— Да чего ты опять улыбаешься? — не выдержала я, отключив лейп. — Ты меня пугаешь.

— Свободе радуюсь, — отмахнулся Палмис.

— To есть ты сначала хотел зайти, а теперь счастлив, что вышел? — Яр коротко хохотнул. — Так куда мы дальше?

Я задумалась. Палмис наградил своих замов списком дел. Клаус грызет кофе и думает, как составить запрос. Вик с Далеком по продуктам специализируются. Нам остается сейчас только…

— Эрик, ты знаешь адрес дома моды, где, пусть будет, работает Лика?

— Конечно, — удивленно взглянул на меня он. — Я же счета оттуда оплачиваю.

— Вот туда и поедем, — порадовала я мужчин.

Снег скрипел под колесами самоходки, Палмис чуть заметно морщился. Да уж, это не центральные улицы, которые в циклон чистят каждый час. На окраине в лучшем случае техника проедет раз в день. И то если повезет.

Цветочный округ жил своей беззаботной жизнью: лаяли собаки, мужики неспешно дымили на завалинках, резвились в снегу дети. Один мальчишка, заигравшись, чуть не вылетел прямо под нас на салазках. Водитель Палмиса доказал, что он не только молчун, но и опытный профессионал своего дела. Самоходку даже не занесло при экстренном торможении. Эрик отчитывал мать удачливого мальца самозабвенно, с полной отдачей. Что ж, отец из него выйдет неплохой.

Дом моды Эдрена Лорсена пугал прохожих огромными зеркальными колоннами. Мне почему-то сразу подумалось, что во время взрыва из них получатся отличные разрывные снаряды.

 Двери с золотыми вензелями распахнулись, и оттуда на нас вылетел вихрь, который оседлал бледный верещащий мужчина. От столкновения я на секунду потеряла ориентацию, где земля и где небо, и неловко взмахнула руками. Феникс сорвался в полет, закружил над нашей кучей малой на лестнице и пронзительно заверещал. Ему тоже не понравился снежный вихрь, полностью скрывший нас. Мне даже показалось, что я слышу сухой щелчок курка.

— Ой, извините! — девчачий звонкий голосок перекрыл завывание метели. Вихрь опал. — Я не думала, что вы в зоне окажитесь.

Я с кряхтением достойным вековой старухи села на ступеньках. Молоденькая девушка с круглыми щечками и пухлыми губками рассеяно шмыгнула вздернутым носом:

— Просто господин никак не хотел уходить. Ну я его и выставила.

— Ага: — я потерла пострадавшую поясницу. — Нам бы переговорить с главным. Господин Лорсен тут?

— Так вы не в курсе? — девушка сложила губки в форме буквы "О". — У него приступ вчера был. Увезли в больницу. Доктора ничего утешительного не говорят. Все же активная опухоль на сердце…

Я не люблю больницы. Вечные очереди, толчея, "я только спросить", ругань в духе "вас тут не стояло". Но больше приемного отделения я не люблю палаты "смертников". В таких доживают свои отмеренные минуты безнадежно больные. Тут как раз царит тишина и покой. Вечный. Здесь сиделки особо милы и удушливо пахнет лекарствами. И смертью.

Нас, на удивление, ждали. Женщина за стойкой регистрации с рыжими кудельками обрадовалась нам: как родным.

— Какие вы молодцы, — она расплылась в теплой улыбке. Сладость ее голоса можно смело было добавлять в чай. Интересно, а им доплачивают за дружелюбие? Нет, будь оно направлено на Эрика, удивления бы не вызвало. Но порция доброты в глазах, адресованная нам с Яром, ставила в тупик. — Я только собиралась связываться с вашим начальством. Господин Лорсен настоятельно просил о разговоре. Пойдемте.

— Он правда плох? — сухо поинтересовался Линт, пока нас вели по коридорам в царстве безмолвии.

Активная опухоль на сердце. С таким не то, что не выживают — не живут. Вроде небольшой нарост, появляющийся, когда ребенок не смог справиться с проснувшимися стихиями, и те уснули. Влечет за собой ослабление иммунитета, но медикаментозная поддержка выравнивает ситуацию. Ровно до момента активности ее. Жизненные силы всасывает, как губка, и человек чахнет прямо на глазах. Несколько дней и все, отмучился.

По дороге нам попалась еще одна сиделка, которая везла в кресле на колесах старичка. Тот смотрел перед собой застывшим взглядом.

