– Не бойся меня, Кэти, – сказал Эрик, не разжимая губ. – Я просто скучаю по тебе.
В этот момент меня накрыла какая-то беспросветная тоска, так остро стало не хватать родных, что я готова была броситься к этому призрачному образу брата и обнять его изо всех сил.
– Мне тоже очень плохо, – прошептала я в ответ, уговаривая себя держаться. – Очень. Так плохо без вас.
Эрик тепло улыбнулся.
– Хочешь, всегда буду с тобой, Кэти, всегда рядом. Хочешь?
Я закивала, поглядывая на дядю и опасаясь, что он неправильно поймёт мои действия. В это время Эрик поднял руку, как бы прощаясь, и исчез.
Мы вернулись в клинику к концу тихого часа. Моего отсутствия, кажется, никто не заметил. Когда я шла по коридору в свою палату, через открытую дверь соседней комнаты увидела доктора Войцеха. Он беседовал с тем парнем, которого привезли из реанимации. Увидев меня, незнакомец приподнялся и стал выглядывать из-за спины врача. Какое-то странное чувство уже знакомого овладело мной опять. Доктор Войцех тоже обернулся, отчего мне стало неловко, я машинально поздоровалась и зашла в свою палату.
Через время доктор заглянул ко мне.
– Кэтрин, как ты себя чувствуешь после поездки?
– Всё нормально, справляюсь.
– Переживал, что ты не выдержишь и опять будешь страдать.
– Если честно, мне самой было страшно. Но все обошлось. В моей памяти остался только брат, и даже это очень радует.
Доктор Войцех одобрительно покачал головой:
– Твое спокойствие сейчас необходимо для скорейшего выздоровления. А сеансы с гипнологом и психотерапевтом будут продолжаться.
Я кивнула в знак согласия. Седой врач как-то испытующе глянул на меня и спросил:
– Скажи, Кэти, что-то из медицины тебе знакомо?
Задумавшись, я побродила по своей памяти, и пожала плечом.
– Не могу ответить положительно.
– Ну, хорошо, – мужчина направился к двери с озадаченным видом. – А парень из соседней палаты не знаком тебе?
Вопрос прозвучал как-то между делом. Мне бы самой хотелось знать ответы. Если бы мы были знакомы, я бы уже знала об этом. Кто станет скрываться от меня?
– Пожалуй, нет, – ответила я.
Доктор Войцех почему-то разочарованно вздохнул и добавил:
– Сегодня ещё сеансы, не забыла?
Я кивнула в знак того, что помню, и доктор закрыл за собой дверь.
Беседы с психотерапевтом почти не имели сдвигов в лучшую сторону. Гипнолог же показывал результаты получше. Но это не приносило особой пользы. Врач утверждал, что когда он вводил меня в гипноз, я всё вспоминала и отвечала на заданные вопросы. Но это происходило лишь на уровне подсознания. Стоило мне выйти из гипноза, створки памяти закрывались, и я по-прежнему ничего не помнила. Медики разводили руками. Я не поддавалась объяснениям, и было видно, как переживает за меня доктор Войцех.
Последующие несколько дней проходили для меня примерно по одному плану. Завтрак, обед, ужин. Капельницы, процедуры, сеансы. Неимоверное и отчаянное желание что-нибудь вспомнить. Однообразие разбавляли визиты дяди и Андрея, моего парня из «той» жизни. Андрей устал умолять меня вспомнить его и наши встречи. Он приносил фотографии и показывал на наши счастливые лица. Но я смотрела на него, как на чужого, и ничего не могла с собой поделать. В последнюю встречу я почувствовала его отчуждение. Андрей смотрел на меня, как на обречённую. Дядя по-прежнему намекал мне на переезд. И я стала задумываться над его предложением.
Ко всему прочему меня начали мучить ночные кошмары. Они были сумбурны и имели повторяющиеся действия. Огонь, крики, скрежет железа и какой-то животный страх, ледяной ужас. Иногда я просыпалась с криком и колотящимся сердцем и успевала закрыть рот ладонью, чтоб никто не слышал меня. Я не хотела, чтоб это дошло до доктора Войцеха, и он подумал, что мне становится тяжело владеть собой.
Я стала бояться ночи. Чтобы не заснуть, садилась на кровати, обняв колени, и смотрела в большое окно с высоты четвертого этажа. Там кипела ночная жизнь. Вдалеке виднелась автострада со множеством огней. Движение по ней не прекращалось даже ночью.
Услышав свой крик, я почувствовала, что меня кто-то трясёт и открыла глаза. Передо мной возникло лицо парня из соседней палаты, которого доктор Войцех назвал «воскресший». Его глубокие синие глаза выражали тревогу.
– Проснулась? Ну, слава Богу. Ты в безопасности, это только сон.
Я глубоко вздохнула, успокаивая колотящееся сердце. В палате горел ночник, парень стоял в пижаме, и мои руки машинально потянули на себя одеяло.
– Что произошло? – спросила я, оглядывая ночного гостя с непониманием.
– Ты опять кричала.
– Опять?! – переспросила я.
Парень пожал плечами.
– Ты каждую ночь кричишь во сне. Только сегодня это было так… Я даже испугался.
Соскочив с кровати, я метнулась к приоткрытой двери, выглянула в коридор и посмотрела по сторонам. Ночной медсестры не было на посту. Прикрыв дверь, я развернулась к незнакомцу в пижаме с мольбой:
– Пожалуйста, не говори никому об этом, очень тебя прошу.
Парень покачал головой.
– Конечно. Но тебе могут помочь, почему ты не хочешь об этом говорить?
– Пожалуйста, – я умоляюще сложила руки на груди и перешла на шёпот. – Они пытаются, но у них не получается. Я чувствую себя хорошо, только эти кошмары… Не хочу, чтоб меня сочли сумасшедшей. Вечно держать меня здесь не будут, выпишут, и я начну новую жизнь. А если узнают о моей такой проблеме, переведут в психиатрию и, в лучшем случае, повесят ярлык ненормальной.
– А в худшем? – парень нахмурил брови.
– В худшем… заколют до смерти, до состояния слюнотечения.
– Откуда ты знаешь об этом?
Я напряженно задумалась.
– Не знаю… вернее, я знаю, что это так… Не знаю, откуда я это знаю. О, Боже…– Присев на кровать, я опустила голову и решила ничего больше не говорить. Иначе моя бессвязная речь заставит сомневаться в моём психическом здоровье и этого человека.
Незнакомец присел передо мной и осторожно взял мою руку.
– Не переживай. Это останется между нами. Если тебе захочется с кем-то поговорить об этом, а поговорить будет не с кем, могу выслушать тебя. Я тоже плохо сплю. Так что можешь и ночью обращаться. Ходить далеко не нужно. Моя палата за этой стеной.
Парень поднялся и направился к выходу, осторожно открыл дверь и выглянул в коридор.
