— И такая же холодная, как Снегурочка — Женя Воронцова!

Васнецова хлопнула ладонью по столу и больно пнула напарника ногой под столом.

— Даа, Дениска, Новый Год наступил, а ума и оригинальности в тебе не прибавилось ни на грамм! — съязвила девушка, стягивая с головы наушники. — Не то желание ты загадал, ой, не то…

— Правда глаза колет? — усмехнулся, разглядывая ее разъяренный и донельзя прекрасный вид.

— Воронцов, тебе не кажется, что шансы не ссориться со мной стремительно уменьшаются? Не хотелось бы покалечить тебя в первый день января.

— Женечка, ты спортсменка, конечно, и все такое, но я все-таки значительно сильнее тебя.

Васнецова искренне и звонко рассмеялась.

— Ты? Если только на словах, — скептически хмыкнула и встала с кресла.

Денис в очередной раз мысленно отметил, как сильно ей идет этот комбинезон. В ее глазах был явный вызов, поэтому парень поднялся и обогнул стол. Поймал напарницу в ловушку-капкан, преградив пути к бегству руками, расположенными по двум сторонам от нее и оперев ладони на стол. Женя немного отклонилась назад, так как расстояние сократилось до невозможного минимума. Но Воронцов оказался все равно слишком близко. В карих глазах горел решительный огонек, заставив девушку порядком заволноваться.

— Действительно хочешь проявить ко мне грубую мужскую силу? — нервно облизала губы и присела на край стола, опираясь о деревянную поверхность ладонями. Ее стала даже забавлять решимость диджея.

— А ты относишься к тому разряду девочек, которым это нравится? — усмехается и наклоняется ближе к ее уху. — Как пожелаешь, Васнецова.

Его горячий шепот затуманивает мозг и затормаживает реакцию. Он крепко сжимает хрупкие запястья, чувствуя, как тонкий серебряный браслет впивается в его кожу. Женька непонимающе смотрит на него, но черты лица смазываются от такой близости лиц друг от друга. Последнее, на что падает ее взгляд — его губы. Горячие, решительные губы, которые в одно мгновение целуют ее дразнящее и жарко. Сначала будто пробуя, а потом смелее. Так, словно он уже делал это тысячу раз.

Васнецова не находит ничего лучше, чем ответить. И плевать, каким взглядом он потом на нее посмотрит. А ее соведущий, черт возьми, обязательно выкинет что-то ехидное на то, что она позволила это сделать. Позволила себя поцеловать. И, более того, когда он дал ей свободу действий, сама обняла его, одной рукой утопая в жестковатых наощупь кудрях.

Это были восхитительные… секунды, минуты, часы? Неважно. Просто было хорошо. Голова слегка кружилась. И губы болели. В студии пахло шампанским и мандаринами.

— Такое желание ты загадывала под бой курантов? — прошептал, медленно отстраняясь и крепче прижимая её к себе.

Женя глубоко вздохнула, сразу пряча взгляд у него на плече. Губы так восхитительно покалывало, что в голове не оставалось никаких мыслей.

— Я загадывала, чтобы ты как можно меньше трепался, Воронцов.

Денис насмешливо выдохнул, прижимаясь губами к её макушке.

— Я не могу целоваться и трепаться одновременно.

— Какая досада, — иронично напела, носом проводя по его шее. — Я ни капли не совру, если скажу, что не буду скучать по твоим дурацким шуточкам.

— В таком случае, тебе придется несказанно много меня целовать.

— О, запросто, — хмыкнула, и, немного погодя, добавила чуть тише, — это оказалось делать довольно приятно.

— Да что ты? Я всегда знал, что хорошо целуюсь.

— Ты хорошо молчишь, Воронцов, — подняла на него взгляд и улыбнулась. — Предлагаю сделать это снова.

— Поцеловаться?

— Помолчать. Это особенно приятно утром первого января, после шестичасового радиоэфира.

— Впервые не могу с тобой не согласиться. Тем более теперь, когда поцелуи равносильны молчанию, — подмигнул ей и снова накрыл теплые податливые губы своими.

Действительно, помолчать — это лучшее, что они могут позволить себе в эту праздничную ночь. Ведь, Новый год — это время, когда нужно исполнять собственные заветные желания. И, без всяких сомнений, желания друг друга…

========== Январь. На шаг больше чем дружба ==========

— Жень, ты понимаешь, что произойдёт сейчас, это ещё ничего не значит… Понимаешь?

