***
Ближе к вечеру Джастин нашёл меня читающей очередную книгу на лежаке. Он быстро оторвал меня от этого, по его мнению, скучного по сравнению с реальной жизнью романа и позвал петь с ним. После долгих уговоров я согласилась лишь на одну песню, и в итоге мы оба остались более-менее довольными. По окончанию концерта Джастин взял меня за руку и повёл на другой конец пляжа, где почти никого и ничего не было, за исключением многочисленных булыжников и крабов на них.
– Когда вы улетаете? – Джастин как всегда неотрывно смотрел на меня.
– Послезавтра ночью. Так не хочется возвращаться! – пожаловалась я, сидя на камне, опустив ноги в воду и допивая кокосовое молоко.
– Знаешь, я слышал, что в последнее время учёные и врачи по всему миру много спорят о каком-то вирусе. Насколько я понял, это вроде гриппа, только в разы сильнее. Говорят, он убивает тех, кто достиг девятнадцати лет. Вот только он очень быстро распространяется, и пока что никто не нашёл от него вакцину.
– И много людей умирает?
– Почти все заразившиеся. Я не знаю, правда это или нет, но береги своих близких.
Я ничего не ответила. В это было трудно поверить, но Джастин говорил очень серьёзно и взволнованно. В любом случае я решила, что не стоит паниковать, пока всё не подтвердится.
Глава 6
Настал день нашего отъезда. С первой встречи с Джастином прошло полторы недели, но за это время я поняла, как сильно к нему привыкла. Весь отдых пролетел, как один день. Если подумать, то воспоминаний осталось много, но в общем всё это закончилось слишком быстро. Уезжать совсем не хотелось. В этот вечер мы, как обычно, сидели на пляже, глядя на закат. Солнце как будто опускалось всё глубже в воду, и я понимала, что прощаюсь с ним как минимум на год: и с солнцем, и с Джастином. Меня снова ждали холодная зима, множество повседневных проблем и мой маленький забытый всеми городок.
Мы сидели за столиком на побережье, ловя последние солнечные лучи. Я с головой погрузилась в свои мысли, из раза в раз прокручивая все события последних двух недель, что я здесь, улыбаясь каким-то моментам. Например, весьма забавным было то, как нас встретил хозяин отеля: он молча взял мою руку, повернул, как-то надавил на костяшку пальца, и та звонко хрустнула. На мой ошеломлённый и полный непонимания взгляд он никак не отреагировал, а просто проделал ту же операцию с другими гостями. Или то, как я кормила с руки маленьких обезьянок, которые бегали за нами по деревьям и камням, как у меня состоялся очень глупый разговор с одним из местных индийцев: я попросту не поняла, что он у меня спрашивал, и решила на всё утвердительно кивать головой. Наверное, он посчитал меня какой-нибудь умственно-отсталой, но теперь мне было всё равно. Сейчас я просто не выносила мысли о том, что совсем скоро придётся уехать.
– Протяни руку. – Голос Джастина вывел меня из раздумий.
Он осторожно завязал вокруг моего запястья красивый браслет. На нитку были натянуты различные бусины, ракушки и фигурки слонов.
– Обещай мне, что вернёшься. – Он протянул мне аккуратно свёрнутый листок бумаги со своим номером телефона. – Позвони, как прилетишь домой. Я буду ждать.
Мы просидели на берегу моря до тех пор, пока на небе не стали робко появляться первые звёздочки. Потом Джастин проводил меня до отеля, в то время как до самолёта оставалось всего несколько часов.
Мы шли по засыпанной песком дорожке, неловко поглядывая друг на друга. Наши руки иногда случайно, а может и специально, соприкасались, а время предательски быстро, будто издеваясь, вело к неизбежному. Я в последний раз захожу в калитку, ведущую на территорию гостиницы, в последний раз поднимаюсь на третий этаж немного странного здания по уже успевшей стать родной лестнице, открываю заедавший то и дело замок на двери, на удивление, с первого раза, когда так хочется растянуть время, захожу в неожиданно ставшую любимой ненавистную ванную комнату со сломанным душем, закрываю балконную дверь и задёргиваю бордовыми шторами окно у изголовья кровати, и всё это в последний раз. В последний раз в этом году, который может показаться целой жизнью.
Мы с папой берём чемодан, сумку, набитую вещами в самый край, вешаем каждый себе на плечи по рюкзаку, закрываем дверь, спускаемся вниз по лестнице, где меня терпеливо ждёт Джастин. В последний раз.
