Затем я увидел слева насыпь из гравия, на которой укладывали рельсы несколько десятков человек в оранжевых комбинезонах, очень разные на вид и даже отличавшиеся цветом кожи. С трех сторон от места работ стояли «тойоты» с укрепленными в турелях пулеметами, но не такие, как у нас, а короткие, в которых сидели солдаты в камуфляже и красных беретах. Красные береты носили здесь комендантские подразделения.

– Кто это? – спросил я.

– Пленные, – ответил Барабанов. – Одноколейку строят от ППД до Демидовска. Упрощаем и удешевляем сообщение.

– Откуда пленные?

– А разные, отовсюду, – ответил он. – Есть бандиты из дельты реки, есть нохчи, есть из Бразилии, кокаинщики. Разные.

– Долго держите? – спросил я.

– Кого как, – пожал он плечами. – Нохчей меняем иногда на своих. Остальные сидят себе да и сидят, чего с ними еще сделаешь. Разве только пристрелить.

– Не отпускаете?

– А зачем? – удивился Барабанов. – Они же конченые уроды все: его отпустишь – он за свой плен потом народу перережет кучу. Пускай лучше шпалы укладывают, там увидим. Им тут и будет… «где мчит курьерский “Воркута – Ленинград”»… Хоть польза от них. Кроме пленных, еще и зэки есть, у них синие комбинезоны, – вот тех отпускают после срока отсидки. Но зэков мало, несколько десятков всего. Всякие пособники и прочие.

– Не бегут? – поинтересовался я.

– Пытаются, но ловят комендачи, почти всегда. Если местные не пристрелят. Если пристрелят – тогда не ловят, – усмехнулся он.

– А всего пленных много?

– Не знаю точно, – покачал он головой. – С полтысячи, наверное. Лукас ваш, который Пераччи, тоже уже на стройках народного хозяйства где-то с тачкой бегает. У нас еще ничего, а вот у конфедератов… Если поймают кого в деле, жить будет, но хуже, чем дядя Том в своей хижине. Традиции рабовладения остались. Работают у них в пойме Рио-Гранде, плотины строят. Тяжко там – змеи, насекомые. И гоняют их, и дубасят неслабо. Впрочем, тех, кто туда попадает, точно никому не жалко. Вот ни капельки. Конфедераты конвоями занимаются и чисткой Дорог, поэтому в плен к ним преимущественно те попадают, которые на Дороге разбойничают. А за них и так за каждую голову награда назначена – просто конфедераты считают, что на работе они лучше себя окупают, когда едят поменьше, а работают побольше. Это им вместо смертной казни присуждается.

Пленные остались позади, справа на выгоне я увидел довольно большое стадо коров.

– А этих как сюда?

– А вот так, еще в начале заселения покупали телят, пенделями гнали в «ворота», потом после «ворот» успокаивали, растили. Первыми в Техасе начали – вспомнили, как весь мир тушенкой снабжали. Консервные заводы они, кстати, тоже поставили. Наши сухпаи с их тушенкой повально. Хорошая, жрать можно, если не месяц подряд каждый день. Помнишь, как Савченко… ну, был у нас такой боец, из Полтавы… отказался в банке дырки прокалывать, когда на костре грел? Вот упрямый хохол был – говорит, сало растопится и вытечет.

– Помню, только с кашей банка была, – усмехнулся я.

– С тушенкой.

– Точно с кашей, я как раз к костру подошел, когда банка рванула, – решительно заявил я о хорошо мне памятном случае. – Потом все от себя отскребал.

Дорога заняла около трех часов. Довольно монотонный пейзаж действовал усыпляюще, только болтовней и спасались. Затем показался Демидовск. Первое, что бросилось в глаза, – вполне полноценный промышленный пейзаж, для этого мира совсем непривычный.

– Смотри, это – металлургический, – показал Барабанов. – Тут и варят сталь, и катают, и почти весь цикл, вплоть до резки листа. Месторождение гематита тут огромное, неподалеку от него еще и полиметаллическое. Там кобальт, никель, хром и еще всего до черта. Так что, по отзывам, сталь тут не хуже, чем в Старом Свете. Сюда столько инженеров толковых сманили и с Урала, и из Сибири – обалдеешь.

За забором металлургического тут же потянулся следующий забор, тоже огораживающий заводскую территорию.

