От ошарашенной, помятой, потрёпанной и потерянной девчонки, цепляющейся за меня, словно только я один мог спасти её, не осталось и следа.

Жаль.

Мне странным образом понравился её обречённый вид. В тот момент мне показалось, что она реальна, а в её жилах течёт кровь. И она такая же алая, как у всех смертных.

Но все вернулось на круги своя. Принцесса привела себя в порядок, вновь напялила строгий костюм бежевых оттенков, застегнулась на все пуговицы. Чёрт возьми, она не боится, что они её задушат?

В сотый раз разочарованно выдыхаю. Мне обязательно здесь быть?

Смотрю на недавно приобретённые часы: взял пример с принцессы. Она постоянно с важным видом взирает на своё запястье.

Мне стало любопытно, что же ощущаешь, когда на твоей руке висит уйма денег и … ничего особенного не чувствуешь: часы – они и в Африке часы. Хотя время показывают отменно.

Я уже тридцать минут слушаю музыку, которую терпеть не могу. Ровно тридцать одну минуту она играет на моих нервах. Тридцать две минуты мои глаза бессмысленно сканируют пространство. Тридцать три минуты меня изводят бестолковые приветствия и комплименты от людей, которых я знать не знаю и ни разу в жизни не видел.

Зато Леон всё это время сиял от удовольствия, словно рождественская звезда. Когда он сказал, что нам пора насладиться плодами нашего триумфа, я даже не предположил, что он имеет в виду единение с шоубизнутой тусовкой.

Если бы не Гай, я бы никогда не связался с этим олухом. Но надо отдать ему должное: работу он свою знает и не суёт свой исправленный нос в нашу музыку, указывая, какие треки от нас ждут.

Мою трепетную, ранимую и чуткую душу умасливает лишь то, что ни Гай, ни Вили также не получают особого удовольствия от звёздной вечеринки. Гай развалился на диване, прижимая к боку девушку, поджавшую ноги под себя. Они словно не посреди шумной попойки, а дома на диване перед телевизором. Хотя их тоже периодически дёргают с разных сторон, выказывая приветствия.

Напротив неловко ерзала Снежа, сестра Гая. Я так и не понял, зачем она увязалась за нами. Как по мне, так ей лучше было остаться дома, потренироваться на новом фортепьяно, который мы с Гаем подарили ей месяц назад после очередной победы в конкурсе.

Смотрю на уже совершеннолетнюю белокурую девушку, а перед глазами всё равно образ худенькой девчушки с косичками и голубыми глазами на пол лица.

Помню первое знакомство. Снежа переполошила весь детский дом своим внезапным исчезновением, чуть не довела своего брата до белого каления. Её нашёл я. Маленькая девочка забилась в угол кладовки из-за того, что кому-то из ребят постарше хватило ума дразнить этого ангелочка.

В детском доме Гая и Снежу сразу невзлюбили, несмотря на то, что брат и сестра вели себя тихо, ни с кем не ссорились и права свои не качали. Но все оказалось гораздо сложнее, и ненависть возникла из-за зависти. Эти двое разительно выделялись на общем фоне.

Не брошенки. Нормальные среди фриков сразу становились изгоями.

Ужасные обстоятельства привели их в детский дом – смерть любящих родителей. Тогда как большинство в этой кучке – отказники или же силой забранные опекой у нерадивых родителей, которые срать хотели на своих детей.

Хотя сложно назвать эту прослойку общества детьми. Скорее зверёнышами – дикими, затравленными, успевшими отхватить от жизни сполна. Каждому она умудрилась преподать урок, навечно отпечатавшийся в головах и сердцах – все в этой жизни сами по себе. Даже самые родные люди, которым природой заложено любить и заботиться, бросили в помойную яму. И из неё не выбраться.

С той самой секунды, когда я увидел мальчишку, мечущегося, словно в агонии, и дрожащую девочку, чьи глаза стали почти прозрачными из-за громадных капель, беспрерывно сочащихся, я решил, что расширю свой мир до троих людей. И неважно, что я должен был быть в лагере брошенок.

Мы выросли. Многое изменилось. Но я по-прежнему не сдвинулся с числа трёх, да и не собирался этого делать. Может, Гай и вырвался из клетки, но я и Снежа всё ещё здесь, пусть она упорно создаёт иллюзию счастья.

