– Раз ты у нас приличный кот, то мыши на обед не самое приличное блюдо, а вот хотдоги – самый быстрый перекус, пусть и не полезный, зато весьма сытный. – сказала она, подмигнув мне.
Я так и не смог расшифровать значение этого символа.
«Как же я ненавижу эти книги. Зачем вообще только люди держат их у себя дома?» – я тронул ее лапой, пытаясь скинуть с ног и занять ее место, ибо на коленях Лиззи было удобно; ее ноги были мягкие, ехать, а ещё я устал самостоятельно идти, но эта книга не сдвинулась с места. Даже не подумала шелохнуться!
Я грозно рыкнул, а затем растаял от рук Лиззи, которая указательным пальчиком почесала меня за подбородок. Она снова применила свою магию рук (я был не против), а затем соблазнила меня сосиской в булочках хлеба, пытаясь влюбить в себя, чтобы я забыл про родину и остался жить с ней.
По-крайней мере, я так думал.
«Как же это вкусно!» – Я приподнял языком хлеб и откусывал его вместе с сосиской пока они не остыли, забыв про книгу.
Напрочь.
Но мне не удалось доесть последний кусочек хлеба, поскольку Лиззи, уже съев свою порцию этого вкусного, чертовски, лакомства, поехала вперёд и утащила меня с собой. Я пытался схватить его лапами, но он был горячий. Зато, я успел лишь жалобно мяукнуть, а далее, протянувшись по асфальту, врезавшись в столб, встав на четыре лапы, когда она остановилась, чтобы попить воды, которую достала из своей сумки, и подождать меня, висевшей уже на ручках коляски, подошел к ней.
– Снова пришел он… – Я услышал в ее голосе грусть, тоскливую грусть с нотками терпкого переживания. Проследив за взглядом у входа в эту книжную ловушку, которую Лиззи называла своим домом и местом работы, я увидел пса породы бульдог. Отвратительная порода. У них слюни идут изо рта и один вид на них вызывает отторжение. Но я джентльмен, поэтому по своему воспитанию не мог позволить себе пренебрежитнльное отношение даже ко псу этой прроды.
Лиззи проехала во внутрь ловушки, я зашёл следом за ней, а бульдог следом за мной. Его слюна капнула мне на лапу и стряхнув ее, я отодвинулся на шаг в сторону от него.
Я же кот. Любая вода мне противна, но я пользуюсь ею, да, потому, что я джентльмен.
Я переступаю через свои принципы и рушу стереотипы о кошках. Мяу.
– Прости, я нервничаю. – сказал пёс.
– По тебе заметно. – Заметив, я взглянул на мужчину, что осматривал помещение с важным видом, пренебрежительно, называя его «лачугой», то проверяя полки (которые Гарри починил за время нашего отсутствия) с книгами на пыль, то проверяя нет ли в доме вредителей. Одни были – муравьи, правда он их не заметил, ибо они незаметно тащили еду с кухни. Настоящие профессионалы своего дела. Но это не столь важно, как само присутствие этого наглеца, чей вид не нравился не только мне, но и Гарри с Лиззи.
Я рычал и скалил зубы на него, когда он пытался меня погладить, чуть не укусил, но он тут же обернул свою руку с испуганным видом.
От него смердело зловонием коварства, жадности и желанием достичь поставленных целей, несмотря ни на что. Таких людей принято в мире людей называть «акулы бизнеса». Он был этой самой акулой, при чем самой мерзкой, а ещё я снюхал в его запахе духи миссис Кюри.
Они точно были заодно, в сговоре, но в каком мне пока что не было понятным. Да и бульдог не дал никакой ценной информации, только слюни свои и распускал.
– Это мой хозяин – Ричард Фондюберт, он приехал сюда, чтобы заключить сделку: деньги хозяевам в обмен на помещение. На прошлой неделе он уже таким способом заполучил магазин игрушек и теперь там магазин мехов. – сказал бульдог. – Я, кстати, – Эдди, но хозяин часто зовёт меня «псина».
– Псина, заткнись, я же просил тебя ждать на улице, разве так сложно запомнить команду «сидеть»? – воскликнул он, впав в ярость от лая моего нового знакомого.