Как бы мы не оттягивали этот момент, через какое-то время за нами приехал автобус. Дальше всё было как в тумане: вот Джастин меня обнимает, что-то шепча на ухо, и я, уже из автобуса, со слезами на глазах машу ему рукой и мысленно клянусь, что обязательно скоро приеду к нему.
***
Автобус быстро мчался по опустевшим дорогам одного из самых маленьких штатов этой большой, необычной страны. Гоа каждый раз поражал меня чем-то новым, неизведанным. Его улицы удивляли той особой атмосферой, которой обладали. Темнокожие индианки в красивых сари и с множеством украшений на лице, руках и ногах, индусы с причудливыми красными точками на лбу, большое количество торговцев, пальм, бродячих, но очень ласковых собак и даже коров, что ходят по улицам сами по себе, палящее солнце, прогревающее земную поверхность настолько, что та едва успевает остывать к утру, из-за чего температура воздуха днём не сильно отличается от ночной, великолепные закаты, что почти невозможно отличить от умелой работы кисти опытного художника, – всё это составляющие одной чуткой и еле заметной картины, но ясно видимой для тех, кто однажды рассмотрел её среди мелких недостатков, и теперь она даже на один день не может покинуть сердце неосознанно влюбившегося в это видение человека.
За три года я отметила для себя одну необычную деталь: все местные жители выходят работать на улицу с восходом солнца, за считанные минуты создавая абсолютно везде столпотворения людей, а как только последние лучи солнца осторожно касаются земли, все убегают домой, и дороги стремительно опустошаются. Максимум, кого можно встретить на улице с наступлением темноты, так это туристов, выбравшихся по делам после рабочего дня индийцев, тех, кто работает допоздна или тех, кто просто не успел добраться до дома. И то, как только у всех заканчивается ночная жизнь, город тонет во тьме, будто бы все представители местного населения разом вымерли: нет машин и скутеров, не работают магазины и ларьки, дороги не освещают яркие разноцветные вывески и рекламы, а фонарей и вовсе нет в помине. Для жителя другой страны это может показаться странным и пугающим, но на самом деле такая особенность, если посмотреть на неё по-другому, достаточно интересна. Мои, например, размышления этот факт занимал достаточно долгое время.
Собраться с мыслями мне помешал папа, который почти насильно одел на меня наушники с играющей в них песней «Тише, послушай»3. Стоило мне вслушаться в слова, которые так явно напоминали о нашем с Джастином разговоре под звёздами и танце, как запоздалые слёзы хлынули из моих глаз нескончаемым потоком.
«Нас на танец приглашает ночь.
Дай мне руку, время прочь.
Всё плохое позабудь сейчас,
Ритм атакует нас», – слова песни эхом отдались у меня в голове.
Я резко сбросила наушники, прекращая эту пытку. В салоне автобуса было темно, и папа не мог разглядеть моих слёз. Я легко отмахнулась отговоркой про то, что хочу спать. Конечно, он и не догадывался, как тяжело мне слушать эти безобидные строчки, ведь он не знал о произошедшем. И всё же, как, чёрт возьми, как можно было так «удачно» подобрать для меня песню?! Неужели среди всех не нашлось другой? Я не имею права на него обижаться, он, по сути, не виноват, но эта нелепая случайность глубоко засела мне в душу.
Прижавшись головой к стеклу подскакивающего на каждой кочке, которых было немало, словно от взрыва бомбы, и без того разваливающегося на части автобуса, я дала волю слезам. Вряд ли до дома ещё выпадет шанс выпустить накопившиеся эмоции и при этом остаться незамеченной. Я просто ненавидела показывать людям свои слабости, особенно посторонним, и особенно, если меня будут пытаться успокоить, или того хуже развеселить, как это любит делать папа. А он, плюс ко всему, начнёт расспрашивать, что случилось, а я буду просто не в состоянии ему ответить. Поэтому лучше тихонько выплакаться, пока никто не видит, а дальше идти с высоко поднятой головой, наплевав на бурю сносящих с ног эмоций, чтобы ни одна живая душа не догадалась о моём внутреннем состоянии. Когда-то давно я решила, что позволю себе быть слабой только с несколькими самыми близкими людьми, когда мы останемся наедине. Пора выполнять своё обещание.
