Присаживайтесь поудобнее. Я расскажу вам удивительную историю о том, как будучи годовалым котом, некогда бродячим сроком, дескать, в неделю, я обрёл дом и не совсем обычного человека. Может быть вам чашечку молока? Нет? Тогда слушайте внимательно.

Дело было в начале осени 2019 года. Сентябрь, да. Число, увы, я запамятовал, поскольку мой календарь снесло прошлой ночью ветром (газету на которой я лежал). Я лежал на мокром от дождя асфальте и по дороге ехала девушка в инвалидной коляске, читая книгу. Она так увлеклась чтением, что не заметила сигналящую машину, которая вот-вот бы ее сбила! Я хотел было уже сложить лапы, но совесть бы меня загрызла за оба бока и вильнув хвостом, прыгнув на проезжую часть, я лапами дотянулся до железной палки над колесом коляски и резко потянул на себя.

От столь неожиданного жеста девушка оторвалась от чтения и своими карими, человеческими глазами, спрятанными за очками в черной оправе, посмотрела на меня, а затем на проехавшего водителя, осыпавшего ее недобрыми высказываниями, которые лучше всего будет не цитировать. Кажется, в ее взгляде было удивление не от того, что ее чуть ли не сбил сердитый мужчина за рулём автомобиля, а от того, что перед ней сидел огромных размеров кот, то есть я.

Девушка поправила спавшие со своей переносицы очки и погладив меня, по голове, осмотрела мою пушистую шею на которой не было ошейника.

– Ты бродячий? Кто же выбросил такого красивого кота на улицу? – спросила она. – Такой кот, как ты, стоит весьма дорого. Как жаль, что есть на свете такие бессердечные люди, которые купили и выбросили того, кого обещали любить. – она погладила меня по спине, я выгнулся и услышав слово «купили» чуть ли не взбесился!

Я не мог ответить ей на человеческом языке, ведь я не знал его, но мог ответить по-кошачьи, хотя она бы меня все равно не поняла, ведь кошачий язык для людей это вещь, которую они никогда не разучат. Но очень уж хотелось мне тогда возразить ей, ведь никто меня не покупал (я с самого начала был свободным котом, не привязанным к человеку). И тем не менее, я решил промолчать, ведь если ты не можешь доказать живому существу свою правоту, то и начинать даже не стоит, он все равно не поймет.

Сев перед ней, я мяукнул, сделав жалобные зелёные глаза, выпрашивая как бы угощение – награду за то, что я спас ей жизнь, но вместо нее я оказался поднят с земли и опущен на ее колени с которых мне тут же захотелось спрыгнуть, но магия людей – эти их нежные руки, которые почесывают и поглаживают в самых чувствительных труднодоступных точках тел, заставили меня позабыть об идее прыгнуть и исчезнуть с глаз долой, потому, мурлыкая я разлегся на ее нижних конечностях тела, получая удовольствие. Мурьмяу.

«О, да, милочка, почеши мне за ушком! Да, именно там! О, да, я не мог там достать долгое время, ещё, сильвупле! Да, как же мне хорошо!»

Она остановилась, прекратила меня лапать своими руками, когда въехала в мини-библиотеку, которой владела. Запах старых книг в бумажном переплете был весьма приятным и спрыгнув с ее колен, я надеялся на этом с нею попрощаться, но дверь была надежно заперта, а мои лапы застряли в твердом книжном переплете, когда я, не сумев открыть своими лапами и зубами чертову дверь, споткнулся о свой собственный длинный тонкий хвост и попятившись на двух лапах назад, подскользнувшись на лежавшей на полу книге упал и покатился кубарем прямо в камин, пытаясь стряхнуть, с себя, прилипшую к когтям лап бумагу.

А затем чихнул и бумага сдулась ветром сама собой, подняв черную влажную пыль. Девушка засмеялась, а затем подняла книгу об которую я только что и споткнулся (вообще-то был виноват хвост, но и книга тоже имела мотив в этом преступлении, сделавшим меня грязным пушистиком), положила ее на стол и стала прибирать бардак, устроенный случайно мною.

