Кажется, он перегнул палку. Выражение лица Айзека об этом ясно говорило. Повысил голос, фактически наорал, а теперь мог слышать даже эхо от своих слов, отражающееся где-то в скалах. Чёрт.
― Прости, я не хотел повышать голос, ― пробормотал Кроули, отводя взгляд. ― Но я уверен в том, что ты ошибаешься.
― Я понял, ― кивнул Айзек слегка заторможенно. О чём он думал, сейчас было сложно сказать: всё его дружелюбие только что словно волной стёрло. Кажется, Кроули переступил какую-то незримую черту и испортил отношения с человеком, которого, по большому счёту, совсем не хотел обижать. ― Правда, я так и не понял, что из всего перечисленного делает тебя счастливым. Наверное, кому-то вроде меня это просто не понять.
С этими словами Айзек отвернулся и, достав из рюкзака книгу, погрузился в чтение. Разговор был окончен. Кроули остро кольнул стыд, но сказать что-то ещё он не решился.
― Я пройдусь по берегу, ― пробормотал он, поднимаясь с подстилки. Айзек кивнул в знак того, что услышал, но от книги отрываться не торопился. Точно обиделся.
Доедая бутерброд, Кроули двинулся вдоль побережья, зарываясь пальцами в песок, прогретый лишь сверху и всё ещё холодный, если копнуть чуть поглубже. Чего он так взорвался из-за слов Айзека? Да, он полез не в своё дело, но… Это же не повод, он ведь был не прав в своих утверждениях. Так почему тогда Кроули вышел из себя?
Слабенькая волна накатила на берег и задела ногу Кроули, заставив вздрогнуть от холода. Он и не заметил, как стал идти слишком близко к воде: чем дальше проходил пляж, тем уже он становился и грозил рано или поздно совсем сойти на нет. Если идти по самому краю воды, то зайти можно было довольно далеко. Кроули тяжело вздохнул и взглянул вверх: над ним возвышались скалы, абсолютно вертикальные, как будто тектоническая плита заканчивалась тут, конкретно на этом побережье. Потрясающее зрелище, если не думать о том, что море с каждым годом всё больше подмывает эти скалы. Сколько-то столетий спустя прекрасные британские острова уйдут под воду вместе с Японией. Возможно, вместо них на Земле появятся какие-то новые материки, вулканы, горы. Кроули не будет, Айзека не будет, фильмы, которые снимает Вельз, забудутся, человечество эволюционирует в каких-нибудь разумных ящеров, а современные люди станут для них очередным видом топлива… Интересно, что от современной культуры дойдёт до того времени? Статуи Микеланджело? Книги Достоевского? «В джазе только девушки»? Фильм должен остаться, как бы там ни было, он слишком крут.
Кроули тоже хотелось бы оставить что-то после себя в киноиндустрии. Что-то, чем он мог бы гордиться, а не то, что он называл бы «пробами пера». Что-то, что его заставляла бы делать не ненависть к своему прошлому… Почему он вообще подался в киноиндустрию? Возомнил себя великим актёром? Хотел быстро стать знаменитым и богатым? Хотел. Думал, что там быстро пробьётся наверх и утрёт нос отчиму, который вечно говорил, что из такого раздолбая ничего не выйдет. Двигался на силе ненависти к нему, к матери, которая и слова поперёк не сказала этому уроду… Хорошая была сила: всё сметала на своём пути. Кроули пробился, Кроули заработал много денег, приобрёл имя, но ярость прошла, а удовлетворение так и не наступило. Отчим спился ещё до того, как Кроули успел показать ему фак со сцены. Стоило признать, с тех пор работать стало совсем не так весело.
Кроули сделал шаг в сторону и коснулся теплого камня скалы. Способен ли хоть один человек создать что-то такое же долгоживущее, как эти скалы? Если да, то Кроули хотел бы попробовать стать тем человеком, который сможет. В конце концов, его выбор профессии был обусловлен не только желанием славы и денег. Он любил кино. Но не то кино, которое делал в последнее время. В этом и был ответ: да, Кроули достиг успеха, в своём понимании, но не был счастлив, занимаясь зарабатыванием денег, а не созданием кино.
