«Неужели я вышел не туда?»

Резервуары с дождевой водой должны были находиться в этом микрорайоне.

«Да точно, я не мог потеряться, я же видел карту!»

Мысли роились в голове, и я почувствовал приближающийся приступ страха, который возникает, когда ты заплутал в совершенно незнакомом месте. Я прокрутил в голове весь свой маршрут до этого места.

«По прямой от садика, по прямой от садика…»

Оглянулся. Сквозь зелень угадывалось двухэтажное здание детского сада.

«Все верно: по прямой от садика…»

Я повернул налево, двинулся по направлению к зданию. По мере приближения мне открывалось все больше окон. Под ногами хрустели сухие ветки и листья, которые местами встречались на тропинке.

«Напротив этого угловой, значит…» – я глянул направо. Между зарослями едва угадывалось одноэтажное здание. «Оно!» – мелькнуло в голове.

Для уверенности я сделал еще несколько шагов вперед, и мои слова нашли подтверждение в тропинке, которая чуть заметно уходила направо. Прямо она вела в новый двор, образованный перпендикулярно стоящей девятиэтажкой с одной стороны и угловым домом такой же этажности с другой.

Я свернул там, где тропинка брала вправо. Приближался к строению, которое теперь становилось все более различимым среди зеленой гущи. Уже угадывался фасад здания, покрытый серыми квадратными керамическими плиточками. Периодически среди них встречались более темные, почти черные плитки.

Деревья поредели, обступив здание со всех сторон. От стены до ближайшего дерева было не менее пяти метров, залитых бетоном, поэтому вокруг него ничего не росло. Только немного травы пробивалось между трещинами в асфальте. Открытые створки проржавевших ворот обнажали темный проем внутри одноэтажки. По мере приближения стало видно, что внутри достаточно большое пространство, выложенное серо-желтыми плитами.

Зайдя внутрь, я остановился. Передо мной была железная платформа с перилами, которые по высоте были примерно по пояс. Пол, который представлял собой перфорированные железные листы, был весь изъеден ржавчиной, но в отличие от тех же перил, которые еще создавали некоторое ощущение прочности, он был весь в дырах, а отломленные фрагменты металла пластами кренились книзу. По левую руку платформа переходила в лестницу, которая спускалась вниз. Справа, вдоль стены, она переходила в металлический мостик, настолько узкий, что на нем невозможно было разойтись и двум людям. Венчался мостик таким же лестничным спуском, что и по левую руку от меня. Надежность всей металлической конструкции вызывала большие вопросы. Ровно под металлическими листами, на которые мне предстояло встать, чтобы зайти внутрь, от одной стены до другой, чуть левее от меня, тянулась широкая труба.

Сначала она простиралась на одном уровне, а ближе к стене напротив круто уходила вниз. Кругом подо мной была темная вода. Обе лестницы уходили в глубину. Я завел правую руку за спину, нащупал горлышко бутылки, которая лежала в кейсе. Скинул петлю, которая фиксировала бутылку. Левой рукой перевернул сумку. В большом отделе лежала еще одна, литровая. Она была смята. Я снял с нее крышку и в несколько движений с усилием расправил ее в руках. Крышку убрал в карман.

«Лишь бы не прохудилась»…

Я сделал шаг в здание, предварительно аккуратно ощупав место. Услышал, как заскрипели металлические листы пола, словно прогибаясь под ногами. Я сразу принял левее, чтобы не провалиться. Мне нужна была лестница вниз, к воде.

Шаг за шагом, я аккуратно вставал на каждую следующую ступень, спускаясь все ниже. Оказавшись на последнем уступе перед водой, сел на корточки.

«Брать воду надо с глубины, чтобы исключить попадание пыли, которая скапливается у поверхности».

Я засучил рукав ветровки по локоть, снял перчатку. Взял в руку литровую бутылку и склонился к воде.

«Надо набирать глубже»…

Опустил руку еще ниже. Она почти по локоть скрылась в темной воде. Бутылка в руках забурлила, стала медленно наполняться. На поверхность с характерным бульканьем поднимались пузыри.

