Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Не случайно Достоевский самым подробным образом останавливается на ряде уголовных процессов, иногда малопримечательных, но интересующих его именно в этическом плане.

Весьма значительное место занимает в «Дневнике» международная тематика. Достоевский чрезвычайно чутко реагирует на все перипетии балканского кризиса, на события русско-турецкой войны и т. п. И хотя «чисто» политическая публицистика – наиболее уязвимая часть «Дневника писателя» (в ней встречаются положения, совершенно неприемлемые, скажем, для тогдашнего «демократического читателя»), эти моменты необходимо соотносить с общей нравственной атмосферой издания.

Достоевский выступает в «Дневнике» как гениальный литературный критик. Если собрать воедино всё сказанное им о Пушкине, Гоголе, Некрасове, Льве Толстом и других русских писателях, получится поразительная картина. Даваемые в «Дневнике» литературные характеристики, всегда тонкие и глубокие, обладают мощным эстетическим потенциалом.

Органической частью моножурнала являются собственно художественные произведения – такие как «Кроткая», «Мальчик у Христа на ёлке», «Столетняя», «Сон смешного человека» и др. «Вдвинутость» художественного текста в текст с формальной точки зрения «нехудожественный» – принципиальная специфическая особенность «Дневника».

И, наконец, «Дневник писателя» – это ещё и автобиографическая проза (в какой-то мере сближающаяся с «Былым и думами» Герцена). За «Дневником писателя» стоит сам писатель – со своей собственной индивидуальной судьбой.

«Дневник писателя» личностен от начала до конца. Этот момент – принципиален. Дело не только в том, что единственный автор «Дневника» был средоточием всего издательского процесса, что в нём персонифицировалась вся множественность журнальных функций. В отличие от любого из периодических изданий «Дневник» обладал ещё и собственным героем. «Ведь и он сам, – писал Вс. Соловьёв об авторе “Дневника”, – интереснейшее лицо среди самых интересных лиц его лучших романов, – и, конечно, он будет весь, целиком в этом “Дневнике писателя”»[37].

Был ли в «Дневнике» действительно весь Достоевский?

Для того чтобы ответить на этот вопрос, необходимо прежде всего исследовать поэтику «Дневника», его литературную специфику, его жанр. Но возможен и другой путь.

Попробуем составить предварительное мнение о моножурнале Достоевского по «косвенным» признакам – исходя из реакции на него русского общественного мнения. Может быть, именно это приблизит нас к постижению художественной загадки «Дневника».

Глава 3

«Что за ребяческий бред…»

В зеркале русской прессы

Первые отклики

В будущем 1876 году будет выходить в свет ежемесячно отдельными выпусками сочинение Ф. М. Достоевского «Дневник писателя». Каждый выпуск будет заключать в себе от одного до полутора листов убористого шрифта, в формате еженедельных газет наших. Но это будет не газета; из всех двенадцати выпусков составится целое, книга, написанная одним пером. Это будет дневник в буквальном смысле слова, отчёт о действительно выжитых в каждый месяц впечатлениях, отчёт о виденном, слышанном и прочитанном. Сюда, конечно, могут войти рассказы и повести, но преимущественно о событиях действительных…

Так гласили первые газетные извещения о новом издании. Объявление это вызвало многочисленные толки и пересуды. В литературных кругах затея Достоевского была встречена весьма скептически.

Вс. Соловьёв свидетельствует:

На вечере у Якова Петровича Полонского, у которого обыкновенно можно было встретить представителей всевозможных редакций, людей самых различных взглядов, я выслушал с разных сторон заранее подписанный приговор «Дневнику писателя». Решали так, что издание непременно лопнет, что оно никого не заинтересует. Говорили:

– Он, наверное, начнет писать о Белинском, о своих воспоминаниях. Кому теперь это нужно, кому интересно!?

– Ну, а если он начнёт о вчерашнем и сегодняшнем дне? – спрашивал я.

– В таком случае ещё того хуже… что он может сказать?! Он будет бредить!..[38]

Сакраментальное словечко «бредить» было произнесено ещё до выхода «Дневника». Более того: уже само объявление о будущем издании вызывает хихиканье.

31 января 1876 г. «Дневник писателя» стал реальностью. Его появление произвело сенсацию в журнальном мире. К удивлению некоторых коллег Достоевского, их мрачные прогнозы не подтвердились.

