А вот четыреста лет тому назад успех или провал лекции зависел только от него самого. Ну, ещё от режиссёра и операторов, да и от суровой парикмахерши и от гримёрши, очаровательной болтушки, чьим умелым и внимательным рукам Бóрис без боязни, даже с удовольствием доверял свои волосы и лицо. Однако на съёмку он приходил с готовым и максимально продуманным планом лекции, уже побывав с оператором на выбранном месте съёмки, обсудив с ним всю её визуальную сторону и уже пройдя с режиссёром по плану от начала до конца, от картины до картины, от портрета до портрета, от одного лондонского пейзажа до другого. Конечно же, успехом лекции были обязаны не ему, а картинам прерафаэлитов, мало кому из сетевой публики известным тогда. Уж очень необычно и свежо работали Данте Габриэль Россети, Джон Эварист Милле, Уильям Моррис и их сподвижники. А голографическое воспроизведение живописи к тому времени научилось наконец передавать все тонкости колорита, светотени и фактуры холста, и это изображение безукоризненно перебрасывалось на коммуникатор в любой точке галактики. Разумеется, Бóрис использовал и интерпретации критиков – от смелых парадоксов Джона Рёскина до более взвешенных и часто банальных суждений искусствоведов последующих веков, однако подбор цитат принадлежал ему, да и собственные соображения он не стеснялся излагать.
Тут Бóрис хохотнул невесело. Уж если всплыл в памяти тот его звёздный час, обязательно ведь потянет за собой и воспоминание о катастрофе, которой закончился. Недолго музыка играла… Что ж, лучше вспомнить самому, сознательно понижая градус неоправданного, если подумать, воодушевления.
В то злополучное утро показалось ему сначала, что отказал коммуникатор. Бóрис был уже побрит, одет, обут и на первый случай причёсан, но беспилотный электрокар не доложил о прибытии к отелю «The Ned». Зато робот-портье прислал SMS о том, что с полудня заканчивается оплата за проживание, переведённая интернетстудией. Бóрис взлохматил волосы, фыркнул и выбрал шифр своего режиссёра. Коммуникатор сразу же переключился на «Офис студии», где высветился текст: «Good morning, Boris! I am happy to answer all your questions». Он вскипел, поняв, что отправлен общаться с роботом, однако заставил себя успокоиться. Переключившись на перевод устной речи в письмо, спросил на общеязе, почему не прибыл электрокар. «Съёмка отменена в связи с закрытием программы “Хелло, мы – прерафаэлиты”», – был ответ.
– Причина закрытия программы? – выдавил он из себя.
– «Критическое падение рейтинга, пожелания пользователей. Вот: “Прекратите забивать головы заумными картинками и нудными байками про древних хиппарей”. Время отдано программе “Великаны седой древности. Расследование, экспертиза снимков их останков, квесты и опросы пользователей”. Уже снимается. Приглашаем насладиться каждый четверг в четырнадцать ноль-ноль».
– Не отключайся! Почему меня никто не предупредил?!
– «Возможность прекращения сотрудничества со стороны правополучателя обусловлена пунктом 4.2.6 лицензионного договора, при этом уведомление не предусмотрено. Вы уже получили оговорённое вознаграждение, а все возникающие вопросы решайте с юристом студии».
– Я ничего не получил!
– «Задержки возможны по техническим причинам. Приносим извинения».
