Она часто страдала из-за нехватки воды, но достать ее, кроме как во время трапезы, было негде. Пить воду, которой она мылась, было противно. Попробовав несколько раз, она вызвала лишь рвоту, и как следствие – потерю все той же, такой важной для организма жидкости. Она чуть не отправилась в медблок. Обезвоживание грозило тем, что ее браслет среагирует и подаст хозяевам ремонтного ангара сигнал, что одна из условно живых особей неисправна. Попасть в медблок Илари боялась больше всего. Там чувствительное оборудование, там квалифицированный персонал. Медблок располагался на верхних уровнях орбитальной станции, на которых проживали хозяева. Встречи с хозяевами Илари опасалась больше всего, а все потому, что она была неправильной машиной. Она чувствовала, вот даже испытывала что-то сродни страху – быть запертой в медблоке, а там наверняка кто-то умный захочет ее осмотреть более внимательно или разобрать.
Странные переживания. Ей должно быть все равно, что с ней происходит.
Хозяева иногда спускались в ремонтную зону, но не часто. Обычно они прилетали в условно ночную смену, оставляли свой поломанный звездолет и возвращались к нему лишь в момент сдачи при оформлении гарантии. Илари при этом ни разу не присутствовала.
Войдя в главный зал, Илари Инайс подошла к своему рабочему месту, бросила под ноги сумку и взяла в руки предназначенный для нее обходной лист. Планшет темно-синего полироля тускло высвечивал ее имя. Тронув подушечкой указательного пальца экран, она удалила с поверхности свое имя, и тут же на запястье пропиликал браслет. Нового укола не последовало. Илари даже не посмотрела на циферблат. Она отлично чувствовала время, если бодрствовала. Спроси ее сейчас, сколько времени, и она бы без задержки выдала: 4-45.
Ее рабочая смена начиналась в 5-00.
Единственным периодом, когда она не ориентировалась во времени, было время сна. Мозг переходил в состояние, близкое к покою, но какая-то его часть, ответственная за память, продолжала работать, как у живого человека, и Илари снились сны. А еще Илари очень беспокоило собственное сознание. А разве у машины оно может быть таким, как у нее – активным, характерным, слишком ярко реагирующим на все вокруг?
Она остро чувствовала чужие эмоции, что уж говорить о своих!
С каждым прожитым на орбитальной станции условным днем, она ощущала окружающее пространство все ярче и четче. Она однажды так перегорит, как самая банальная лампочка накаливания – древнее изобретение, не утратившее своей актуальности в мире сверх технологий и космических скоростей, эти лампочки были повсюду… А всё память! Ненормальный, совершенно бесполезный при ее технических характеристиках потенциал! К чему ей сновидения и воспоминания?! Ни первое, ни второе она не могла никак привязать к реалиям бытия.
Собственные мысли не мешали работать, не отвлекали от технического задания голову, руки четко выполняли все команды, отдаваемые головой. В голове – мозг, усовершенствованный, с внедренными под кору головного мозга чипами.
Ковыряясь в горелых проводах, Илари размышляла над сутью бытия. Окружающие люди смотрят на нее не как на машину, и это беспокоило сознание.
И кому понадобилось создавать такой вариант?!
Стандартные сутки на Лиме длились двадцать восемь часов. Орбитальная станция находилась на второй орбите, и суточный оборот длился здесь дольше – тридцать два часа.
Не видя яркого света звезды из-за защитного поля, спасающего от излучения и космического холода, люди на станции десятилетиями проживали в замкнутом пространстве. Связь с остальным миром только через прилетающие звездолеты. У некоторых был доступ к дорогим коммуникаторам космической связи, но из-за дальности расстояний, сигнал шел многие месяцы. Часто информация запаздывала основательно. Люди давно привыкли к таким моментам. Их станция – самая дальняя точка космического орбитального ремонта. Дальше этого сектора космоса человечество еще не построило баз.
Итак, сигнал коммуникатора и варианты передачи информации.
