Я тоже постарался усесться поближе к дверному проему, чтобы иметь возможность посмотреть вокруг – покуда мне не доводилось увидеть Новую Землю с такой высоты и с таким обзором.

Пулеметчик повернулся ко мне и крикнул:

– Недавно здесь?

– Да! – закричал я в ответ. – Еще месяц не прошел!

– Заметно! Красиво здесь, смотри получше!

Действительно, пейзаж был невероятный. Горы заросли изумрудным лесом, который расходился в стороны лишь у каменистых русел горных рек. Реки кипели водопадами, образовывали маленькие, тихие озерца – и снова бежали вниз, извиваясь меж торчащих из-под леса скал. Я видел внизу каких-то крупных животных на водопое, даже пару раз хватал бинокль, чтобы рассмотреть их получше. Над лесом летали крупные яркие птицы, шарахавшиеся в стороны от пролетающих вертолетов. Горы поднимались все выше и выше, и лес уже не дотягивался до их вершин: корни деревьев не могли зацепиться за скалы, лишь зеленые пятна какой-то мелкой растительности забивали щели в скалах. Вертолеты прошли между двумя вершинами первого хребта, изменили курс с глубоким креном, обогнули еще один пик, и еще.

Полет между горами занял минут сорок, я глазел не отрываясь. Время от времени пулеметчик показывал пальцем то на птиц, то на животных, то еще на что-то интересное.

Затем горы вновь начали снижаться, стекая в долину между двумя хребтами. Леса здесь почти не было – лишь кустарник да изумрудная трава, и еще там было небольшое, абсолютно прозрачное озеро. За озером, ближе к следующему, более низкому хребту, опять начинались заросли, которые превращались в подобие вскипевшего зеленого варева. Казалось, что трава долины вдруг забурлила, воплотилась в кудрявые деревья и выплеснулась между скалами на дальний склон, стекая ниже, к самым джунглям.

Я услышал в головном телефоне:

– Внимание, вышли в зону высадки. Приготовиться к высадке.

«Крокодил» начал облет долины, направив немного вниз свой хищный нос с двумя выпучившимися полушариями кокпита. Первая «восьмерка» пошла на снижение, медленно прошла метрах в двух над травой, из нее один за другим, через равные промежутки времени, выпрыгнули егеря, разбежались, заняли круговую оборону. Вертолет резко поднялся, завалился набок и отошел вверх и в сторону, освобождая место для нашей высадки.

В гарнитуре послышался голос «Совы»:

– В зоне высадки чисто. На опушке наблюдаю трех человек без оружия, укрытых под деревьями.

– Высаживаемся! – скомандовал Барабанов.

Летчик бросил наш вертолет вниз так быстро, что появилось ощущение невесомости, затем замедлил спуск, плавно опустил шасси на траву.

– Покинуть вертолет!

Мы поочередно выпрыгнули на траву и, пригибаясь, пошли навстречу троим мужчинам в военной форме, вышедшим с опушки.

Один из них, с веселым худым лицом, густыми темными бровями и залысинами над высоким лбом, бросил ладонь к козырьку форменного кепи и отрекомендовался на отличном русском языке:

– Капитан Круз, уполномочен вас встретить. Товарищи ждут в палатке. Пойдемте со мной.

Мы переглянулись и пошли следом за капитаном Крузом.

Оба вертолета, заглушив двигатели, стояли на траве. Вокруг них расположилось оцепление из четырех парных постов егерей. «Крокодил» улетел, ожидая на аэродроме вызова на обеспечение обратного маршрута. Мы же сидели в большой палатке с кубинцами. С их стороны в долине никаких сил не было – только пять человек, принимавших участие в переговорах. Мария Пилар была рада встретить друзей, они долго обнимались, расспрашивали друг друга о делах. Теперь Мария Бонита сидела за столом молча, лишь иногда вступая в разговор, чтобы ответить на заданный вопрос.