Робот-таки отключился. Выяснилось, что Бóрис погорячился: на самом деле деньги поступили на счёт. Увы, не такие большие, как он надеялся. Чёрт его знает, почему надеялся: ведь как юрист привык внимательно читать договоры, особенно вдумчиво – набранное в них меленьким шрифтом. Но он сейчас инстинктивно старался удерживать мысли подальше от финансовой стороны дела, поэтому несколько даже и нарочито огорчился не на шутку, когда сообразил, что пропали все заготовки по «Леди из Шалотта» Джона Уотерхауса. Да это был настоящий подарок для передачи! Если начать с истории сэра Ланселота и Элейн в Артуровом цикле, перейти к не менее забытой балладе Теннисона, а потом показать и растолковать все гравюры и картины на темы смертей Элейн и леди из Шалотта, можно было бы трепаться целый год. Размечтался, однако…
Однако особенно обидно за картину Уотерхауса. Начать с того, что уже договорился о съёмке в галерее «Тейт Британия». Неловко получилось! И ещё жаль кое-каких собственных мыслишек. Если Леди из Шалотта, как считают, поплыла из мира романтической мечты в мир реальности, то эта убивающая её действительная жизнь воплощена на картине не в чуждом чарам чёрном челне. Этот чёлн такой же атрибут назревающей трагедии, как разомкнутая цепь, незаконченный гобелен, распятие и возле него погасшие свечи, две из трёх на носу челна. Да Леди и сама зачислила чёлн в этот круг символических образов, в соответствии с текстом баллады начертав на лодке своё имя. Считают, что Уотерхаус отступил от традиции прерафаэлитов, набросав пейзаж небрежно. Однако, если присмотреться, увидим, что пейзаж и сороки в нём, как единственные живые существа, на самом деле выписаны тщательно, а некоторая размытость обусловлена освещением: действие происходит на рассвете, именно он пригасил огонёк в фонаре до красного стебелька. Это рассвет, убийственный для мира мечты, тогда как ночная темнота, по словам Уистлера, дай бог памяти… Вот: «одевает берег реки поэзией, как пеленой, и убогие хибары растворяются в блеклом небе, и высокие трубы становятся часовнями и башнями, а склады – дворцами в ночи». Тогда-де «работник и интеллектуал, мудрец и сластолюбец, – все перестают понимать, как они уже перестали видеть, и Природа, которая пела в унисон, теперь поет свою изысканную песню только художнику, своему сыну и господину». А вот Уотерхаус, вот именно следуя традиции прерафаэлитов, изобразил природу вполне реальной, отчего неминуемая смерть жалобно поющей Леди из Шалотта кажется ещё более мистической…
«Достаточно», – скривил тогда ухмылку Бóрис и позволил своим мыслям вернуться к проклятому финансовому положению. Да, от такой беды не спрятаться. Он сам загнал себя в ловушку. Понадеявшись, что на видеолекциях заработает достаточно на новую квартиру, прежнюю он после развода оставил тогдашней жене. А в тот день стало ясно, что надежда не оправдалось. Что придётся не только искать себе пристанище подешевле, но и пристраивать коллекцию настоящих книг, где есть и раритеты ХІХ века, на склад. Да и пора было собирать чемоданы: до полудня оставалось всего полтора часа.
Что ж, с годами он привык перекантовываться в дешёвых отелях, а там пришлось смириться и с потерей книг, погибших вместе со всем складом в катастрофическом наводнении. Правда, получил за них страховку, да и в Сети они все давно висели. Подобрав в замену современные копии, продал своё маленькое собрание антиквариата. Подрабатывал оценщиком икон и изделий Фаберже и видел уже надёжную перспективу умереть в собственной квартире, когда судьба сделала новый крутой поворот.
Межмирный Судья поклялся себе самой страшной клятвой, что во второй раз не даст себе судьбе в обиду. Не позволит тщеславию завести себя снова в ловушку, а ежедневным девизом сделает «Ветку мечты обрежь» – так ещё студентом позволил он себе перевести знаменитый совет Горация: «…spatio brevi spem longam reseces».
Протокол 2. Тайна «Общества низеньких мужчин»
На этой планете с искусственной атмосферой весь растительный покров происходит из семян, завезенных с Земли, но местные природные условия отразились и на нём. Бурьян вырастает до высоты обычной берёзы, а берёза, как вьюнок, стелется по короткой, словно бы подстриженной траве. Сцепив руки за спиной, Межмирный судья прогуливался возле точки телепортации, высоко поднимая ноги и сам себя сравнивая с аистом. Он поджидал, когда Платон получит пропуск под силовой купол, защищающий автономное поселение Хеппинес-таун, а в полном варианте «Город счастья имени Элвиса Пресли». Процесс предстоял чертовски сложный, Судья допускал, что ему станут вставлять палки в колёса, однако, сидя в своём уютном гостиничном номере на Земле, и помыслить не мог, что столь грубо.
