвуд даже не пытался приказывать.

Это действовало на Бейна слишком сильно, одного слова было достаточно, чтобы он сделал всё что угодно. Но Магнус боялся исполнять его просьбу.

Собрав все силы в кулак, только где-то через пару минут у него получилось справиться со своим внутренним конфликтом и подчиниться, приподнимая тяжёлые веки.

Картина перед ним была слишком прекрасна. Лайтвуд нависал над ним, возбуждённый, со сбившимся дыханием, периодически наощупь касаясь его губ и наблюдая за чужими эмоциями затуманенным взглядом.

Его рука работала между их телами, заставляя выгибаться и стонать в полный голос.

— Пожалуйста, скажи, что всё это настоящее, — прошептал азиат, — Ущипни меня, сделай что-нибудь, чтобы я понял, что это не сон.

Александр вопросительно на него посмотрел, но исполнил это странное требование, свободной рукой оставляя довольно ощутимый щипок на правой ягодицы.

Бейн взвизгнул от неожиданности, но успокоился, он чувствовал: это всё было правдой, происходило в реальности.