«Твой сценарий ― фигня полная!», ― прозвучали в голове слова Вельз, и Кроули горько усмехнулся морю. Пора было возвращаться: он уже ушёл так далеко, что едва мог разглядеть точку на пляже, которой был Айзек. Развернувшись на пятках и оставив след на мокром песке, Кроули двинулся обратно. Его след быстро смыла очередная волна. Впрочем, как и время смывало его фильмы. Что если он просто не способен на что-то большее, чем рядовые блокбастеры? Что если это его потолок? Он так и будет до конца жизни писать сценарии, которые никогда не станут чем-то большим, чем очередной большой кассовый сбор за время премьеры? Интересно, когда он окончательно прекратит приносить прибыль студии, у него ещё останутся деньги, чтобы вернуться на это побережье и приобрести тот прекрасный коттедж, в котором он живёт сейчас? В принципе, он, наверное, мог бы писать рекламные ролики и обеспечить себе пенсию ими. Если у него вообще останется желание работать.
― Выглядишь расстроенным, ― заметил Айзек, когда Кроули наконец дотопал до подстилки. Путь обратно оказался короче. Странная закономерность. ― Не понравился пляж?
― Нет, пляж прекрасен, ― пробормотал Кроули, садясь на песок. ― Просто меня грызёт совесть.
― Да ладно? ― Айзек выгнул бровь и с явным недоверием посмотрел на него. ― Ты уже извинился, помнишь? Я не в обиде, расслабься. Либо же прекрати скрывать, что тебя так гложет, мне казалось, мы уже достаточно вина выпили вместе, чтобы над подобным не заморачиваться.
Кроули поджал губы, отводя взгляд. Айзек был прав, но жаловаться на свои проблемы на трезвую голову было не так просто.
― Это как-то нечестно, сваливать на тебя свои проблемы после того, как я на тебя наорал, ― буркнул Кроули, надеясь всё же уйти от ответа.
― Могу наорать на тебя в ответ, чтобы стало проще, ― предложил Айзек. Почему-то его слова вызвали улыбку, и стало немного легче. Кроули тяжело вздохнул, собрался с мыслями и начал:
― Помнишь, я говорил, что мою работу очень сильно раскритиковал человек, к мнению которого я привык прислушиваться? ― Айзек кивнул, и на его лице на мгновение промелькнуло выражение лица, которое было ближе всего к «ты до сих пор из-за этого загоняешься?». Правда, этот вопрос тот так и не озвучил, что позволило Кроули спокойно продолжить: ― В общем, я тут подумал… А что, если я не способен писать хорошо то, что хочу писать хорошо? Типа, если я только попробовал, а вышло так плохо, то может… Ну, может, это настолько не моё, что…
― Что и пытаться не стоит? ― продолжил вместо него Айзек. Прозвучало глупо. Но Кроули поймал себя на мысли, что именно об этом и думал. Пришлось кивнуть и спрятать взгляд, чтобы не сгореть от стыда. ― Знаешь, я мало знаю о твоей работе, но ты вообще спрашивал чьего-то ещё мнения, кроме того человека, который тебя раскритиковал? Я, конечно, ничего об этом не знаю, но мне кажется, что если критика действительно была настолько грубой, то тут дело вряд ли в том, что ты написал. Возможно, твой авторитетный источник просто не слишком хорошо разбирается в этом жанре?
Кроули нахмурился. Вельз ― и плохо в чём-то разбирается? Звучало как самая большая глупость в мире, но если так подумать… Их студия же специализировалась именно на боевиках. Как ни странно, но предположение Айзека могло бы всё объяснить.
― Это первое, что я хотел бы сказать, а второе ты должен бы знать и без меня, ― Айзек мягко улыбнулся и похлопал Кроули по плечу. ― То, что творец считает гениальным, зрительно обычно понимает не так. А то, что сделано «для разминки», почему-то обретает популярность. Может быть, это просто такой случай, это совершенно не означает, что ты плох в чём-то. А теперь тебе нужно отвлечься от этих мыслей. Идём купаться?
― Холодно же! ― возмутился Кроули, когда Айзек поднялся с подстилки и потащил его к воде. Причём потащил так, что сопротивляться было невозможно ― у Кроули даже возникло ощущение, что Айзек легко бы поднял его на руки. ― Я уже накупался!
― А я нет! ― весело заявил Айзек. Пляжные шорты он так и не снял, прямо в них войдя в воду. Кроули заметил, как светлые волоски на его ногах встали дыбом. ― И ты обещал меня обрызгать.
