Глава 7

Приехав в аэропорт, мы сразу встали в длинную очередь. Повсюду были жители Индии, с интересом разглядывающие нас: белых, сонных и грустных туристов, отчаянно цеплявшихся за последние минуты, проведённые на тёплом морском воздухе, в этом по-своему райском уголке мира. Вокруг ходили не менее сонные индианки в своих сари. Вдруг в мою голову пришла абсолютно странная для моего состояния мысль, которую я никак не ждала у себя в сознании, особенно сейчас: «Чёрт, я опять забыла купить себе сари!». Пока мы ждали, я решила, что будет надёжнее, если я положу заветную бумажку с номером Джастина в сумку, которую мы сдадим в багаж. Мало ли, что может случиться в самолёте. Вдруг выпадет куда-то.

Тем временем очередь двигалась с очень медленной скоростью. После того, как мы прошли регистрацию, сдали багаж, избавившись от чемодана и дорожной сумки, мы, радостные, что нудные ожидания закончились, направились дальше, где очередь, как оказалось, и не думала кончаться.

Вяло передвигая ногами, построившиеся в колонну туристы со скоростью старой черепахи двигались к месту для личного досмотра. То и дело зевая от скуки, мне ничего не оставалось, кроме как стоять, задумавшись. Пустой аэропорт вёл нас замысловатыми коридорами, по которым нехотя ползла очередь.

Со временем ноги стали затекать, а сонные мысли путаться. Глаза так и намеривались захлопнуться, повалив меня с ног. Я поняла, что если и дальше буду вести настолько активную мозговую деятельность, то моя голова, уже и так поникшая, по ощущениям будет не легче булыжника. Мне срочно нужно было хоть с кем-то поговорить, ведь мозг отказывался укладывать всю полученную и вдобавок созданную мной несвязанную информацию.

– Пап, мама что-нибудь писала тебе?

– Нет. Спит, наверное. Там же на два с половиной часа меньше.

Разговор как-то не вязался, а громко обсуждающие что-то впереди люди мешали. Со временем единственное занятие, а именно разглядывание и оценивание спереди стоящей группы молодёжи, начало неимоверно раздражать.

Когда очередь, наконец, прижалась ближе к стене, я облокотилась о долгожданную опору и смогла хоть чуть-чуть размять ноги.

– Теперь я понял, почему нас привезли сюда за четыре часа до вылета, – подал признаки жизни папа.

Я проследила за его взглядом и увидела, что он выглядывает конец этой проклятой очереди. Из его утверждения легко было сделать вывод, что стоять нам ещё предстоит долго.

Переслушанные по десять раз подряд каждая песни даже мне уже начали изрядно надоедать. Ни стула, ни скамейки до сих пор на горизонте видно не было, а ноги сгибались пополам под весом уставшего тела, как, собственно, и спина.

И вот, как свет в конце туннеля, приближался заветный конец очереди. В итоге все четыре часа мы простояли в ожидании, и все эти четыре часа я думала о Джастине. Я ещё не улетела, а уже думала о том, чтобы вернуться. Странное ощущение.

Последняя стоящая впереди нас молодая пара с ребёнком лет пяти забрала все свои документы, подхватила малыша и сумки на руки и уступила место нам.

«Свобода, – пело сердце, – наконец можно спокойно посидеть в зале ожидания, побродить по магазинам и сфотографироваться на фоне окна, купить сок, в конце концов!»

Ужасно измотанные, мы пошли за таким желанным питьём. Единственное, что не могло не настораживать – это отсутствие назойливого голоса, объявляющего о начале посадки.

– Так, сколько у нас ещё времени? – спросил папа сам у себя. – Что-то народу не видно. Куда делись все люди из очереди?

Мы, как две потерянные собаки, быстро замотали головами во все стороны. И правда, людей практически не было.

– Посадка должна была начаться минут сорок назад. – Папа поудобнее перехватил свалившийся с плеч рюкзак.

– Странно… И где все?

Оставшийся без ответа вопрос повис в воздухе.

– Пошли. – Папа взял меня за руку и повёл в один из широких коридоров за стеклянной дверью. Пол был застелен синим ковром с коротким ворсом и причудливым разноцветным узором на нём. Коридор плавно спускался вниз, ко входу в рукав, ведущий к самолёту, где нас и ждала ещё одна очередь.

