В этот момент в околоток зашёл ещё один здоровенный полицейский, и стало совсем тесно.

– Поймал? – спросил он у первого полицейского.

– Пока не знаю. Большой сканер что-то засёк.

– Что именно?

– «Код четвёрка».

– Ну, так возьми ручной и проверь.

Второй полицейский протиснулся мимо Головина и стал рыться в выдвижном ящике стола.

– Ну что? – спросил первый.

– Что?

– Нашёл сканер? Я уже на посту должен быть. Сдать тебе арестанта и вернуться.

– Сам ищи свой сканер, я ищу упаковку проджекта. Где-то здесь у меня была.

– Твой проджект схомячил Густав ещё две смены назад, – со злорадной усмешкой произнёс первый полицейский и, перешагнув через стул, начал проверять содержимое полок, с которых свисали провода от ожидавших ремонта гаджетов и громоздились стопки нечитаных нормативных документов.

– Я прибью этого гада! Это был мой проджект, и никто не имел права его трогать! – возмутился второй полицейский, продолжая ещё более нервно рыться во всём, что он находил в ящике.

– Да где этот ручник, а? – спросил первый полицейский. – Ты не видел его, Бойл?

– Не знаю. Может, твой Густав и его сожрал.

– О, вот он! А кто это его в мусорку выбросил, а?

Первый полицейский нагнулся и выудил из мусорной корзины сканер. Включил его, тот заработал.

– Всё в порядке. Итак, проверяем нашего этого самого… – произнёс он и провёл прибором за спиной Головина. У того даже мурашки побежали.

– И чего? – спросил второй полицейский, прекративший поиски проджекта.

– Не пойму, – ответил первый, приглядываясь к крохотному экрану, – пишет: «лицензия не найдена».

– Какая именно? Обувная или курточная?

– Обувная есть… Курточную не показывает…

– Что конкретно пишет? – спросил второй полицейский и, с трудом обойдя стол, перешагнул через стул и присоединился к коллеге, при этом задержанного совсем притиснули к стене.

– Так, это он пишет, что база лицензий имеется, но номер не читается, – пояснил второй полицейский.

– И чего делать?

– Штрек-бирка запачкана или повреждена. Ну-ка, парень, переползай ко мне ближе.

Головин повиновался. Он уже понял, что его ботиночная лицензия в порядке, а за куртку он был спокоен, её лицензия по сравнению с обувью стоила сущие пустяки, и на ней он никогда не экономил.

– Так, встань ровнее… – скомандовал второй, и Головин распрямился насколько это было возможно. После чего полицейский хлопнул его между лопаток так, что у Головина лязгнули зубы.

– Так, стой ровно, – произнёс второй полицейский и ещё раз прошёлся вдоль спины Головина сканером, – во! Подействовало! Порядок, лицензия на куртку рабочая.

– И что теперь? – спросил первый полицейский.

– Ничего. Гражданин ничего не нарушал и может быть свободен.

Из тесного околотка Головин выскочил будто на крыльях. Ещё раз отметился на стенке «большого ящика» своей картой и выбежал к ожидавшему его Фредди.

– Небось, думал меня там арестовали? – спросил он, едва сдерживая радость.

– Нет, – качнул головой Фредди и направился к правой стороне станции, откуда им следовало отправляться до места.

– Ты правда не переживал? – спросил Головин, забегая наперёд.

– Правда. Что-то там со шмотками не так. Но не с ботинками.

– Ух ты! Тебя вроде уже отпустило, а ты всё ещё видишь!

– Вот это меня и пугает.

– Что именно? – продолжая подпрыгивать, уточнил Головин.

– То, что эта фаза длится всё дольше. Так ведь можно навсегда остаться по ту сторону границы.

– Ну так сбрось обороты.

– Легко сказать. А как жить в нашей общаге, не подбрасывая дровишек?

– Но я же справляюсь. Кстати, почему у тебя губа разбита?

– Я стал жертвой скорой расправы, – ответил Фредди, останавливаясь на перроне.

– Какой такой расправы? Ты о чём?

– Красотку в лифте видел?

– В синем пиджаке?

