Там оказалась дверь с небольшой истертой ступенькой перед ней, толстая дверь с тяжелым замком, но ключ в нем повернут не был. Я попал в коридор, который, судя по всему, соединял жилые комнаты с кухонным флигелем. Света нигде не было. Я немного постоял, прислушиваясь, затем достал потайной фонарик и набросил на него носовой платок, чтобы иметь возможность двигаться и при этом не наткнуться на что-нибудь.

Кухня была слева внизу. Я пошел в другую сторону, медленно двигаясь по коридору, пока он неожиданно не превратился в большой холл. Там было несколько дверей и лестница. Из-под самой внушительной двери пробивалась тонкая полоска света. Я подобрался ближе.

Из-за двери слышался хриплый раздраженный голос, который до того я слышал только раз, и то по телефону.

- Ты позволил Шенду себя переиграть, - говорил Блю Гуднайт. Слова были полны презрения и злобы. - У него были связаны руки, а у тебя был пистолет, и ты ему позволил обыграть себя...

Я прижался ухом к двери. Якима как-то странно зашипел, но, казалось, не нашелся, что сказать в ответ.

- А потом ты пошел и убил Нордлунда, - продолжал Блю Гуднайт, повысив голос. - Что это за странная игра, ты, желтая свинья?

Якима перестал шипеть и сказал безжизненным голосом:

- Нам нужно было ликвидировать все следы, а Нордлунд слишком много знал.

- Да? И ты думаешь, следовало поступить именно так?

- Я уже сказал тебе, что должен был действовать.

- Никто тебе этого не говорил.

- Я не жду приказов, я действую.

- Так ты сознательно поднял всех на ноги, убив Нордлунда? И думаешь, теперь мы в большей безопасности? Ты - желтый сукин сын?

Якима произнес таким тихо, что я с трудом его расслышал:

- Послушай, Блю, я убивал людей голыми руками за гораздо меньшие оскорбления...

- Да-да, ты любишь убивать, - согласился Блю Гуднайт. - Попробуй убить меня, Якима, просто попробуй.

Я осторожно нажал плечом на дверь, так, что она приоткрылась на дюйм, и придержал её за ручку. Лон Якима стоял спиной ко мне, широко расставив тонкие ноги. Большую квадратную комнату, заставленную тяжелой викторианской мебелью, освещала единственная лампочка под выцветшим бумажным абажуром. Там стоял потемневший сервант, два набитых конским волосом кресла и такой же диванчик, богато разукрашенное, но старое и дряхлое пианино с синей накидкой на нем и бронзовыми подсвечниками. Блю Гуднайт стоял, опершись спиной на большой мраморный камин; шрам на его мертвенно бледном лице выглядел как-то странно живым, мышца на шее, под самым левым ухом, монотонно подергивалась.

- Блю, я ничего против тебя не имею, - вкрадчиво сказал Якима.

- Ты меня ненавидишь, - возразил тот. - Но дело в том, что мы оказались в это деле вместе, и ты все испортил. Мы загребли сотню тысяч и должны были разделить их на троих. Единственное, что нам следовало делать тихо сидеть в этой дыре, пока не стихнет шум, а потом двинуться на побережье. - Он замолчал, облизал губы. И тут же бросил, как удар хлыста. Но на тебя напала мания убивать. Сначала Берни, а потом...

- К черту эти разговоры, - прошипел Якима. - Я должен был убрать Берни. Теперь делить придется только на двоих...

- Берни была нам нужна, - Блю Гуднайт явно пытался сдержаться. - Она караулила в табачном киоске и вовремя подала нам сигнал. Без Берни мы бы этого не сделали, риск был слишком велик.

- Думаю, рано или поздно она могла заговорить, с женщинами всегда так, - возразил Якима.

- Берни мне нравилась, - негромко, словно самому себе сказал Блю Гуднайт. - Берни была моей девушкой.

Якима стоял, как каменное изваяние, и тут я увидел неожиданную гримасу на лице Блю Гуднайта. Я с трудом заметил его движение, просто что-то мелькнуло и нечто длинное, темное и сверкающее появилось в его руке. Однако вспышки из ствола не последовало.

Раздался короткий щелчок, и маленькое облачко сизого дыма поднялось над плечами Якимы. Блю Гуднайт покачнулся, изо рта у него хлынул сверкающий поток крови. Его длинный пистолет глухо ударился о толстый ковер. Потом его ноги начали очень медленно подгибаться. Сначала он опустился на колени, уже безжизненные глаза бессмысленно смотрели в пустоту. Какое-то мгновение он нелепо замер на коленях. Затем все его тело дернулось, и он плашмя рухнул на пол, лицом на пистолет.

Я шагнул в комнату и ткнул дулом пистолета в спину Якимы. Он коротко вскрикнул, издав какой-то нечеловеческий звук. Тут я услышал свой собственный голос:

- Бросай оружие, подонок. Ты застрелил своего последнего сообщника. В Большом Доме тебя уже ждет желтый стул, и я надеюсь, что ты будешь поджариваться очень медленно.

Он бросил пистолет; я видел, как пот потек у него по шее за воротник рубашки.

- Теперь можешь обернуться.

Он обернулся, расставив руки, зрачки его глаз сверкали как угольно-черные булавочные головки на белом фоне. Тонкая струйка коричневатой пены показалась в уголке рта. Теперь он уже не походил на каменное изваяние; все его тело содрогалось, он полностью утратил самоконтроль.

- Где Томми Дженсон? - спросил я.

Якима облизал нижнюю губу, взгляд его метнулся в сторону двери в глубине комнаты.

- Открой! - приказал я.

Он подошел к двери и распахнул её. Я снова уткнул пистолет ему в спину, развернул его и втолкнул в комнату.

- Зажги свет.

Он повернул выключатель.

Томми Дженсон лежал на постели. На нем был ладно сшитый однобортный костюм, брюки и носки, но не было ботинок. Лодыжки привязали к прочной раме кровати, как это обычно делают в сельских тюрьмах Джорджии. Лицо его было мертвенно-бледным, заросшим темной щетиной, но на нем не было заметно признаков побоев.

- Отвяжи его, - бросил я.

Якима подошел к постели и начал неумело возиться с запорным механизмом рамы. Томми Дженсон очень медленно сел и принялся обеими руками растирать лодыжки. Не говоря ни слова, он уставился на меня.

- Все в порядке, Дженсон, - сказал я. - Меня зовут Дейл Шенд, я частный детектив. Блю Гуднайт мертв, а Якима отправится в тюрьму.

Дженсон пытался что-то сказать и наконец хрипло выдавил:

- Он... он хотел убить меня.

- Я знаю, он любит убивать, но теперь с этим покончено.

Томми Дженсон судорожно проглотил слюну.