– Но… Я не говорю по-русски.

Он кивает.

– Я знаю. Но тебе придется выучить хотя бы несколько фраз, чтобы найти историка, который изучает реакцию советских людей на… не могу вспомнить название. Какая-то космическая штука… середины 1950-х?

– «Спутник»? – я вскидываю ладони вверх. – Ты это серьезно? Что за сумасшедшие люди решили наблюдать за историческими событиями в условиях диктатуры? Одно неверное движение, и я могу оказаться в чертовой тюрьме где-нибудь в Сибири.

– Уверен, что в дневнике, который ты держишь, найдется длинная тирада и на эту тему, – поддразнивает он. – Если это как-то тебе поможет. Мы так и не нашли ключ, так что, надеюсь, тебе удастся увидеть что-то новое в записях.

Наверное, по выражению моего лица ясно, как сильно я в этом сомневаюсь, потому что он смеется.

– Полагаю, ты тоже не говоришь по-русски? – спрашиваю я.

Он отрицательно качает головой.

– Если бы перемещение было в Ирландию, я бы помог тебе с парой гэльских фраз. Но из русского я знаю только «борщч», «да» и «ньет». И «досведанья».

– Ну, это уже на четыре слова больше, чем знаю я. Наверное, мне придется скачать Rosetta Stone[5]. Похоже на то, что впереди меня ждет еще много работы.

– Да. Я знаю, ты справишься. – Он одаривает меня улыбкой, и я уверена, он хотел таким образом подбодрить меня. К сожалению, получается наоборот. Возможно, другая-Кейт была готова к такому вызову, но все это не свалилось на нее в одночасье.

– А я не уверена в этом, – протестую я. – Не то чтобы я получала удовольствие от ожидания предстоящих перемещений. Ведь я могу совершить ошибку, и все станет еще хуже…

Его улыбка увядает.

– Разве можно сделать что-то хуже того, что задумал Сол?

– Если они правда приводят в действие этот план с Отбором, то нет, но… – Я замолкаю на мгновение, а затем продолжаю, тщательно взвешивая свои слова: – Не пойми меня неправильно, ладно? Я не говорю, что не доверяю тебе. Но насколько ты в этом уверен? Ведь существует множество религий, в которых говорится о конце света и о том, что лишь уверовавшие будут спасены. Может быть, Сол просто хотел разбогатеть и обрести власть и они с Пруденс просто… – я пожимаю плечами, глядя вниз. В моей голове возникает образ их, лежащих в куче купюр, там они безумно смеются – но я не решаюсь сказать об этом вслух.

– Я уверен, Кейт, – тихо говорит он. – И ты тоже.

– Нет! – Я поднимаю голову и смотрю ему прямо в глаза. – Может быть, она была уверена. Но не я. Я ни в чем не уверена, кроме того, что не знаю, что делаю. И даже если ты уверен, их Отбор может быть запланирован через сто лет в моем будущем и через двести в твоем. Возможно, самым мудрым решением будет подождать, пока…

– Пока что? – спрашивает он, повышая голос. – Пока киристы не обретут еще больше власти?

– Пока я не пойму, какого черта я делаю! Ты сам сказал минуту назад, что этот прыжок был легким. У меня было видео, записанное их сыном. У нас с папой такие же зеленые глаза, как у Тимоти. Я прекрасно знала, где их искать. Господи, да они хотя бы говорили по-английски! Остальные перемещения не будут так просты, и в следующий раз, когда кто-то попытается убить меня, возможно, я не смогу отделаться только шрамом.

Он не отвечает, и мне жаль, что я не могу взять свои последние слова обратно. Я не хотела, чтобы это звучало как упрек, я правда уверена, что мне повезло в ту ночь, которая оставила о себе лишь это маленькое напоминание, но по выражению лица Кирнана я понимаю, что он принял мои слова близко к сердцу.

Я смягчаюсь:

– Мне очень жаль. Я не хочу спорить с тобой, Кирнан, и я определенно не говорю, что отступаю. Но я также не хочу лезть не в свое дело. Я просто хочу тщательно спланировать следующие шаги.

Он на мгновение опускает взгляд на свои руки.

– Верно. По прошлому опыту могу сказать, что не думаю, что Кэтрин понравится мое участие в планировании, но я хочу помочь. Просто скажи мне, что тебе нужно.