– Ну да, с тёплой бархатной кожей на ощупь.

– А откуда ты…

– Дослушай. Пользуясь тем, что она в тесноте была обездвижена, я дал волю своим рукам. Успел больше, чем рассчитывал, а потом она с трудом повернулась ко мне и улыбнулась.

– Но губа…

– Дослушай. Улыбнулась и как дала с головы прямо в репу. Хорошо, успел голову чуть повернуть, а то бы сейчас гнусавил, как этот самый…

– Гилли Мак-Ивер?

– Вот именно.

В туннеле показался тяговый локомотив, и Фредди с Головиным чуть подались назад, поскольку вместе с составом прилетала волна пахнущего горящей изоляцией воздуха.

Для них это были неприятно, но постоянные пользователи сабурбана на это не обращали внимания.

Полыхая перегретыми трансформаторами, состав вытянулся вдоль перрона, и волна вышедших сменилась волной вошедших пассажиров.

Двери закрылись, раздался треск плазменной дуги, и, приподнявшись на магнитном поле, состав начал разгоняться, паря над старинным полотном, некогда выложенным здесь для вагонеток, но теперь переоборудованном для поездов на магнитной подушке.

Станция сменяла станцию, а Головин не переставал улыбаться, осознавая, что лицензия на обувь действует и он избавился от этой терзавшей его боли.

– Выходим, Марк, – сказал Фредди, подталкивая товарища к выходу.

– На блондинку, что ли, засмотрелся? – уточнил он, когда они уже подходили к лифтовой кабине скоростного подъёмника.

– А там была блондинка?

– Там были три блондинки и две брюнетки. И все достойны внимания. А ты о чём думал?

– Я подумал… Я подумал, Фред, до чего же всё достало, так бы забросил эту навигаторскую школу и поехал куда глаза глядят. Но я родителям обещал, они меня финансово поддерживают, хотя и сами не жируют.

– Как я тебя понимаю, Марк. Я бы и сам отсюда давно сбежал, если бы не препараты.

– Они помогают тебе смириться с действительностью?

– Нет, за пределами экономической зоны их практически не достать.

– Ты рассуждаешь как… – Головин не договорил, смутившись тем, что уже начал говорить.

– Как наркоман? – докончил за него Фредди, вжимаясь в пассажиров, чтобы закрылись двери лифта.

– Извини.

– Не парься. Не хочешь называть меня наркоманом, называй продвинутым пользователем.

В этом момент кабина отпустила сцепление и вся накопленная мощь маховиков начала подъём кабины с такой перегрузкой, что у Головина от непривычки стали подгибаться колени.

В этом районе города Головин никогда не был. Архитектурное направление, которому подчинялись здешние постройки, он бы назвал бетонными джунглями. Двенадцатиэтажные башни здесь чередовались с двухэтажными постройками, созданными из остатков стен, которые прежде стояли над заброшенными подвалами.

Здесь были на удивление широкие улицы и достаточно много частного транспорта.

– Что это за район? – спросил Головин, то и дело оглядываясь. Публика тут одевалась ярче, люди громко разговаривали и выглядели раскованнее.

– «Аллея Генерала Фолкнера».

– Что-то я не слышал такого названия.

– Это неофициальное. В городском плане он числится как «район номер двадцать два».

– И всё?

– Всё. Это бывший промышленный район, и у компании не было средств и желания, чтобы его перестраивать, поэтому они пошли на хитрость, было объявлено, что тут не действуют некоторые ограничения, и люди сами за собственные средства стали перестраивать и благоустраивать район, и теперь это уже что-то. Хотя, конечно, индустриально-бетонный привкус остался.

– Да, – согласился Головин, – но мне здесь нравится. Никаких полицейских или даже полицай-дронов.

– А ты стал словоохотливее после проверки на суперсканере.

– Да, и спасибо тебе за это. Такое ощущение лёгкости, давно забытое.

– Ладно, ты постой вон там, возле живого кустика в кадке.

– Правда, живой? – уточнил Головин, не видя никакого ограждения возле деревца.

– Правда, только ты его не трогай, здесь этого не любят.

– Да я и не собирался, – пожал плечами Головин, – а ты куда?