Она, молча, кивает. Потому что у неё в голове и теле — полный хаос. Губы сжимает, в надежде не разреветься из-за такого расклада, а внизу живота — жар, который нарастает с каждой секундой нахождения в горячих объятиях. Денис, после молчаливого согласия, продолжает её целовать. Лицо, губы, шея, ключицы, плечи… Снова губы. Кожа горит огнём от горячих и влажных поцелуев. От рук, что изучают её тело и границы дозволенного.

Васнецова никогда не была раскрепощённой в подобных ситуациях. Да, что уж там… Таких ситуаций у неё не было никогда. И никого, хотя бы немного похожего на Воронцова, тоже. Сумасшествие, не меньше.

— … у тебя был кто-нибудь до меня? — он поднимает на неё глубокий взгляд, заставляя Женьку тонуть в тёмно-карей радужке, с трудом доходя до сути вопроса. — Васнецова, не молчи…

— Не было, — голос хрипит и дрожит. Она боится, что он передумает и отступит. Женя вовсе не дура. Она знает, к чему всё это ведёт. В ней, как положено настоящей спортсменке, нет ни капли алкоголя. Но голова всё равно кружится отчего-то…

— Господи, Васнецова, — упирается лбом в острое плечо, пытаясь выровнять дыхание. — Я — не тот человек, который тебе нужен…

— Денис, пожалуйста, не говори ничего. Я хочу, — нервно сглатывает, чувствуя, как от страха и желания пересыхает горло.

— Чего хочешь? — медленно ведёт пальцами вверх по позвонкам, прощупывая каждый и обдавая жаром подушечек пальцев. Он испытывает её, она всё прекрасно понимает.

— Тебя, — только на это слово и хватает натренированной годами выдержки и силы воли. Хотя, какая уж тут сила воли… Перед Воронцовым она чувствует себя полной слабачкой. Одной из тех девочек, которые звонкими голосами, без всякого стеснения, регулярно звонят в эфиры и признаются в любви её соведущему.

— Ты пожалеешь, — он облизывает губы и покачивает головой, отчего кудряшки чуть заметно пружинят.

Она несогласно мотает головой.

— Не пожалею, — губами прижимается к его губам. Она не может позволить ему пойти на попятную. И себе тоже. Если можно выбрать человека, которого хочешь ощутить первым, пусть это будет он.

Денис умеет взаимодействовать с девочками. У него их было… Достаточно, чтобы знать, как наутро его напарница будет поспешно собирать вещи, чтобы поскорее уйти. Как будет закрываться, прятать от него взгляд, какой румянец будет на бледных щеках. А пока девичьи губы настойчиво требуют ответа на поцелуй — будто это вопрос жизни или смерти. Он отвечает, прижимая её к себе. Стянуть с неё майку — дело трёх секунд. У неё же с пуговицами на его рубашке выходит не так ловко.

— Помочь? — на губах невольно возникает улыбка.

— Обойдусь, — чуть сильнее дергает маленькую пуговичку и та с треском отрывается, падая на пол, и закатываясь куда-то далеко под диван. — Прости, я пришью…

Воронцова этот её испуг, перемешанный с чувством вины, только сильнее подстёгивает.

— Прямо сейчас нитку с иголкой принести? — ему и смешно, и трогательно, и пах круто тянет.

— Дебил, — обиженно выворачивается из его объятий и садится на край дивана. Дыхание прерывистое, грудь в одном спортивном топе соблазнительно вздымается. Денис не может этого не заметить. Расстёгивает оставшиеся пуговицы и отбрасывает рубашку в сторону. Садится рядом, обнимая горячей ладонью за шею.

— С ремнём на джинсах сама справишься или тоже помочь? — он играет с ней. Так как, наверное, играл ни с одной девочкой. Она бы и рада ненавидеть его за подобные выходки, но не может. Чисто физически не ощущает ничего похожего на то чувство, которое, в первые дни знакомства, преследовало постоянно. Даже во сне. Тогда его придушить хотелось, а сейчас только целовать хочется.

— Ненавижу тебя, Воронцов, — привычная фраза, которая уже давно никак себя не оправдывает.