Я киваю и одариваю его неуверенной, добродушной улыбкой, затем наклоняюсь вперед и расстегиваю туфли. Когда я достаю свитер и другую пару туфель из сумки на шнурке, мои пальцы касаются края чего-то прямоугольного на дне. Это еще один дневник. Бросив на Кирнана вопросительный взгляд, я вручаю ему и дневник, и сумку.

– Он принадлежал моему деду, – говорит он. – Там все в основном на гэльском, и, как я уже говорил, мой гэльский довольно слаб. Я просто использую его для поля ХРОНОСа. Даже с этими усиливающими ячейками, вшитыми в подол, платье бы тут же исчезло в магазине Джесса, будь оно вне пределов досягаемости дневника или ключа.

Сменив туфли, я сразу же встаю, чтобы расстегнуть липучку на спине платья, но Кирнан меня опережает. Ткань падает на пол, оставляя меня в кофте и юбке, которые я надевала в Далласе. Он на мгновение кладет руки на мои голые плечи, а затем помогает надеть свитер.

– Ты отнесешь платье и туфли в кладовую? – спрашиваю я.

– Я мог бы, – говорит он. – Но, возможно, было бы разумнее оставить их здесь и сделать эту комнату стабильной точкой. Так ты сможешь просто выводить местоположение и проверять, дома ли я. И тебе больше не придется пробираться тайком и оставлять записки для Джесса.

Звучит как хорошая идея, но я сомневаюсь.

– Я не хочу вторгаться в твою личную жизнь.

Мои слова возвращают ухмылку на его лицо, хотя теперь он пытается ее скрыть.

– А если я пообещаю одеваться и раздеваться за занавеской?

Я даже не задумывалась об этом аспекте его личной жизни, но внезапно мне становится трудно думать о чем-то другом.

– Если платье будет все время здесь, это не будет напоминанием о том времени… когда она была рядом?

– Это не имеет значения, Кейт. На самом деле я никогда не бываю один в этой комнате. – Он следит за моим взглядом, следующим к потолку, и улыбается. – И дело не только в звездочках, которые ты… она приклеила к моему потолку. Мне не скрыться от воспоминаний. Твое платье и туфли под моей кроватью ничего не изменят.

Я снова смотрю на звездочки. Почему-то их присутствие не дает мне покоя, как тайна, которую нужно разгадать, но я не могу понять как. Может быть, вся странность в том, что я купила их в «Спенсерс», а теперь они в этой крошечной квартире, где нет ни туалета, ни электричества, ни водопровода.

Я достаю ключ ХРОНОСа из-под свитера и провожу рукой по центру, активируя его, нажимая несколько клавиш, необходимых для установки этой комнаты в качестве места перемещения. Затем вывожу координаты дома Кэтрин, чтобы вернуться, но Кирнан кладет руку мне на плечо.

– Ты придешь в субботу? Я очень хочу, чтобы ты увидела парк Норумбега. Если ты будешь здесь к десяти, у нас будет время посмотреть достопримечательности до того, как я начну.

– До того, как ты начнешь что?

Он качает головой.

– Не скажу. Ты должна прийти и посмотреть.

В его глазах пляшут озорные огоньки, и в этот момент он очень похож на себя восьмилетнего, ожидающего моего решения нанять его в качестве сопровождающего на выставку. Кто смог бы отказать этим большим, темным, щенячьим глазам?

Я смеюсь.

– Ладно, ладно. Ты победил.

И хотя я не хочу давать ему ложную надежду, по его улыбке я могу сказать, что я уже это сделала.

В планировании утренних перемещений есть определенная проблема, особенно когда уходит четыре попытки на то, чтобы сделать все правильно, и ты решаешь добавить еще одно двухчасовое путешествие. Я прошла больше километра в каждом из четырех перемещений в Далласе и почти столько же в Бостоне, нагретом жарким июльским солнцем. Когда я была там, всплеск адреналина от нахождения вне своего времени и места заставлял двигаться, но последствия немного похожи на смену часовых поясов. И то, что я ужасно спала этой ночью, нисколько не помогло. С тех пор как я вернулась с выставки, у меня, кажется, было не больше трех ночей без кошмаров.