Поймал.

— Позволишь узнать?..

Гермиона неопределённо повела плечами, не скрывая ужасной растерянности, но стала заметно ближе, когда Драко крепче обхватил тонкую талию. Кончик языка быстро прошёлся по пересохшим губам и этот жест не ускользнул от внимательного взгляда Малфоя.

— Ты невыносима, Грейнджер, — усмехнулся, подаваясь к её лицу, но останавливаясь в нескольких миллиметрах от него.

Он не хотел давить. Хотел, чтобы и в ней это было. Желание.

Не сдержал улыбки, ловя жаркий выдох приоткрывшихся навстречу губ и упиваясь подобной близостью. Она почти сама его поцеловала. Сама. По крайней мере, ясно дала понять, что совсем не против.

Губы коснулись друг друга, в ту же секунду опьяняя, вытягивая наружу нечто, что долго таилось за слоями непробиваемой ненависти и ждало своего часа. Этого часа.

О, Мерлин, она была такой ласковой. Её ладони, кажется, искали что-то, за что можно было ухватиться, но нашли только его плечи. Легонько сжала их горячими пальцами, лишь, на короткое мгновение, отстраняясь, чтобы вобрать в лёгкие такой необходимый воздух. А после вновь рухнула в эту пропасть ощущений, что сейчас так стремительно уносила за грань объяснимого и разумного. Которая, совершенно точно, не попадала под определение нормального. Ей нравилось. К своему счастью, Драко слишком хорошо умел считывать подобные реакции.

— Глубже… — зарылся пальцами в волны волос, обжигая дыханием её щёку, а затем висок. Пытаясь поймать хоть одну разумную мысль в своей голове, но ощущая только безумное влечение и пожар внизу живота. — Хочу глубже, Грейнджер. Иначе сойду с ума. Пожалуйста.

Салазар, он почти умоляет её углубить поцелуй. Докатились.

Ладонь Гермионы едет вниз по груди, замедляясь на мышцах живота и останавливаясь в опасной близости от пряжки ремня. Она ничего не говорит, но он знает, как трактовать её неозвученный ответ.

Можно.

Секунда промедления, и Малфой прижимает её к себе вплотную, заведомо зная, что слишком рискует, давая ей почувствовать, что уже на грани. На грани, к которой она сама его подвела, а он просто не сопротивлялся. Просто позволил следовать за своими желаниями.

Карие глаза испуганно расширились, а кудряшки запружинили, потому что она отчаянно замотала головой.

— Ты… Нет, — нетвёрдо шепчет, пытаясь отстранить его.

— Я — да. А ты, Грейнджер?

У неё не осталось ни грамма самообладания. Неизвестный механизм запустился и в ней. Малфой это видит. Чувствует. И, Боже мой, это всё, что его волнует сейчас.

— Это… слишком, Драко. Нам лучше остановиться.

Последние крупицы воли, которые она в себе нашла, но… Это не работает. Ему нужны эти губы с мелкими трещинками. Нужна она. Уже почти как два года н у ж н а. Как кислород для лёгких. Как жизненно необходимый элемент. Просто рядом.

— Нет, Грейнджер. Я сдохну от желания, но тебя не трону. Мои фантазии — не твоя проблема. Просто поцелуй меня снова, хорошо? Мне это катастрофически необходимо.

Прошу.

Наверное, эта потребность близости была написана у него на лице. Потому что она не ответила. Лишь бросила покорный взгляд, окончательно срывая маску выдержки, поднялась на носочки и обняла ладонями за шею, ещё теснее прижимаясь. К бёдрам. Животу. Вливаясь в его горячие руки. Разрешая. Заставляя сердце бешено колотиться, захлёбываясь в восторге.

Глубоко.

Как он хотел. О чём просил. Что она позволила. Языком решительно скользнула между его приоткрытых губ, касаясь ровного ряда зубов, обжигая ласками нёбо. Скользя, переплетаясь, кусая. Малфой жадный до поцелуев. Хочет запомнить её всю. Каждое движение губ и языка. Каждый оттенок — нежности, неприкрытого желания и бешеной страсти, текущей по венам. Это как борьба, только с приятными последствиями. С абсолютно сумасшедшим послевкусием.

Руки блуждали по её телу, исследуя каждый изгиб, каждый миллиметр кожи. Он слишком долго запрещал себе думать о том, что это возможно. Но в этом странном мире нет ничего невозможного. И, Мерлин правый, его сейчас пьянит совершенно не виски. Его пьянит Грейнджер. Её не до конца смелые касания — изучающие, пробующие на вкус эту странную химию между ними. Более уверенные губы. Даже странно, что целовать его ей намного легче, чем прикасаться к нему. И, чёрт побери, как это заводит…

Воздух. Она — воздух.

