© Артем Барановский, текст, 2020

© Де’Либри, издание, оформление, 2021

– Господи, что там? Почему так больно!? – сквозь зубы прошипел мой друг. – Скажи, что там! – Он не мог поднять головы, но судорожно, насколько хватало длины рук, ощупывал сломанную ногу. – Там все дерьмово?

Я оторвал взгляд от бетонных обломков, лежащих в подъезде, и глянул на него. Болезненно бледное лицо, скорчившееся от боли, бегающие глаза, жадно оглядывающие поросший деревьями и кустарником дворик и стену дома, возле которой мы сидели. Капли пота с его висков текли вниз по щекам.

– Что ты молчишь, скажи что-нибудь. – Он сделал попытку пошевелить ногой и заверещал от боли.

Поверх его порванной штанины была повязана моя арафатка, которую я около десяти минут назад обернул вокруг ноги друга. Привычный черно-белый орнамент платка был запачкан кровью, а на наружной стороне голеностопа, обращенной ко мне, отчетливо угадывалась выпуклость – сломанная кость торчала у него прямо из ноги.

– Твою мать, ты…

– Не переживай, все не так плохо. Будешь пить? Тут осталось немного воды. – Я, не дожидаясь его ответа, отвернул крышку бутылки, заполненной водой примерно на треть. Достал две таблетки анальгина из внутреннего кармана куртки. Последние несколько месяцев у меня были частые головные боли, что я связывал с общим переутомлением, поэтому элементарные обезболивающие всегда были при мне. Черные от грязи пальцы пачкали белую бумажную упаковку. Надорвал, извлек две таблетки: – Вот, держи.

Я приподнял голову друга, дал ему сделать несколько глотков из бутылки. Затем поставил бутылку рядом, показал две таблетки и протянул на ладони к его рту:

– Разгрызи.

Он посмотрел на меня. «Что это?» – читалось в его глазах.

– Грызи, будет легче. Он взял таблетки с моей руки и через мгновение я, держа его за затылок, почувствовал вибрацию челюстей, раскусывающих лекарство.

Я снова взял бутылку в руки и дал ему допить ее. Он побултыхал воду во рту и проглотил. Затем аккуратно опустил голову на кусок древесной плиты, которую я ранее подложил ему на манер подголовника, чтобы она не запрокидывалась.

– У меня в кармане…

– Что там?

Друг сунул руку в карман и достал оттуда фрагменты своего сломанного телефона. Вместе с тем, что осталось от него, он вытащил из кармана пластмассовое и стеклянное крошево, которое некогда было корпусом и экраном смартфона. Сквозь множественные трещины проглядывалась электронная плата устройства.

– Да, теперь с фото будут проблемы, – хихикнул я, хоть как-то пытаясь отвлечь его от боли.

Друг сдавленно ухмыльнулся:

– Ничего, тогда сфоткаем на твой…

Я сунул руку в карман. Пусто.

– Я так не думаю. Мой наверху.

– М-да… И что теперь?

– Ребята вернутся с чем-то вроде носилок.

– Ага, носилок… Здесь? – Он закашлялся.

Кашлял влажно, с каким-то хрустом и было видно, что каждое его движение отдавалось болью в ноге. Каждый раз он стискивал зубы от боли.

Я аккуратно перевернул его на бок.

– Тише. Нас могут услышать, – прошептал я ему на ухо. – Дыши глубже. Глубже.

С полминуты он пытался раздышаться. Я было подумал, а не ушиб ли он еще и легкие при падении? Вскоре дыхание друга стало более спокойным. Поднимая голову, я огляделся. Тишину жаркого августовского дня нарушало бесконечное стрекотание в траве и нечастые порывы ветра поблизости. Еще какие-то двадцать пять с лишним лет назад место, где мы находились, можно было назвать придомовым двориком. Сейчас же мы сидели под козырьком подъезда потрескавшегося коричнево-серого девятиэтажного здания.

Несколько ступеней, ведущих к подъезду, давно разрушились: от них осталось лишь мелкое каменное крошево, разбросанное посреди ржавых прутьев-оснований. Козырек над входом в дом частично обвалился и покосился, а из трещин в асфальте около дома давно росли деревья и кустарник, который, уходя корнями все глубже, вздымал асфальт, из которого прорастал. Тот, словно вскрытый нарыв, трескался по краям и выпускал из своих недр крепчающие стволы. Буквально через несколько метров от стен этого блочного дома начинался густой лес из ясеней и тополей. Джунгли это место напоминало в основном за счет плотных кустарников и молодых кленов, которые росли повсюду, под тенью более высоких собратьев, создавая непроходимые стены из своих тонких стволов, торчащих во всех направлениях.

