– Вот, что мне никогда не нравилось в тебе, Аннах-Аме,– сурово проговорил Ратс.– Так это то, что ты залезаешь людям в голову и начинаешь ковыряться в их мыслях, словно это котелок с кашей.

– А без метафор?

– Ты знаешь меня… Я старый воин. Ещё во времена Великих войн я наемником сражался сначала за людей, а потом, когда Трингард вышел из войны, за эльфов. И прежде чем задать тебе свой вопрос, я спрошу другое… За кого сражаешься ты?

– За себя.

– Что значит за себя? Это не ответ. По какую сторону Нефисфарлака твоё место? На какой чаше весов ты стоишь, куда тянешь равновесия?

– Снова метафоры,– усмехнулся Всюду Проклятый.– Я отвечу яснее. Я сражаюсь всегда за тех, за кого считаю нужным. Зло и Добро, весьма абстрактные понятия, друг мой. Добро, которое обрело силу и выжигает Зло каленым железом, само становится Злом. Зло же потерявшее власть, вставшее на колени и ушедшее на покой, превращается в Добро. Это вечный круговорот войны. Для меня же остается только два пути, и оба эти пути далеки от понятий Добра и Зла. Либо я поддержу этот баланс, и круг войны останется таким, каков он есть, либо я навсегда нарушу баланс, тогда круг войны разорвется и воцарится порядок. Так что я не гиря на какой-то из чаш весов, я рука, которая держит эти весы. И, поверь мне, эта рука уже очень устала.

– Всегда поражался твоей философии,– после некоторого молчания сказал Задира.– Но мне стало известно ещё кое-что… Ты идешь за горы. Это так?

– Да. Я думаю, что завтра на рассвете я продолжу свой путь.

– А как ты посмотришь на то, что бы я отправился с вами?

– Что ж, ещё один воин мне не помешает, к тому же воин ты первоклассный. Но ты даже не спросил цели нашего путешествия.

– Цель не так важна,– ответил Ратс,– бросая палку в огонь.– Для меня главное процесс. А вот поводов целых два. Во-первых, я засиделся на месте, а ты знаешь, мирная жизнь не для меня. А во-вторых, полагаю, что сдохнуть в бою от укуса нежити намного приятнее, чем двинуть кони на белой простыне под всхлипывания оравы родственников и соседей.

Всюду Проклятый замолчал, он снова мысленно унесся куда-то, Ратс какое-то время ещё посидел у костра, а потом пошел готовиться к походу.

Рано утром путешественники продолжили дорогу, снова взяв направление к горам. Впереди на белом верблюде ехала Фреона. Несмотря на лечебное действие кольца и лунной воды, её ещё одолевала болезненная слабость, и она, подремывая, смотрела на дорогу каким-то сонным взглядом. Следом на красивом пегом скакуне восседал Всюду Проклятый с мухой на плече. Рядом с ним, на маленькой лошадке, больше напоминавшей пони ехал Забияка Ратс. Лицо его было напряжено, слегка сощуренные глаза внимательно высматривали возможного неприятеля, а сам он весь с ног до головы был увешан оружием. В общем, из всех троих, хоббит имел самый воинственный вид, но, наверное, и самый нелепый тоже. Ратс уже успел заметить, что Всюду Проклятый явно держит путь во владения Гномов, но молчал, потому что его это действительно мало интересовало.

Вечная Гвендолин лежала в горячей ванне, в которую проворные фейки-прислужницы щедро насыпали лепестки роз и жасмина. Тело колдуньи было испещрено мелкими порезами от осколков камней, а под глазом сливовым цветом наливалась большая ссадина.

– Как это было грубо, моя госпожа,– заметила Джамин.– Будь Всюду Проклятый джентльменом, он уступил бы вам.

– Джамин, ты плохо его знаешь. Он уступил мне,– ответила колдунья подливая в воду благовонного масла.– Если бы он не уступил, я бы здесь сейчас не была.

– Какой кошмар!– всплеснула крылышками фейка.– Слава богу, что больше он вам не угрожает.

– О чем ты? Ты всерьез полагаешь, что он погиб под тем камнепадом?– усмехнулась Гвендолин.

– Конечно. И хотя все очень испугались, когда начался грохот, но я видела, что кроме вас из ущелья никто не выходил.

– Да?– переспросила колдунья и почему-то погрустнела.– Ну, значит, так оно и есть.

