— Понял, чем заниматься будем? — спросил он, едва парень вновь обрел связь с окружающей действительностью.

Парень промолчал.

— Ничего, скоро поймешь, — жизнерадостно заключил отец Михаил. — Поднимайся, учиться будем!

Подождав прока парень преодолеет закон всемирного тяготения, что со всей ответственностью придавил его к дощатому полу зала, отец Михаил продолжил свои речи:

— Итак, я научу тебя работать с разумом, — пообещал он. — Обманут противника на уровне работы мозга, правильно "испугаться" самому, использовать безусловные рефлексы своего чужого тела…

— Так вот он где, опиум-то для народа… — еле слышно прокомментировал Воронцов, все еще восстанавливая дыхание.

Однако батюшка ремарочку-то услышал.

— Сейчас продемонстрирую! — заявил он, направляясь к кожаной сумке, оставленной на одной из лавок.

Матвей с неким сомнением посмотрел ему в след. Что-то еще он приготовил, этот странный поп (про себя прозвище наставнику маг уже "прилепил"). Однако все оказалось не так страшно. Святой отец вернулся, складывая пополам… ассигнацию в 500 имперских рублей. Неплохо, однако, батюшки живут!

— Смотри, — тем временем предложил поп, устроив сложенную уголком купюру на левом плече парня в виде своеобразного погона. — Сейчас я положу тебе руку на правое плечо и попробую продавить.

Выполнив обещанное, наставник спросил у практически не шелохнувшегося парня, продолжая давление:

— Ну как?

Фуууу… Купюра слетела с плеча Матвея, а сам он, буквально на секунду "упустив" внимание, оказался на полу.

— Понял?

— Примерно!

— Ну и прекрасно, — улыбнулся поп. — А сейчас мы с тобой будем учить молитву.

— Эм…, — неуверенно протянул Матвей, ожидавший от наставника-рукопашника несколько иных знаний. — Я не самый лучший христианин, если честно!

Вот они специально в семинариях эту всепонимающую улыбку учат, да?!

— Матвей, я не собираюсь тебе, как сейчас модно говорить, религиозную пропаганду толкать. Если ты когда-нибудь почувствуешь потребность найти путь к Христу в своем сердце, ты знаешь к кому обратиться, а пока я говорю лишь об особом состоянии бойца, достигаемое за счет молитвы.

— Что-то не слишком мирные речи, а, батюшка? — улыбнулся без всякой подначки Воронцов.

Ему было действительно интересно, как оценивает свое заявление инструктор с точки зрения христианской морали.

— Воины-монахи были всегда, — наставительно произнес тот своим глубоким голосом. — Вспомни хотя бы инока Пересвета, что сразил Челубея[14]. Знаешь ли ты, что подвиг его духовный внесен в анналы истории тибетским монахами? Челубей, да будет тебе известно, прошел суровую подготовку в их монастырях, и, по преданиям, владел боевой магией Бон-по, завещав свою душу бесам после смерти взамен помощи демонов в бою при жизни? Поэтому его и выставили как поединщика от войска татарского, чтобы сломить дух войска русского еще до сражения! Духовный, в первую очередь, подвиг Пересвета не только увековечен в памяти нашей, но и внесен в свитки проявления чуть ли не божественного вмешательства. Так-то!

Матвей лишь кивнул, принимая информацию к сведению.

— Тогда на колени, — скомандовал наставник, бросив парню в руки деревянный нож-имитатор, после чего занял зеркальное положение. — Сейчас мы исключаем движение ног. Работаем по схеме удар-отбой, удар-отбой, удар-отбой. Не успел отбить — будет больно. Чтобы все успевать, читаем молитву "Господи, помилуй!"[15]. Как русский воин… Если с нами Бог, то какая разница, кто против нас? Кто сказал?

— Апостол Павел.

В конце концов, образование Матвею дали действительно неплохое. Стыдно было бы сейчас опозориться перед своими учителями!

— Верно! Начинаем в среднем темпе!

Господи, помилуй… Господи, помилуй… Господи, помилуй!

Хватило парня всего на пару серий, после чего он "поймал" сразу несколько ударов имитатором. Больно!

— Хорошо, — покладисто согласился отец Михаил. — Начнем с темпа малого.

Ну, понеслась!

— А ты не из тех, случаем, не из заднеприводных?