Возможно, Гай и не видит, но я частенько замечаю, как она ёжится под взглядами и дёргается, когда обращаются к ней. Даже сейчас. На губах улыбка, но спина натянута хлеще, чем струны на гитаре. В её руках безалкогольный коктейль странных оттенков, словно принцесса блеванула в него радугой – вот, кто разительно отличается.

Глаза сами собой возвращаются к принцессе. Она, казалось, разошлась не на шутку. Леон нервно закусывает губу, поглядывая на нас, словно моля о помощи. Помогать ему не собираюсь, но продолжаю наблюдать за разыгрывающейся сценой – хоть какое-то развлечение.

– Что-то случилось? – спрашивает Снежа, заметив, куда направлен мой взгляд. Пожимаю плечами.

– Снова мозги Леону промывает, – усмехается Гай, Вили вторит ему, хихикая. Снова?

– А за что? – Девушка удивлённо хлопает ресницами. – Он что-то сделал не так?

– Вон у него спроси! – Гай бесцеремонно указывает на меня пальцем. Его подруга не сдерживает хриплый смех.

Я? И в чём же я провинился?

Три пары глаз уставились на меня.

– Ви-и-и-т? – затягивает Снежа моё имя. Она делает это специально, зная, что меня это раздражает.

– Понятия не имею. – Чуть привстаю, чтобы вновь откинуться на спинку кресла, словно выбираю удобную позу. – Я ничего не делал.

Это правда. Это не я загнал её в ту кладовку. Я наоборот спас избалованную принцессу. И в том, что она в итоге порвала свою блузку и юбку, потеряла туфли, тоже нет моей вины. Мать вашу, я ведь дважды спас её вчера!

– Зато твоя популярность сделала. – Гай довольно скалится: его забавляет происходящее. – Вчера мне тоже здорово досталось от Ули. Она позвонила мне, чтобы высказать всё, что обо мне думает. Да, – он качает головой, – я вам скажу, что Уля только с виду скромная и нежная. Там внутри скрывается бульдожья хватка.

– И всё же, – отмахиваюсь от его оценки характера принцессы, поскольку его мнение в разы отличается от моего, – при чём тут я?

Снежа кивает, присоединяясь к моему вопросу. Гай выжидательно замолчал, провоцируя. Я впиваюсь костяшками в обивку, выдыхаю, не поддаваясь.

– У Вита проблемы с фанатками, – наконец говорит Гай. Снежа охает. – Ага, – отвечает ей брат, – они преследую его на каждом шагу. Иногда их чуть больше, чем хотелось бы. – Фыркаю. Чуть больше? – Ладно, – морщится, – их слишком много. И каждая хочет оторвать от него кусок покрупнее.

Снежка в ужасе закрыла рот рукой. Я закатил глаза. Всё не так страшно.

– Лично я не вижу в этом особой проблемы. – Гай сильнее прижимает к себе свою девушку. – Проблема была бы, если поклонниц вовсе не было. А вот у Ули на этот счёт своё мнение.

– Гай, – возмущается Вили, слегка отталкивая его, – вчера их было реально много! Они ведь нас чуть с ног не сшибли! Я даже не представляю, как они набрасываются на Вита!

– Да! – ерничает Гай. – Давайте пожалеем бедного Вита за то, что на него вешается толпа девчонок.

– Но ведь Уля права! – Вили становится серьезной. Она выпрямляется, смотрит на принцессу, которая продолжает активно жестикулировать, подавляя нашего директора. – Вам давно пора усилить охрану.

– Слишком плотный график выматывает, – Гай старательно передразнивает нашу ассистентку. Снежа улыбается, а Вили поджимает губы. – После концерта Виту нужен отдых. – Приподнимаю бровь, искренне удивляясь. Она правда так сказала? – А вместо этого приходится прятаться от неадекватных особ, преследующих его!

– Подумаешь, – буркнул я себе под нос, не замечая, что все слышат. – Один раз посидела пять минут в кладовке, а уже столько шума развела.

– В смысле? – Гай сдвигает брови, насторожившись. – Что значит, один раз посидела в кладовке?

– Она не пожаловалась? – Снова удивляюсь. Я был уверен, что её возмущение спровоцировано собственным неудобством.

– Про себя она не упоминала, – нарочито медленно проговорил Гай. – Лишь про твои трудности. Возмущалась, что я, как более опытный, игнорирую тебя вместо того, чтобы помочь. Так что, собственно, произошло вчера?