Да, тюрьма место куда жизнерадостнее, чем это.

— Доктора дают в лучшем случае неделю, — медовым тихим голосом бросила женщина через плечо. — Пока он в сознании, но это ненадолго. Постарайтесь говорить кратко.

Эдрен Лорсен сейчас вовсе не походил на того франтоватого уверенного в себе человека, которым он запомнился мне на вечере у мэра. Его желтая копия с сушеной кожей приоткрыла бескровные губы.

— Вы пришли, — еле слышно прошелестел уже бывший модельер. — Вместе. Отлично.

Я крепче стиснула зубы, чтобы не разразиться бесполезными словами сожаления.

 — О чем вы хотели поговорить? — Эрик оттеснил меня плечом от койки.

— О брате, — тихий ответ. — Я не хочу, чтобы все оставалось так. Он медленно сходит с ума, и это пора прекратить. Тем более, я больше не смогу его сдерживать. Позвольте рассказать все по порядку. Лорсен — это псевдоним. Настоящая фамилия — Динтс. Мы с Олдреном двойняшки. Внешне не похожие, но поделили болезнь матери пополам. Мне досталось слабое сердце, брату — разум. Отец погиб в ледяной пустыне буквально спустя год после нашего рождения. И мама окончательно сошла с ума. Нас определили в детский дом. — Он взял паузу. Чувствуется, как слова драли его сухое горло. — Естественно, ни о каком дорогостоящем лечении ни для меня, ни для брата речи не было. А еще у меня появилась опухоль. Из-за слабого здоровья не справился с проснувшейся водой. Я всегда хорошо рисовал. Даже хотел поступить в художественную школу, но директор отговорил. И я отучился на портного. Потом попал к одному модельеру… Так и сложилась моя карьера. Олдрен умел отлично стрелять и хотел попасть в спецотряд "Рейд", но…

— Слабоумным не место в ледяной пустыне, — закончил за него Яр.

— Именно, — красные глаза с лопнувшими капиллярами смотрели будто сквозь нас. — Пристроил брата куда смог. Но…, - пауза на попытку перевести дыхание или собраться с силами. — О первом заказе, который брат чудом не провалил, я узнал, лишь когда он принес лекарства для сердца за баснословные деньги. Поймите, мы были молодыми. Амбициозными. А тут такие суммы. Я взял дело в свои руки. Находил клиентов. Ведь дамы так любят жаловаться на всех подряд. Я шантажом и вымогательством заставил с нами сотрудничать ряд лиц. Да, да. Буря — это не один человек, а целое товарищество. Даже в службе безопасности у нас был свой шпион. Жалко, его перевели в другой город. Кстати, на освободившееся место пришел молодой парнишка. Далек, кажется. Была мысль надавить и на него, но не успел. Я придумал, как отвлекать внимание от брата. И даже заставил Олдрена работать в чертов снегопад. Но в последнее время лекарства мне совсем перестали помогать. Брат из-за этого злился и часто выходил из себя. В порыве гнева он даже прирезал одного из своих. Я боюсь, что, когда умру, Олдрен совсем слетит с катушек. Заказ на вас, Эрик, я категорически запрещал брать. Вы слишком умный противник, а заказчик — законченный наркоман. Вы же в курсе, да? Но он меня не послушался. — Голос Лорсена окончательно затих, и он прикрыл глаза.

Мы дали пару минут передохнуть человеку на пороге смерти, и Яр задал главный вопрос:

— И кто же все-таки ваш брат?

— Олдрен Динтс. Оператор модного канала. Работает в паре с Эльваром Гиолом.

Если сопоставить факты, то получается…

— Желтые штаны?! — я чуть громче, чем положено, выкрикнула из-за плеча Эрика.

Бесцветные губы сложились в усмешку:

— Хороший ход; правда? На фоне этого разодетого павлина брат в темной одежде теряется. Его лицо никто не запоминает. И подмену в случае необходимости совершить легко. Опять же — алиби. Только вы его все равно не найдете.

Он окончательно закрыл глаза и еле заметно задышал.

— Все-все! — в палату влетела сиделка. — Посещение окончено. Больному требуется покой.

Скорее, она хотела сказать "умирающему", но врачебная этика не позволяла. Я не должна его жалеть. Он преступник. Убийца. Хоть сам и не нажимал на курок. Но не могла смотреть на мучения так же равнодушно, как Яр. Возможно, шеф прав — не место женщине в безопасниках.