— Эк, — только и крякнул Матвей в ответ на такое заявление бесшумно подошедшего Степаныча. — Ты часом не охренел с предположениями, старый?!

— А то я смотрю любуешься на себя в зеркало, словно девка перед выданьем! — улыбнулся своей щербатой улыбкой наставник.

Матвей лишь пожал плечами. Все его тело покрывали синяк и кровоподтеки. Ох, и нелегко далась ему первая тренировка со святым отцом.

— Одевайся давай, далматинец, — усмехнулся собеседник. — На учебу опоздаешь!

Убедившись, что Матвей начал нехотя собираться (тело ужасно болело даже при незначительном движении), Степаныч уже серьезно продолжил:

— По войне с Волоконскими: старшей ветви Рода более не существует, — заявил он навострившему уши Воронцову. — Кто смог — сбежал. Основные силы гвардии Демидовы зачистили. Однако бывшему Патриарху удалось уйти вместе с рядом приближенных и частью бойцов. Их следы теряются на литовской территории. В империю отдельным указом императора им вход заказан. Государь уже подписал указ об изгнании ветви. Сейчас во главе рода Ефим Христофорович, племянник прошлого Главы. Род Луниных отрекся от нашего общего знакомого, предоставив разбираться с ним нашим бойцам. Правда, этому хитровану удалось уйти. Увы.

Ну да, такие игры нам знакомы. При конфликте часть Семьи всегда вступает за "ту команду". Таким образом, в случае проигрыша основного плана Род не теряет все, оставляя за собой право на лен и манор. Пусть и в усеченном варианте. Контрибуции никто не отменял.

— То есть, мы с Олей можем выдохнуть?

Степаныч сделал два шага вперед, положив руку на плечо зашипевшему от боли парню (садист поп, хоть и священник!), лааасково так посмотрел в глаза. Как душевнобольному.

— Аль ты слушал меня невнимательно, Матвейчик, — с мягкой укоризной произнес он. — Иезуиты никуда не делись, приличная часть бойцов бывшего Главы живы и злы, а уж Кирюша Лунин как должен желать встреч с тобой. Вот уж не знаю, в чем его неприязнь к тебе была до этого, но сейчас для сего чувства он имеет полные основания. Как считаешь, стоит ли расслабляться? Хотя да, официально война закончена указом императора. Стало легче?

— Понял. — кротко пожал плечами парень, вновь поморщившись от боли.

Секунд десять Воронцов анализировал поступившую информацию, после чего утвердительно кивнул:

— На живца, значит, ловите, а, Степаныч?

— А чего ж бы и нет, раз оказия подвернулась? Заодно и тренировка в боевых условиях, а? — с этими словами инструктор несильно ткнул задумавшегося парня в бок.

— С-с-сука, — прошипел тот сквозь зубы. — Аккуратнее!

— Да ладно, — только и рассмеялся ничуть не обидевшись Степаныч. — Привыкай! У Валентина Саввича только так!

"И чего это старый все именует батюшку мирским именем?" — задумался Матвей, но вслух произнес другое:

— Олю надо подальше убрать на время.

— Отказано, — улыбнулся инструктор. — Главе рода выгоден нынешний ход событий.

— Знаешь, старый, — вздохнул Матвей, уже выходя из зала. — Подготовку уж больно разностороннюю Олечке дают: стрельба, штурмовка, рукопашка, а вот на экономику, например, времени, видимо, меньше осталось. Вот давеча мы…

Парень замолчал, буквально спиной ощутив, как расслабленный взгляд Степаныча мигом стал кинжально-острым.

— Догадался? — убойно-спокойным тоном спросил тот. — Молодец. Теперь забыть. Начисто. Дело Демидовых.

Матвей не оборачиваясь кивнул и продолжил путь.

Что ж, похоже, что они с Ольгой действительно в одной лодке.

Надолго.

Есть байка, что на самом дне ада живет маленький такой и пакостный чертенок. Это он тебе шепчет, едва успел ты проснуться: "Эй, приятель, забей на все. Отдохни и расслабься! Ты заслужил!". Имя ему — Одеявол! Страшный враг рода человеческого едва не победил решимость Матвея таки добраться сегодня до университетской аудитории. Очень уж не хотел измученный утренней встряской организм отправляться впитывать знания.