— Я тоже серьезно, Воронцов. У тебя есть жвачка? Дай мне, пожалуйста…
Денис придерживает ее одной рукой, а другой нащупывает в кармане джинсов неполную пачку клубничной жевательной резинки. Кидает на ладонь девушке две пластинки.
— Спасибо, — закидывает ароматизированные подушечки в рот и сплетает пальцы с воронцовскими.
Парень несильно сжимает ее хрупкую ладошку, но почти сразу же выпускает.
— Чай остывает.
Женька невесело усмехается и отстраняется. Ненадолго замирает и стягивает с себя толстовку. Воронцов видит ее красивую фигуру, прикрытую тонкой серой майкой, и поспешно тянется за чашками. Берет их в руки и… тут же ставит на место. Поворачивается к Васнецовой, которая аккуратно сложила толстовку на подоконник и села на край.
— Жек… — подходит к ней вплотную и ладонью обнимает за затылок.
Васнецова подается навстречу, прижимаясь к нему кончиком носа и обдавая клубничным дыханием приоткрытые губы.
— Что? — ее голос звучит уверенно, с ноткой вызова.
Поэтому Денис подается навстречу, закрывает глаза и медленно накрывает ее губы своими. Мягкие, чувственные, податливые… И совсем не забытые. Ее ладошка вновь теряется в его волосах, вызывая стайку мурашек. Он целует нежно, ощущая, как она доверительно льнет к нему и подается вперед всем телом. Венка на крепкой мужской шее ритмично пульсирует.
Легкие несмелые касания девичьих губ сосредотачивают все внимание на себе. Твердая ладонь соскальзывает с девичьего затылка и плавным движением ложится на тонкую талию. Женьке кажется, что вот-вот в легких закончится кислород, но этого не происходит. Она по-прежнему ощущает его теплые губы на своих губах и продолжает отвечать.
Держаться на ногах, в эту минуту, становится непосильной задачей. Воронцов, будто чувствуя это, подхватывает ее за бедра и усаживает на подоконник. Целует уже более импульсивно и прерывисто. Потому что скучал, потому что не жил без нее и не дышал. Она обнимает его за плечи. Потому что боится отпустить и перестать чувствовать такие желанные горячие поцелуи.
Денис опускается ниже и оставляет влажную дорожку поцелуев на фарфоровой шее. Запах тела Васнецовой всегда сводил его с ума, заставляя терять рассудок. Горячие ладони решительно забрались под хлопковую ткань обтягивающей майки и стали гладить бархатистую кожу. Женька инстинктивно подалась навстречу ласкам Воронцова. Хотелось быть ближе к нему, насколько это было возможно.
— Денис… — ее шепот прошелестел по кухне нежными нотами, вероятно, навсегда отпечатываясь в его сознании. И от этого шепота, волна какого-то абсолютно безграничного счастья прокатилась по телу.
Воронцов на несколько секунд прижался лбом к ее лбу и снова подался к соблазнительным губам. Этот поцелуй был совершенно другим — решительным, глубоким, опьяняющим. Так он ее целовал впервые. А она позволяла себе раскрыться, ничего ему и себе не запрещая. Толком не заметила, как успела стянуть с него футболку и только судорожно вздохнула, прижимаясь к горячей коже. Узкие ладони медленно прошлись по широкой спине и остановились на лопатках.
Девушка неожиданно отпрянула, заглядывая в карие глаза, потемневшие от накативших чувств.
— Повернись ко мне спиной, Денис.
— Женьк…
— Повернись, — запечатлевает на его губах свойский требовательный поцелуй и ждет.
Воронцов рвано втягивает носом воздух и выполняет ее просьбу. Возле правой лопатки, по чуть бронзовой коже, тянется длинный шрам.
— Откуда? — шепчет, нервно сглатывая. Осторожно ведет пальчиком по краю выделяющейся отметки.
Денис не видит смысла врать:
— Тот репортаж, о котором ты говорила… Я там был, среди тех ребят, — вновь оказывается к ней лицом и скидывает со лба челку. Только она все равно непослушно спадает обратно на лицо.
Васнецова закрывает глаза, чтобы собраться с охватившими беспокойными мыслями. Она чувствовала. Она знала, Господи. Просто верить в это не хотела. Смотрела каждый репортаж и нервно вздрагивала. Ей даже пару раз казалось, что в нескольких новостных видеороликах, на заднем плане, она видела Дениса. Своего Дениса. Который за четыре месяца до демобилизации пропал со связи. И даже после — ни звонком, ни письмом не оповестил ее о своем возвращении.
Когда девушка открывает глаза, Воронцов стоит совсем рядом. Взрослый. Живой. И очень красивый. Он осторожно кладет ладони на девичьи колени. Женя почему-то вздрагивает от этого его прикосновения. Сталкивается с серьезными глазами и нерешительно тянет руку, чтобы коснуться темных вьющихся волос. Ласково гладит его, будто хочет смахнуть старые воспоминания как паутину. Денис благодарно жмется к ее ладони, вглядываясь в сосредоточенное лицо.
— Я останусь у тебя сегодня, — произносит, скорее ставя перед фактом, чем интересуясь. Нежно трётся кончиком носа об его нос.
Воронцов кивает и почти до хруста сжимает ее ладошку в своей.
— Ты можешь остаться здесь навсегда.
— Денис…
— Я не шучу, Васнецова, — серьёзно смотрит в зеленоватого цвета радужку. — Не могу позволить себе снова потерять тебя. Это будет самое большое безрассудство. Просто давай попробуем.
— Дружить?
— Дружить, — усмехается, подаваясь вперед. Женя обнимает его ногами за бедра. — В губы.
Улыбка на девичьем лице расцветает вместе с горящими глазами, с которых сходит последний серый лед, оставляя лишь задорные весенние переливы. Она обнимает его за шею и опуская взгляд на его губы, подается ближе.
— Никогда не дружила в губы, но… Давай попробуем, Воронцов.
— Попробуем, — шепчет и улыбается. — Тебе понравится. Обещаю.
Обещаю.