Где-то на верхних ярусах деревьев шумел ветер. Пустая пластмассовая бутылка рядом с нами лежала ребром и бросала на грязный бетонный пол подъезда, точнее на то, что от него осталось, два блика света. Я расстегнул поясную застежку и вытащил из-под себя сумку. Она состояла из одного большого отсека на молнии, двух маленьких отделов на пластиковых застежках и нейлонового кейса для бутылки, той самой, что лежала сейчас возле нас.

В большом отделе лежала еще одна пол-литровая смятая пустая бутылка, шайба бычков в томатном соусе, автоматический нож. Расстегнул маленький отдел. Бензиновая ветроустойчивая зажигалка и плотные обрезки бумаги для розжига. Второй карманный отдел – там был мой ингалятор. Астма не беспокоила меня уже несколько лет, но я даже не допускал мысли выйти куда-либо без своего лекарства. Такова была сила самовнушения.

Воды у нас больше не было, и я прекрасно понимал, что вопрос нашего дальнейшего выживания зависит исключительно от нас и двух других людей, что искали сейчас любое подручное средство для транспортировки моего друга. Что до его вопроса – я не знал, что ответить. Едва ли здесь можно было найти что-то похожее на носилки. Но ребята наверняка что-то придумают. Сейчас мне предстояло начать действовать. Я сделал вдох. Поднял бутылку с земли и сунул обратно в кейс.

– Олег ищет что-то, что мы могли бы использовать в качестве носилок. В нескольких дворах отсюда есть коллектор с водой. Я наберу нам несколько бутылок.

– Я н-не буду пить эту воду. Ты т-только представь, что там может быть… Фильтры же остались наверху? – тихо спросил мой товарищ.

– Тебе сейчас нужно обильное питье. Воды у нас нет, и, если выбор встанет между обезвоживанием и этой водой, лично я выбираю эту воду.

– Д-да, согласен. Но не верю, что это говоришь ты, кто таскал все эти модные фильтры и чуть что – кипятил воду, – делано хихикнул он и вытер рот тыльной стороной ладони. Честно говоря, я и сам всячески гнал от себя мысль, что мне придется пить эту воду. – Если ты не против, я с тобой не пойду…

– Твой боевой настрой мне нравится, братик. – Я улыбнулся. – Он сейчас очень кстати.

Еще раз бросил взгляд на сумку, запустил руку в большой отдел. В несколько движений нащупал сложенный нож, достал его.

– Держи, – протянул другу. Он глянул на меня и взял рукоять в руку. – Сейчас будет немного неприятно. Я перенесу тебя в квартиру на первом этаже.

– Давай.

Я привстал, закрыл все отделы поясной сумки, вновь забросил ее за спину. Обернулся поясом, защелкнул его спереди. Сел на колени перед товарищем.

– Немного потерпи.

Он кивнул и я понял, что пора. Запустил обе руки под него – одну под плечи, другую под коленный сгиб – и постарался максимально аккуратно встать. Когда права нога друга оторвалась от пола, он зарычал. Сквозь сжатые зубы его рык звучал гулко, а вены на шее вздулись. Я представлял, как ему больно, но решил, что встать надо в одно движение, чтобы не причинять ему лишних страданий. Так будет лучше, нежели если все будет происходить медленно. Поднялся с колен и вытянулся в полный рост. Перед глазами побежали светящиеся серебристые мушки. Они бегали хаотично, гасли и снова появлялись. Картинка перед глазами потемнела. Я прислонился левым плечом к стене. Спустя мгновение, будто пикселями, изображение из точечных фрагментов вновь соединилось воедино.

Аккуратно, шаг за шагом, я зашел вглубь подъезда и двинулся к лестнице. Я делал небольшой перерыв на каждой ступени, стараясь двигаться максимально плавно, при этом не теряя динамику хода. Миновав пролет в несколько ступеней, я повернул направо и зашел в первую квартиру. Покосившаяся дверь открывалась в узкий коридор. Пожелтевшие от старости обои со стертым рисунком свисали со стен большими пластами, под потолком всюду были трещины и проглянувшая от сырости плесень. Половицы местами отсутствовали, обнажая блочный пол. Чем глубже я проходил в квартиру, тем сильнее становился запах старости и догнивающей утвари, которой некогда была обставлена эта двушка.