Для проживающих, работающих и прилетающих на станцию людей информация часто запаздывала настолько, что отправивший ее абонент космической сети много лет как был мертв. Живых людей такая ситуация ужасно угнетала, и вот много лет назад было найдено, как казалось, идеальное решение: привозить на такие удаленные объекты роботизированную технику, наделенную интеллектом. Но совершенно без живых людей обойтись, конечно, было невозможно. И вот – контракт на тридцать лет без права покидать станцию по личным мотивам, достойная оплата и разрешение на проживание после истечения срока контракта на планете с третьей ступенью развития. Разрешение, помимо приличных денег за выслугу лет, было основным стимулом для персонала, так как после истечения срока контракта работник на планету с третьей ступенью мог привезти свою семью.
Ближайшая освоенная и обитаемая планета – Лима, первая ступень, относительно и с большими оговорками пригодна для проживания. Спуститься на ее поверхность мало кто стремился, жить на поверхности – тем более. Сложности в прохождении плотных слоев атмосферы для спускаемых аппаратов (человечество так и не научилось менее затратно совершать этот спуск, как и старт с поверхности планет), отсутствие приемлемых условий для жизни (или, иначе, агрессивная среда), недостаток свободных средств для модернизации таких планет у государства – все вкупе ставило такие планеты на самую низкую ступень. И вот, люди на «Мегере 12» заперты на орбите. Кто однажды прилетал работать на такие станции, десятилетиями не улетали никуда, часто продлевали контракт на неопределенный срок, проводя свободное от работы время в общении с такими же «попаданцами», как они, играя в азартные игры или просматривая записи, скидываемые в виртуальную сеть системообразующими компаниями. Они же формировали досуговое пространство, они же набирали персонал, им же принадлежали все машины и механизмы. На станции была огромная электронная библиотека книг, было что-то даже сродни нескольким клубам по интересам для работяг, но по большому счету, кроме как вкалывать, на Мегере делать было нечего.
– Дальше нас нет станций, нет баз и стыковочных узлов, нет связи, – как-то услышала Илари разговор двух техников. – Если бы раньше знал, что здесь такая тоска, отказался бы лететь. Деньги! На что их тратить здесь?!
– Сходи на верхний уровень, развейся…
– Дорого! Я за один такой поход отдам месячный оклад. Обойдутся!
– Подай рапорт и жди перевода, – бормотал второй рядом.
– Куда?! – послышался возглас первого. – Получил сообщение с Роникона – мои старики умерли, оставив мне наследство. Вот прилечу, и что? Семью скажешь создавать?! На кой она мне?! На современный звездолет, как у военных, меня, работягу, не посадят, полечу как груз, не слишком ценный. Мне пятьдесят три, пока долечу, пусть даже в криокамере, мне будет пятьдесят шесть. И что? Проснусь и начну стремительно стареть…
Двое отошли чуть дальше, и Илари перестала их слышать.
А ей хотелось улететь. Странное для машины желание. Очень странное…
Звездный союз – громкое, одиозное название государственной организации.
Звездных систем всего было освоено три, планет – двенадцать. Еще примерно несколько сотен крупных и средних астероидов давали материал для построения орбитальных станций и звездных кораблей. На астероидах создавались космические станции, базы, заводы по переработке руд и минералов.
Человечество давно устремило свой взгляд в космос. В последние столетия этот космос стал чуть ближе – помогли новые технологии преодоления огромных расстояний, но все равно космос все еще оставался очень-очень далеким для людей. Для преодоления огромных космических расстояний нужны были перевалочные базы и технические станции. Одной из таких баз и была техническая орбитальная зона с кодовым назначением «Мегера 12».
Вообще, стоило человечеству преодолеть черту, то есть, вырваться за пределы Солнечной системы и обосноваться в звездном секторе на расстоянии четырех с половиной световых лет от Земли, как люди сообразили, что летать туда-обратно нецелесообразно, слишком долго. Кругом, как оказалось, было несколько планет, пригодных для колонизации и жизни: Амадея, Мельдеон, Роникон, Гарантира, Лима, плюсом множество астероидов. Расстояния между этими планетами были не слишком велики. И люди стали развивать внутреннюю систему между ними.