Драко гладил девичью спину, стянув с неё собственную рубашку и отбросив куда-то в сторону. Куда? Он потом разберётся. Пах уже давно скручивала такая невыносимая пульсация, что он с трудом сдерживался, чтобы не заскулить. Брюки натянулись, обещаясь треснуть по швам при малейшем дополнительном давлении на них. Он глухо простонал в поцелуй, не сразу даже сообразив, что она качнула бёдрами к нему навстречу. Один раз, второй, третий… Серьёзно?

Что за девочка?

— Грейнджер… — протянул, кусая зацелованные губы. — Даже здесь проявляешь сострадание? — всё-таки не смог удержаться от ироничного комментария.

Собственный голос он никогда бы не узнал, если бы уже не слышал его таким — хрипящим от немыслимого возбуждения. Огладил и сдавил её бедра, больно врезаясь пальцами в кожу через тонкую ткань пижамных штанов. Слишком рядом.

— Ещё один идиотский комментарий, и я, клянусь, выставлю тебя в таком виде за дверь.

— Понял, — усмехнулся, увлекая её в сторону дивана. Откинулся на спину и потянул девушку на себя. В карем взгляде читался немой вопрос. — Если я сдохну от болевого шока, то лучше так.

Гермиона постаралась скрыть улыбку, рвущуюся наружу, но не очень успешно. Диван был мал для двоих, но сейчас даже никому в голову не пришло воспользоваться магией, чтобы его расширить. Поэтому Грейнджер пыталась найти наиболее удобное положение, как вдруг неожиданно замерла, смущённо поправляя прядь волос и заглядывая в его лицо.

— Когда-нибудь настанет утро и всё это…

— Покажется чудовищной ошибкой? — помог подобрать ей наиболее ёмкое описание сложившейся ситуации.

Грейнджер вздохнула, не давая ни положительного, ни отрицательного ответа. Драко осторожно заправил за ухо непослушный вьющийся завиток и ласково провёл большим пальцем по нежной щеке.

— Я скажу, что был пьян и мной управлял чёртов виски. А ты как оправдаешься, Грейнджер? — хитрый прищур возник на его лице.

1:0

Гермиона потерлась щекой об его ладонь в ответ на непривычные ласки.

— А я скажу, что ты был пьян и просто не оставил мне шанса.

Молодец. 1:1

— Иди ко мне, — привлёк её ладонью за поясницу, чувствуя под пальцами обнажившуюся кожу. Горячую и гладкую. Забрался чуть выше под майку, наблюдая за её реакцией. Она закусила изнутри нижнюю губу, упираясь ладонями в его плечи.

— Малфой…

— Что?

Внимательный карий взгляд, задержавшийся на его лице, был слегка туманным. Её губы уже были заметно зацелованы и это было так красиво. Так невероятно шло ей. Драко не мог — и не хотел — отводить взгляд.

— Я, конечно, рада, что у тебя всё в порядке с… этим. Но благотворительный секс не входил в мои планы на эту ночь. Я… не могу.

Он усмехнулся. Не колюче, как всегда было раньше, а мягко. По-настоящему. Когда нет никакой злости, а что-то совсем другое растёт в глубине. В области сердца.

— Скажу тебе больше, Грейнджер, скорее всего, это не входило в твои планы на жизнь. Впрочем, так же как и в мои, но… У судьбы извращённое чувство юмора, как видишь. Вернее, даже… чувствуешь?

Конечно, она чувствовала. Особенно сейчас, когда после его вопроса нервно заелозила на его бёдрах. О, Мерлин.

Малфой закусил нижнюю губу изнутри и закрыл глаза, шумно втягивая носом воздух. Почти проскулил, сильнее вжимаясь пальцами в её кожу.

— Замри. Пожалуйста.

Она подчинилась, чувствуя, как покрывается пятнами смущения шея. На лице уже просто не осталось места не залитого предательской краской.

— Прости.

— Все нормально, Грейнджер. Просто… Постарайся быть менее соблазнительной.

— Но я… ничего не делаю.

— Ты сидишь на моих бёдрах. Этого достаточно, поверь, — натянуто усмехнулся, надавливая ладонью на низ её поясницы и привлекая к себе. — У тебя же никогда ещё никого не было? — тёплым низким шёпотом защекотал её ухо.