Экипаж несли на плечах шестеро чистых, но изможденных с виду жевунов. Когда занавешенное окно поравнялось с Молли, из-за шторки по локоть высунулась рука настолько толстая и короткая, что была похожа на снеговика, сложенного из двух комков разного размера. Рука сделала знак носильщикам остановиться, экипаж замер напротив девочки. Шторка съехала набок, в проеме показалось круглое розовощекое лицо с нелепо тонкой полоской усиков.

Лицо подалось из темноты, и Молли похолодела. На нее пристально смотрел Гуффало Бинг.

Объятая ужасом, девочка отступила на шаг, повертела головой, выискивая пути отступления. Вот, похоже, приключение и подошло к концу, придется воспользоваться башмачками. Здесь, в открытом поле, от крепышей не укрыться.

– Эй ты, как тебя, – обратился к ней толстяк, – девочка! Сколько в тебе росту?

Странный вопрос привел Молли в еще большее смятение. Она помолчала, потом сглотнула пересохшим ртом, пробормотала слабо:

– Не знаю, метр сорок, наверное…

Гуффало кивнул удовлетворенно:

– Великолепно!.. Хочешь заработать пару четвертаков?

Молли в замешательстве похлопала глазами. Неужели толстяк ее не узнал, как такое возможно? Неужели для него все дети настолько одинаковые?

– Хочу, – уронила она, сама не веря, что произнесла это.

– Забирайся на крышу, потом скажу, что нужно делать.

Шторка рывком задернулась. Носильщики дружно присели на одно колено. С недоверием и опаской косясь на шторку, Молли по оглоблям вскарабкалась на крышу, уселась сверху на ровную площадку. В голове пульсировала тревожная мысль, не загоняет ли сама себя в западню.

Носильщики с трудом поднялись с колен. Под весом нового пассажира и без того сгорбленные спины согнулись еще ниже. Процессия тронулась. Молли с удивлением отметила, что многие прохожие теперь поглядывают на нее с завистью. Можно подумать, для них предел мечтаний посидеть на голых досках у Гуффало Бинга.

ГИЛАРСКАЯ ЯРМАРКА

От шума толпы и криков торговцев закладывало уши. Внизу разливались реки шляп – реки, у которых не было единого течения, голубые капли двигались хаотично, каждая в свою сторону. Молли с интересом наблюдала, как киль из пяти человек в фуражках разрезает толпу, и экипаж беспрепятственно входит в открывшуюся брешь.

Всюду, куда ни падал взгляд, тянулись ряды лотков, сотни торговцев перекрикивали друг друга, зазывая покупателей. От рядов с продуктами тянуло запахом пряностей и свежей выпечки, тяжелое облако испражнений застыло в рядах с домашними питомцами. Запах новенькой бумаги от книжных лавок сменялся сладким запахом древесины, запах железа и смазки – освежающим запахом овощей и фруктов. Голова могла пойти кругом от обилия ароматов и зрелищ. Молли озиралась с неподдельным удивлением, даже в ее мире такого рынка не сыскать. Тут можно было купить все: от детской игрушки до рыбацкой лодки, от каких-нибудь письменных принадлежностей, до инструментов для подземных рудокопов.

При виде переносного экипажа торговцы униженно кланялись, растекались слащаво:

– Господин Гуффало Бинг, специально для вас, настоящий шелк, только вчера прибыл из страны болтунов. Извольте потрогать, в нежности он уступит разве что коже вашей супруги.

Продавец с поклоном протянул отрезок ткани. Из окна экипажа высунулись пухлые пальцы, сплошь унизанные перстнями с изумрудами, пощупали ткань, отшвырнули.

– У меня есть что предложить и для вашей юной спутницы, – не сдавался торговец и, вскочив на прилавок, продемонстрировал кусок нежно-голубой материи, – пожалуйте, маленькая мисс, потрогайте. Эта ткань очень подойдет вашим прелестным глазкам.

Молли потянулась к товару, но толстые пальцы опять вылезли из-за шторки и шлепнули по ее руке.

Так продолжалось всю дорогу. Похоже, хозяина сада знали в городе все.