«Говорят, что первый номер очень хорошо разошёлся, – не без удивления констатирует в “Санкт-Петербургских ведомостях” П. Боборыкин. – Я этому искренне обрадовался, хотя не нашёл в содержании почти ничего ценного в моих глазах. Но я рад этому факту, показывающему, что можно писателю появляться периодически без посредничества предпринимателей журнального или книжного дела»[39].

Характерно, что в первых откликах прессы подчёркивается именно этот момент. Стремление Достоевского обрести издательскую независимость вызывает, по-видимому, всеобщее сочувствие.

«Счастливая мысль пришла Ф. М. Достоевскому! – восклицал в “Голосе” Г. К. Градовский. – В его “Дневнике писателя” нельзя не видеть попытки эмансипироваться от издателей и редакций. Чем виноват г. Достоевский, если он настолько оригинален, что не подходит ни под одну из рамок, предоставляемых существующими периодическими изданиями русскому писателю?»[40]

Далее Градовский делает следующее любопытное замечание, понятное, возможно, лишь весьма осведомлённым читателям. «Редакция “Русского вестника” хочет его сокращать и исправить для эксплуатации в своих узких интересах (намёк на изъятие из “Бесов” так называемой “исповеди Ставрогина”? – И. В.) <…> другие редакции не решаются поместить произведение г. Достоевского, не сопроводив его разными оговорками, одинаково неприятными и для них и для писателя (очевидно, имеются в виду редакционные примечания к “Подростку” в “Отечественных записках”. – И. В.). При таких условиях г. Достоевский скорее и настойчивее многих других писателей должен был почувствовать необходимость найти исход из того прокрустова ложа, в которое мы вкладываем русскую мысль»[41].

He сговариваясь с обозревателем «Голоса», Вс. Соловьёв высказывает в «Русском мире» очень схожие мысли: «Большинство наших литературных представителей из русских писателей превратилось в писателей известных журналов. Журналы стянули к себе все силы. Вне журналов писательская деятельность представляется невозможною»[42].

Вс. Соловьёв особо подчеркивает идейную самобытность Достоевского и непринадлежность писателя ни к одному из литературных лагерей: «Он писал и в “Русском вестнике”, и в “Гражданине”, и в “Отечественных записках” – журналах с различными направлениями – и никогда не делал ни малейшей уступки духу литературной партии, всегда оставался самим собой, чрезвычайно искренним и безупречно честным писателем, стоящим выше всяких личных интересов».

Соловьёв приветствует то обстоятельство, что отныне «Достоевский начинает не стесняемый ничьею хозяйской рукой беседовать с русским обществом»[43].

Как видим, консервативный «Русский мир» сходится с либеральными «Санкт-Петербургскими ведомостями» и «Голосом» в положительной оценке самого факта издания «Дневника». В попытке писателя освободиться от редакционной и издательской опеки усматривают важный общественный прецедент.

Правда, о содержании первого номера газетные критики высказываются гораздо осторожнее. Боборыкин, как мы помним, не нашёл в нем «ничего ценного». Скабичевский, заявив в «Биржевых ведомостях», что «самою животрепещущей новостью является, конечно, “Дневник писателя”», тут же оговаривается: «Новость ли это, полно? С внешней стороны это, конечно, новость… Но, с другой стороны, по содержанию, подумайте, какая же это новость? Разве мы не знакомы давно уже были с “Дневником писателя” на страницах “Гражданина”, и чем же настоящий “Дневник писателя” отличается от него? Решительно ничем»[44].

вернуться

37

Соловьёв Вс. Воспоминания о Достоевском // Исторический вестник. 1881. № 4. С. 843.

вернуться

38

Соловьёв Вс. Воспоминания о Достоевском. С. 843.

вернуться

39

Боборыкин П. Воскресный фельетон // Санкт-Петербургские ведомости. 1876. № 39. 8 февр.

вернуться

40

Листок. (Подпись: Гама) // Голос. 1876. № 39. 8 февр.

вернуться

41

Листок. (Подпись: Гама) // Голос. 1876. № 39. 8 февр.

вернуться

42

Современная литература. (Подпись: Вс. С-в) // Русский мир. 1876. № 38. 8 февр.

вернуться

43

Там же.

вернуться

44

Мысли по поводу текущей литературы. (Подпись: Заурядный читатель) // Биржевые ведомости. 1876. № 36. 6 февр.

5
{"b":"719764","o":1}