Солнце поднялось уже высоко. Его лучи проникали через окна зеркальной башни и, миллионы раз отразившись от сотен зеркал, наполняли всё внутри приятным теплым светом. В это время к башне подъехал рыцарь на белом коне и в золоченых доспехах. Он резво спрыгнул с коня, снял шлем, из-под которого вывалились длинные белоснежные пряди волос, и прокричал:

– Великолепная Гвендолин, выйди и одари меня хоть частью своей дивной красоты.

– Посмотри, кто там,– приказала колдунья фейке.

– Вы к моей госпоже,– тоненьким голосочком спросила Джамин, сев на край окна.

– Да,– ответил рыцарь.– Передай ей, что приехал Д’Левенталь. И даже если она сейчас не готова принять меня, то я всё равно поднимусь.

В тоже мгновение фигура его засветилась и обратилась светящимся шаром, разбрасывающим вокруг себя мерцающие искорки, который медленно поплыл через вход в Зеркальную башню. Напуганные фейки попрятались за цветочными горшками и в зарослях плюща, увивающего стены. Между тем колдунья воспарила над ванной, щелчком пальцев заставила воду на себе моментально испариться, а сама, набросив белоснежную тунику, вальяжно легла на диван.

Искрящийся шар вплыл в верхнюю комнату башни и снова обратился в человека. На этот раз на Левентале был светлый камзол, а волосы были собраны сзади в хвост золотой лентой, сплетающейся с белыми прядями наподобие косы.

– Ну, здравствуй, Гвендолин,– произнес он, садясь в кресло напротив колдуньи,– я так давно тебя не видел.

– Да, ты давно не навещал свою двоюродную сестричку, милый мой братец,– с игривой улыбкой заметила колдунья.

– Весьма прискорбно,– задумчиво сказал Левенталь,– что кланы светлых магов сейчас разрозненны. Многие вообще не помнят своих корней… Но я сегодня пришел не для того, что бы рассуждать о судьбах наших не столь многочисленных родственников. Тут неподалеку была схватка, я почувствовал это. Редко когда используется такая сильная магия. Ясно, что ты там участвовала, и, похоже, что не вышла победительницей. Меня интересует, кто был тот другой?

– Он погиб,– ответила Гвендолин.

– Сомневаюсь. К тому же я чуть не наткнулся на него сегодня.

– Ты говоришь правду?

– Как я могу врать моей любимой сестрёнке,– усмехнулся Левенталь.– Я вижу, что ты рада этой новости?

– Вовсе нет,– надулась Вечная Гвендолин.– Всюду Проклятый – мой враг, и я всей душой желала бы его смерти.

– Всюду Проклятый? Неужели ты удостоилась чести сразиться с самым загадочным существом, которое когда-либо носила эта земля… Я даже завидую тебе.

– А тебя-то он почему так интересует?

– Все просто, дорогая моя сестрёнка,– сказал маг, пересаживаясь рядом с Гвендолин.– Если ты не забыла, то я представляю Гильдию Магов Солнца, а, следовательно, отвечаю за любое проявление Сил Зла по эту сторону Нефисфарлака. Мы достаточно знаем о Всюду Проклятом и понимаем, что его появление нельзя расценивать, как нарушение договора, но…

– Что?

– Он принес оттуда одну вещь… Меч Тьмы. И раз уж это древнее оружие оказалось на нашей территории, то мы должны приложить все усилия для его уничтожения. Видишь этот камень?– Левенталь, показал на большой изумруд в золотой оправе, висящий у него на шее,– Он чувствует Меч Тьмы и вообще всяческое зло. Подчиняясь воле этого камня, я и пришел сюда.

– И всё же… Почему Гильдия Солнца выбрала именно тебя?

– Ну, потому, что я наиболее подходил для этой миссии. Меч, как ты знаешь, проклят. И легко может убить того, кто к нему прикоснется. Любое существо Света, безусловно, постигла бы такая участь. Но я… Я сродни Всюду Проклятому. Стоя в стороне от Зла и Добра, я не черпаю из них энергию. Мой источник куда более сложен и обширен…

Левенталь нежно провел рукой по щеке колдуньи, которая сразу обагрилась смущенным румянцем, в то время, как все порезы и ссадины на её теле вдруг затянулись и исчезли.

– Любовь?

– Да,– кивнул маг,– любовь во всех её проявлениях: от самой тонкой нежной влюбленности, до грязнейшей сладострастной похоти. Пока на этой земле есть жизнь, то у меня будет достаточно сил.