После того, как все препятствия были убраны человеком, она выманила меня из камина с помощью щетки, которая туда-сюда ходила по полу, шантажируя меня. Я всего лишь лапами зацепился за нее, а затем проехался по линолеуму и отцепился, когда щётка подобралась к лестнице, ведущей наверх. На ней появился очень красивый молодой человек, который спустился по лестнице в одних трусах, что было очень неприличным жестом в присутствии дамы и потому я царапнул его, когда он повернулся ко мне «лучшей» своей частью, оставляя помимо дыры в семейных трусах в уточку три красных полоски на его теле. Это были не очень сильные порезы. Он вскрикнул и обернувшись ко мне лицом, одарив оскалом, через минуту уже растаял. Стоило ему взглянуть в мои невинные зеленые глаза, как он с улыбкой до ушей сжал мои щеки и присев на корточки, гладил, восхваляя меня:

– Ути-пути, боже, а кто у нас такой красивый и пушистый? – Я перевернулся на живот и стоило ему лишь погладить его, как он получил новые царапины от меня.

Я усмехнулся.

«Будет знать, как лапать чужое!»

– Сестра, на какие деньги ты купила белого пятнистого сервала с редким цветом глаз? – спросил двуногий мужского пола.

Я понял, что речь обо мне и навострив свои уши, напоминающие мышиные, стал подслушивать их разговор (это не красиво, но вдруг они скажут важные детали, которые помогут мне сбежать из этой треклятой ловушки с книгами?), перекатившись на бок.

– Я нашла его на улице, он бродячий. – И на этой фразе я возражающе мяукнул, что было расценено, как просьба принести мне поесть, хоть я и был голоден, но имел своим громким «мяу» не это, а всклик с фразой: «– Ложь!».

«Когда уже люди научиться понимать кошачий язык?»

Я перекатился на другой бок и встав на все четыре лапы прошел на кухню, где человек мужского пола, осматривал камеру, в которой хранил добычу. Вроде бы, это называлось «холодильник». Прочел в улетевшей газете. Там было предложение купить два холодильника по цене одного с бесплатной доставкой.

Я поднялся на задние лапы и оперевшись лапой о его плечо, принюхавшись, пытался второй лапой подвинуть к краю тарелку с куриной ножкой, чтобы схватить ее пастью, как награду за оказанную услугу и выйти через не закрывшуюся дверь, которую открыл посетитель этого места, другой человек в шляпе. Но человек, который стоял у холодильника дёрнул плечом и я, прежде, чем упасть на свою пятую точку, слишком сильно ударил по тарелке. Куриная ножка взлетела вверх, а с нею взлетел и салат, который стоял рядом. Салат приземлился на лицо человека, а куриная ножка в мою пасть, которую я раскрыл, чтобы словить свою добычу, а вот тарелка на которой все это лежало выпала из холодильника и разбилась на маленькие частицы. Я, качнувшись назад и вперёд, сев на задние лапы,подойдя к разбитому предмету, сложив его лапами по кусочкам вместе, вернул тарелке былой вид, правда на ней остались трещины, но зато все было цело, а девушка, что привела меня сюда, к слову – моя будущая хозяйка, услышав шум, извинившись перед посетителем, въехав на кухню, смела осколки щеткой, той самой, в совок и выбросила в открытый мусорник, сказав:

– На счастье.

И улыбнувшись, вернула неразлучную пару одних из самых популярных предметов домашнего обихода, поддерживающих в доме чистоту, – совок и щетку, на свои места – в угол кухни, возвращаясь на инвалидной коляске к пришедшему за книгой человеку.

Я выпустил куриную ножку из пасти и хотел обратить внимание на то, как выходит человек уже купивший за два евро и тридцать три цента книгу в двести сорок три страницы с неизвестным мне названием, но девушка преградила мне собою обзор и подняв с пола, положив вновь на свои ноги, повезла в место, которое ненавижу не только я, но все из моей семьи и моего рода – ванну, полную воды. Я пытался из нее выбраться и заодно посмотреть в какую сторону открывается и закрывается входная дверь этой ловушки, но девушка возвращала меня обратно в ванну. И я выпустил из лап когти, однако, ей не только удалось избежать стандартного царапанья, который я использовал в качестве защиты, и, иногда, в качестве развлечения, как с трусами того другого человека, но и удалось помыть меня от уличной грязи, и сажи камина, которая превратила часть моей шерсти в черный уголь.