Брлык-брлык-брлык-брлык…

Я чувствовал, как те места, которые мне не удалось расправить, расширялись под воздействием воды, заполняющей пластмассовую емкость. Как только пузыри прекратились, я медленно начал вытаскивать руку. Вода заструилась со дна бутылки в темную пустоту. Струя прервалась и теперь в воду падали только отдельные капли. Сначала часто, затем все реже.

«Целая, отлично», – эта мысль определенно вселяла надежду. Я повернулся к свету, который исходил из дверей и вытянул руку с бутылкой перед собой, посмотрел воду на просвет.

«Достаточно прозрачная. Все же лучше, чем ничего», – завернул крышку, поставил на ступени рядом. Наполнив полулитровую бутылку, я вернул ее в держатель на поясе. В большом отделе сумки оставалась еще одна, такая же, которую я тоже наполнил.

«Два литра – это уже немало. Но больше тары нет, и неизвестно, когда мы еще найдем воду по пути». Полулитровая заполненная бутылка поместилась в большой отдел. Поднял со ступеней литровую емкость, которую нашел на улице.

Аккуратно поднялся по лестнице, в два шага миновал ржавую платформу и вышел наружу. Зажмурился – солнце после темного помещения резало глаза. Картинка перед глазами поплыла и на момент погрузила меня в темноту. Через долю секунды темнота рассеялась и передо мной вновь возникла улица, всюду поросшая деревьями и кустарником. Среди них слева едва проглядывалась уже знакомая тропинка, по которой я стал возвращаться. На обратном пути огибать двор вдоль домов я не стал, а пошел напрямик, по тропинке через детский сад.

Кругом было достаточно тихо. Тревога за друга бередила мои мысли, заставляя ускорять шаг. Пройдя несколько шагов вдоль сада, я остановился. Сейчас меня видно с верхних этажей как минимум трех домов, а также из детского сада. Дойду до конца садика, и следующие метров двадцать пять мне придется передвигаться по еще более открытой местности. Там я могу быть обнаружен практически из любой точки двора. Такой риск я себе позволить не могу.

Вернувшись к тому месту, куда меня привела косая тропинка со двора, по ней же я свернул к углу дома и стал двигаться по тому же маршруту, каким пришел сюда, только в обратном направлении. Девятиэтажное некогда жилое здание отбрасывало в разные стороны двора пучки солнечного света – они отражались от обломков стекол в оконных рамах дома. Несмотря на то, что окна были пыльными и мутными, свет, который они отражали, был очень ярким. Он слепил, когда я проходил один из таких участков под окнами соседнего дома.

Температура на улице подходила, думаю, к тридцати градусам. Футболка, пропитавшаяся потом, прилипла к спине. Жара была настолько удушливой, что губы у меня пересохли.

«Воду надо экономить, пока не придумаем, как быть дальше», – вертелось у меня в голове.

Пот со лба тек по лицу. Капля коснулась верхней губы. Я инстинктивно облизнулся. Сухие губы покрыла тугая влажная пленка, которая тут же начала высыхать, а у меня во рту возник слегка соленый привкус. Деревья здесь росли в произвольном порядке – несколько молоденьких берез со стволами не толще рукоятки молотка росли прямо на козырьках подъездов. А тополя, некоторые из которых с трудом мог бы обхватить руками взрослый мужчина, местами достигали верхних этажей домов, а какие-то и вовсе были выше.

Природа навсегда забрала себе это место. В один из дней, буквально в одночасье. Теперь человек здесь только гость. И так будет всегда. Стены некоторых домов опутывал плющ, который ветвился вверх, исчезая в окнах третьего и четвертого этажей. Незавидная участь, которую городу надо принять – остаться один на один с природой и год от года стираться под ее натиском.

Но, надо сказать, природа не была жестока. Жесток был случай, который привел к обстоятельствам, что лишили дома десятки тысяч человек. В этом отношении природа даже гуманна: она пытается возродиться после той раны, которую ей нанесли люди со своим техническим прогрессом.

Эти мысли выстраивались у меня в голове, в то время, как я проходил, пригнувшись, мимо окон первого этажа. Разбитое стекло хрустело под ботинками вместе с мелкими камнями, которые попадали под подошву. Я то и дело озирался вперед-назад, и наверх, и на окна соседних зданий, стараясь быть максимально осторожным.