Людям не был понятен наш язык и они слышали только звуки, что мы издавали. До чего же вы, глупые, создания. – Мисс, Клауд, не могли бы вы, подписать договор купли-продажи и продать мне эту «лачугу»? Ваш бизнес же все равно угасает, книги нынче не в моде, у всех есть гаджеты и вы впустую тратите свое время! – Лиззи отстегнула поводок от ошейника, чему я обрадовался. Я прыгнул на кресло и вильнув хвостом, посмотрел на Лиззи. Аргумент этого человека был сильным, но Лиззи по непонятной ни ему, ни мне причине, отказалась:
– Сэр Фондюберт, не могли бы вы покинуть мою книжную лавку, если не собираетесь ничего покупать, видите ли, скоро двенадцать утра и сюда приедут пенсионеры из пансионата. – Он поправил шляпу, хмыкнув. Недовольно посмотрев на нее, издав рык, он позвал своего пса:
– Тупая псина ко мне!
Эдди, встав на четыре лапы, посмотрев на меня, произнес:
– До свидания, Мята, мой новый друг и сосед. – И подъехал к нему, подскользнувшись о собственные слюни.
– Тупая ты псина, когда ты уже научишься не гадить ни в моей жизни, ни себе под ноги?! – И ушел прочь, хлопнув дверью так, что все полки с книгами упали, а стены дома задрожали.
– Алло, моя бусинка, я видел твоего сервала. Он у Лиззи Клауд в книжной лавке «Сова», но эта особа весьма меркантильна и так просто не вернёт его тебе. Целую тебя, моя бусинка. – Он позвонил своей возлюбленной – Кюри, сбросил звонок и нажав на газ, уехал прочь.
Лестница на которой сидел Гарри, прочищая дымоход, пошатнулась и он упал в камин, приземляясь прямо на свое «мягкое место», пролетев сквозь черный тоннель в виде квадратной из кирпичей трубы камина формы прямоугольника.
Я ему посочувствовал. Получить между ног было не самым приятным. Помню, как однажды антилопа мне рогами двинула между ног, так я не мог два или три дня ни охотиться, ни ходить нормально.
– Ай… – Издав писклявый звук боли, он вылез из него и скрючившись, прошел сквозь гостиную, сел в кресло, выгнав меня, пытаясь расслабиться. Лиззи поехала на кухню. Выехав из нее с пачкой льда, швырнув на поврежденное, «мягкое место» Гарри, стала поднимать с пола упавшие книги.
Я, выгнанный с мягкого кресла, подошёл к ней и телом прижался к ее, вытянул мордочку, замурчав, а затем, получив ответное прикосновение нежных рук Лиззи и улыбку за место гнева, который она испытывала раздраженностью на этого паршивого мужчину в шляпе, негодяя и прохвоста, скривил морду, увидев книгу в ее руках к которой она относилась также, как ко мне.
Желание порвать ее в клочья возникло во мне за считанные секунды, но потом, Лиззи, подъехав к окну, подождав пока я лягу на подушку и с интересом в зелёных глазах посмотрю на птичек на дереве, открыла книгу.
– Это была первая книга, которую подарил мне отец, Мята. Тогда времена были похуже, чем у нас и такие вещи, вроде еда, книга, одежда были труднодоступны. И в тот день, в последнюю нашу встречу, он подарил мне эту книгу, а спустя три дня, умер. Он сгорел заживо на объекте, который тушили три дня, и я принялась бежать, не желая жить в детском доме, где обращались хуже, чем люди на улице. Я не знала сколько я бежала, но в итоге выбилась из сил и очнулась в этой лавке. Один старичок уберег меня от преследовавших меня сотрудников детского дома. Затем он удочерил меня, как свою внучку и растил. Я прочитала за время, что он был жив, все книги в этой лавке, а год назад он скончался и передал мне эту лавку, как сокровище. С тех пор, я живу в ней, читаю и продаю книги, заказываю новые, но продажа идёт так себе. Тот мужчина, который только что приходил, досаждал на протяжении трёх лет дедушке, но он, как и я отказывался продавать книжную лавку, а теперь, после его смерти, принялся обрабатывать меня, чтобы я продала ему лавку и потеряла столько удивительных миров! – Слушая ее, все еще не до конца понимая цену книг, я головой коснулся ее предплечья, выражая сочувствие и поддержку. Она улыбнулась грустной улыбкой, стерла слезы, выступившие из глаз от нахлынувших воспоминаний тех трудных днях, что прожила и начала читать мне книгу, которую перечитывала множество раз.
Я спрыгнул на ее колени, чтобы видеть текст и иллюстрации в нем, начиная понимать человеческий язык ещё больше.