– А это – патронный и инструментальный. ПББСы наши тоже здесь делаются, кстати. Дальше будут завод цветных металлов, механический и новый моторостроительный. Наверх поднимемся – смотри через реку, там лесопилки и лесные склады. Дальше будет ТЭЦ.

– Неплохо вы тут развернулись, целый «Уралмаш», – откровенно поразился я.

– Ага, он самый, – согласился Николай. – По промышленной мощи здесь мы впереди планеты всей. Остальные все же больше на поддержку «из-за ленточки» рассчитывают – те, кто побогаче, в смысле.

– А НПЗ где? – спросил я.

– НПЗ в Береговом, поближе к нефти и терминалу. Там еще химический есть, взрывчатку делают, небольшой заводик химволокна и всякой другой химии. Там же газ, так что резинотехнический и шинный тоже там. Все шины в этом мире идут от нас, а расход у них неслабый. И верфь есть в Береговом. Есть еще на Амазонке угольный терминал, куда бразильский уголь принимают и кокс.

– Кокс бразильцы сами делают?

– Ага. У них уголь под это самый то что надо, говорят, – ответил Барабанов. – От Берегового до Демидовска одноколейку уже проложили, кокс везут на металлургический, и ТЭЦ у нас угольная – все лучше, чем нефть жечь. Теперь строят от ППД до Демидовска и от ППД до Берегового. Тогда вообще легко все будет, а то сейчас по таким дорогам железо корабельное таскают на трейлерах… Дорого и тяжело.

– А сам город как? – неопределенно спросил я.

– Демидовск? – переспросил Барабанов. – Нормальный. Стоит в стороне от заводов, люди по узкоколейке на работу катаются, кто без машин. Между ними холмы, поэтому даже пейзаж индустриальный не напрягает. Тут уже предгорья пошли, а дальше – горы. С тех пор как банды отсюда погнали, народ в горы отдыхать стал ездить – рыбку там половить, поохотиться. Речек там без меры, вода чистейшая – мечта просто! Безумно красиво, я такую красоту разве что в Сибири в Саянах видел, но только там лето два месяца, а тут – круглый год. Правда, поосторожней надо, чтобы не съел кто тебя.

– Заезжать не будем?

– Нет, нам дальше, – показал рукой Барабанов. – Только промзону краешком заденем.

– А войска где дислоцированы?

– А с обратной стороны от Демидовска, в промзону только патрули ездят и охрана объектов. Тоже из комендантского полка.

– А где полк дислоцирован-то? – спросил я. – Я так и не понял.

– Официально у нас, в ППД, а фактически – вразброс. И в основном здесь – тут два батальона из полка на охране промзоны.

Действительно, нам уже не раз навстречу попадались моторизованные патрули, только солдаты были не в беретах, а в шлемах и бронежилетах.

– Сейчас вон за тот холм заедем – и на месте, считай. Там базируется эскадрилья.

Когда мы заехали на вертолетную площадку, два Ми-8 уже разогревали двигатели. Вертолеты были не новые, но в отличном состоянии, с капиталки – это было видно сразу. Чуть поодаль вращал винтами Ми-24, с двуствольной пушкой в кокпите и шестью блоками НУРС. Он должен был осуществлять контроль за прилегающей к зоне высадки территорией.

Мы разделились на две группы. «Сова» повел восемь человек к первому «головастику», а мы, то есть Барабанов, Владимирский, Мария Пилар, двое егерей и я, – побежали ко второму.

Сидящий в дверном проеме возле закрепленного «корда» пулеметчик подал даме руку, предоставив нам возможность забираться внутрь самим. Вывесить трап никто не удосужился – видать, подумали, что егерский спецназ трап только унизит. Ну посмотрим, как я это еще помню. Подбежал к проему, положил «калаш» правой рукой внутрь, левой уперся в пол у самого порога проема, затем правой, подтянулся, закинул левую ногу, на четвереньки, подобрал оружие. Хорошо хоть не опозорился.

Едва мы расселись, как вертолеты разом оторвались от земли и с набором высоты пошли в сторону гор. Проем оставался открытым, в нем, привязавшись, сидел пулеметчик в странном шлеме на голове, напоминающем американский танкистский, с наушниками и микрофоном. Местное изготовление или просто не российская модель? Не знаю, впервые такой вижу.