Не зная, плакать им или смеяться, входившие люди начинали громко возмущаться, хоть и не всерьёз. У большинства при виде этого пейзажа вырывался нервный смешок, стали завязываться короткие шуточные диалоги на эту тему. Уставшие маленькие дети побросали дорожные подушки на тот самый ковёр и повалились сверху. В такие моменты начинаю завидовать малышам, так как им за такую шалость никто и слова не скажет, а мне приходится молча смотреть на это, потирая от усталости ноги.

Когда мы сидели на своих местах в самолёте, счастью не было предела, хоть и сил на его проявление не осталось. Короткое сообщение всем возможным контактам телефона «Взлетаем», и гигантская летающая машина оторвалась от земли.

Полёт прошёл гладко, а как только под нами появились заснеженные поля и верхушки деревьев, мы с отцом по нашей традиции стали перекидываться фразами, вроде: «Разворачивайтесь, я хочу назад!» или «А можно меня на обратный рейс посадить?». Под конец этого обычая папа важным голосом, глядя в иллюминатор, добавил:

– Дамы и господа, объявлена нелётная погода, и мы вынуждены вернуться в Гоа и совершить посадку там.

Я лишь грустно улыбнулась. Если бы эта шутка стала реальностью, если бы мне можно было вернуться к Джастину…

***

Долгий полёт и мои переживания дали о себе знать: я прилетела кислая, уставшая и разбитая. А впереди ещё ожидание багажа. Лента номер девять, и снова нужно ждать. Наш чемодан приехал одним из первых, а вот сумки нигде не было. Людей вокруг становилось всё меньше. Я не отрывала взгляда от багажной ленты в течение полутора часов, и вот я увидела, как чей-то последний чемодан лениво ползёт в нашу сторону. Я кинула встревоженный взгляд на отца. Он, не показывая признаков беспокойства, сказал, чтобы я ждала его тут, пока он пойдёт узнавать, в чём дело.

Я решила не терять времени и привести себя в порядок. Прислонив рюкзак к большой колонне, я стала копаться в своих вещах в поиске расчески и наткнулась на косметичку, в которой раньше лежал листок, отданный мне Джастином. Я открыла её и первые мгновения была в ужасе от того, что не увидела там записки, но потом быстро успокоилась, вспомнив, что она в багаже. И вдруг сонная я осознала, что сумку, в которой лежала та бумажка, мы так и не нашли. У меня началась настоящая паника. Как я свяжусь с Джастином, если не найду её? Что он подумает? Как мы потом встретимся?

За то время, что я там стояла, я успела тысячу раз отругать себя за свою врождённую рассеянность, что проявлялась в самые ответственные моменты. Вскоре я увидела приближающегося отца.

– Ну что? – Я только сейчас заметила, что он вернулся без сумки.

– Пока ничего. Я оставил им свой телефон. Как только они найдут сумку – сразу позвонят. Но я бы не очень надеялся, что она найдётся.

«Как жизнерадостно», – скривилась я.

Я готова была разорваться. Зачем я положила её туда?! Неужели не могла всё оставить, как есть?

Но делать было нечего. Пришлось ехать домой без сумки, без записки, без моей надежды.

Глава 8

Папа отвез меня домой, а сам уехал к себе. На пороге меня встретили радостные мама, бабушка, две сестры и брат. Они заключили меня в крепкие объятья, набросившись со всех сторон. Накормив меня вкусным домашним обедом, они принялись расспрашивать меня обо всём: и о моих общих впечатлениях, и о самых детальных подробностях поездки, и даже о таких мелочах, как места в самолёте. Я старалась выглядеть как можно более жизнерадостной, но ввиду усталости это плохо получалось.

Конечно, разговор не прошёл без упоминания Джастина. Я рассказала о нём всё от и до: кто он, откуда, как мы познакомились, про наши прогулки и танец под ночным небом. Меня пытались всячески утешить, но на меня ничего не действовало.

Ночью, засыпая, я не сразу поняла, что по моим щекам текут слёзы, а подушка уже вся насквозь мокрая, будто от осеннего ливня. В голове крутилось лишь одно слово, вот уже столько времени не дававшее мне покоя: «Джастин». Так я не заметила, как уснула, прокручивая в мыслях счастливые воспоминания, связанные с ним.