– Господин Бинг, – со скорбной физиономией обратился один из торговцев, – весть о происшествии в саду уже дошла до наших ушей, это просто ужасно. Могу предложить вам первоклассного сторожевого питомца, рудокопы называют его запросто, клыкастиком. Несмотря на малые размеры, он скорее умрет, чем пустит в дом чужака. А зубы у их породы, говорят, так остры, что в два счета перекусят ногу любого вора.

Шторка экипажа отодвинулась. Молли тоже выглянула из-за крыши, гадая, как это весть могла дойти так быстро. Видимо, кто-то из случайных свидетелей поспешил разнести слух по всей ярмарке.

Продавец держал в руке клетку со стальными прутьями. Внутри сидело нечто, похожее на мохнатого головастика: широкая, как блин, морда была насажена на крошечное тельце с лапками, как у котенка. Огромные и невинные глаза с любопытством смотрели на покупателя, из нижней челюсти торчали клыки длиной с палец. Острия клыков почти касались глаз.

– Такой кроха – и ногу? – недоверчиво спросил Гуффало.

Продавец молча взял обрубок палки, сунул его между прутьев. Кроха среагировал моментально, зубы лязгнули с такой силой, что в торговца полетели щепки. Палка укоротилась на добрых пять сантиметров. Поняв, что откусил нечто несъедобное, клыкастик закашлялся, изо рта вывалилась пережеванная кашица.

Шторка экипажа опустилась на место.

– Сколько? – через мгновенье донеслось изнутри капризным тоном. По этому тону всякий должен был понять, что после произошедшего загибать цену просто бесчеловечно.

– Всего пятьсот мер, – с поклоном ответил торговец.

– Сколько?! – взвизгнул Гуффало.

Торговец предостерегающе покачал пальцем, любезно улыбнулся:

– Так я обычно отвечаю всем покупателем. Но у вас сегодня особый случай.

– Это правда, – подтвердил толстяк, устало откинувшись на спинку сиденья.

– Поэтому для вас, в убыток себе, я отдам его за четыреста. Цена просто смешная за такого редкого и крайне полезного зверя.

Шторка на сей раз откинулась окончательно, огромная голова высунулась наружу.

– Что это? – спросил он, прищурясь. – Что у него с ухом? Порвано? А что за проплешины в шерсти? Да его как будто изрядно потрепали?

– У бедняги тяжелая судьба, – вынужден был признать торговец, – это только закалило его характер. Но вы правы, товарный вид в нашем деле играет не последнюю роль. Еще пятьдесят я выложу из своего кармана, чтобы вы могли взять его за триста пятьдесят. В тяжелые времена жевуны должны помогать друг другу.

Молли смотрела на необычную зверушку не отрываясь, а та с интересом смотрела на Молли. Когда девочка приветливо помахала рукой, зверушка вскочила на лапы, издала нечто вроде рыка, захлебнувшегося в радости. Короткая пружинка хвостика бешено замелькала в воздухе.

– Вы только посмотрите, как он радуется, – пришел в восторг торговец. – Он уже признал в вас хозяина.

Гуффало Бинг швырнул из окна три голубых мешочка.

– Вот тебе триста мер, доставь его в мой особняк.

Продавец застыл в земном поклоне, всем видом показывая, что чувство восхищения и признательности лишило его дара речи. Экипаж двинулся в сторону центральной площади. Молли и клыкастик продолжали с любопытством смотреть друг на друга, пока клетка не затерялась среди шляп.

Площадь была заполнена народом до отказа. Карапузов сажали на плечи, дети постарше проворно карабкались на крыши лотков, уворачиваясь от разъяренных продавцов. В синем море шляп изредка попадались островки открытых или закрытых, как у Гуффало Бинга, экипажей. Взгляды толпы были обращены к возвышению, напоминавшему концертную площадку. Там выступал бойкий говорливый человек. Он кривлялся, размахивал руками, подшучивал над кем-то из первых рядов. Когда в толпу врубился буравчик из пятерых стражей порядка, человек на помосте возвестил торжественно:

– А вот и наш дражайший господин Гуффало Бинг! Разве не обещал я вам, что торги сегодня будут жаркими?

Носильщики развернули экипаж окошком к сцене, опустили на землю. Молли услышала под собой трехкратный стук.

– Эй ты, как тебя, девочка!

Она выглянула за край. Из окна кареты уже торчало круглое румяное лицо.