Кубинцы действительно предложили много. Их агентурная сеть охватывала не только Нью-Рино, но и многие города Штатов, Техаса, Конфедерации, Европейского Союза, и даже в Нью-Дели у них была база, представленная в виде ночного клуба на берегу. Если русские в Новой Земле бросили все силы на строительство промышленности и армии, а разведкой занимались преимущественно тактической и лишь на тех территориях, которые попадали в зону оперативного внимания, то у кубинцев таких возможностей не было. Их было немного, они не имели своей постоянной территории и испытывали серьезные затруднения в средствах. Их резидентуры везде были коммерческими предприятиями, помимо добычи информации добывая еще и деньги. С их слов, у Первого батальона даже было секретное соглашение с правительством Бразилии. Впрочем, бразильцам Первый батальон был известен как Свободная революционная армия. Бразильцы подкидывали им оружие и боеприпасы, отчего вооружены все были бразильскими «имбелами» – копиями FN-FAL, а также приплачивали за то, что эти повстанцы гарантировали отсутствие в их зоне ответственности любых других повстанцев, а особенно – бандитов.

Другие батальоны, всего их было шесть, занимались аналогичным бизнесом во всех горно-лесных районах, где удавалось договориться с теми, кто готов платить за спокойствие на сопредельных территориях. Немножко смахивало на рэкет, но не слишком, потому что в случае отказа платить кубинцы безобразий не устраивали, а просто перебирались в другие районы.

Кроме того, учитывая, что в основном точки их дислокации приходились на места, где торжествовала анархия, кубинцы следили за тем, чтобы окрестным бандам не слишком удавалось объединяться под единым руководством каких-нибудь особо харизматичных лидеров, и лидеры эти обычно устранялись. Как представители страны законопослушной, кубинцы считали своим долгом не давать бандитской вольнице слишком расти.

Вообще следует сделать небольшое отступление и рассказать немного о кубинцах вообще и кубинской армии в частности. Среди всех стран Латинской Америки и Карибского бассейна Куба – единственная, в которой удалось не только совершить революцию – таких примеров вся Латинская Америка способна предоставить сотни, – но и сохранить результаты этой самой революции. Затем правительство Кубы, состоящее из профессиональных революционеров, решило помогать любому и каждому освободительному движению в этом полушарии. Опытная кубинская армия, появившаяся на свет после нескольких лет тяжелой партизанской войны, возглавляемая бывалыми и талантливыми командирами, быстро превратилась в силу, с которой стали считаться все. Когда кубинцы появились в Анголе, рейдам опытнейших наемников и южноафриканских военных был положен предел. А южноафриканская белая армия была по своим боевым качествам просто великолепна. Да и банды профессионалов под командованием знаменитого Боба Денара и Конго Мюллера тоже не лаптем щи хлебали.

Но армии мало, и кубинцы сформировали очень серьезные, эффективные и хорошо оснащенные спецслужбы. Которые к тому же умели хорошо организовывать государственные перевороты. Интересно, что первый переворот они организовали в Африке, в 1963 году, в Занзибаре. Не обошлось без их участия и в никарагуанской революции, и диктатор Анастасио Сомоса лишился жизни в результате засады, организованной кубинской разведкой. В США кубинцы создали великолепную разведывательную сеть, добиравшуюся до самых святых американских секретов. Поговаривают, что и в убийстве Кеннеди без них не обошлось – очень уж сам Кеннеди рвался прикончить Фиделя Кастро. Рвался и зарвался. Но это уже слухи, и публично их огласил преемник Кеннеди на посту президента Линдон Джонсон, не приводя никаких доказательств. Да и где ему их взять?

С высоты своих достижений кубинцы поглядывали на все остальные страны Латинской Америки немного свысока. Впрочем, под этим были основания. Остальные небольшие страны оставались банановыми республиками и плясали под дудку американских компаний. Народ же в них жил и умирал в нищете, возглавляли их постоянно сменяющиеся генералы в темных очках и сверкающих от золотого шитья и ярких, как конфетные обертки, орденов мундирах. Кубинцы, может, и не блистали богатством, скорее наоборот, но то, чем они располагали, обращалось в отличную, прекрасно обученную армию, школы и университеты, в обучение специалистов за границей и, в конце концов, – в одну из самых лучших в мире систем здравоохранения. Лучше, чем в Америке, кстати. И это в одной из бедных стран Карибского бассейна. Таким в тех местах да и вообще в мире не мог похвастаться никто. А вы знаете, что эпидемия СПИДа так и не достигла Кубы до сих пор? И это несмотря на всем известную вольность нравов.