Судья кивнул. Один из невидимых роботов надавил на оба плеча Слоу, и тот с отвисшей челюстью грохнулся на стул.

Хозяин Платона поймал изумлённый взгляд нахала и произнёс внушительно:

– С этого момента вы будете говорить, только когда получите от меня распоряжение, или отвечая на вопрос. Ваши, подсудимый, советы суду не только неуместны, но и противозаконны. Ещё раз прервёте процесс, мистер Слоу, будете наказаны.

– Я протестую! – с удивившей Судью импульсивностью сорвалась с кресла увядшая блондинка. – Вы не имеете права угро…

– Протест отклонён. Прошу вас, мистер Обвинитель.

– Я буду, с вашего позволения, не только рассказывать, но и показывать… Инцидент произошёл в центре города, где камеры на каждом шагу, так что можно было и выбирать запись, на которой изображение более чёткое. Вот злосчастный автобус на старте. Съемка, как видно на записи внизу, начинается “18.32 p. m. 12.01.3018 А. D”. Место – площадь президента Трумэна.

На месте, где пел Элвис Пресли в натуральную величину, появилось уменьшенное изображение городской площади. На ней стоит копия «Грейхаунда» конца сороковых ХХ века. Изысканно скруглённые формы, рифлёный металл ниже окон, на нём светлый силуэт гончей, распластавшейся в бегу-полёте. Ещё когда довелось Судье впервые просматривать запись, его огорчил выбор именно этого автобуса с высоко расположенными окнами. Немногое за ними увидишь снаружи!

– Одиннадцать баскетболистов команды «Гориллы» уже в автобусе, в салоне и их тренер, покойный Джордж Харрис. Водитель тоже на месте. Сейчас появится…

– Прошу прощения, но мне хотелось бы получить ответы на некоторые вопросы, – вклинился судья. – Скажите, а какая надобность была везти игроков и тренера на матч автобусом, если до стадиона, где должен был состояться матч, и полумили нет?

– Да традиция у нас такая… Чтобы всё, как на Земле. Там команды ездили в автобусах, ну, и у нас пускай ездят.

– Вторая команда тоже должна была приехать на автобусе, мистер Обвинитель?

– Это «Леопарды»? Клубная команда приехала тоже на автобусе, как всегда.

– Выведите карту Хеппинес-тауна, пожалуйста. И обозначьте места, откуда выезжали автобусы баскетбольных команд. Это площадь Трумэна, как вы сказали, и…

– И бизнес-клуб «Родос» на улице Эйзенхауэра. Вот, пожалуйста.

– А теперь покажите, где живёт подсудимый. Откуда он тем вечером отправился, чтобы появиться на площади Трумэна с бомбой в чемоданчике из-под электродрели. Он ведь из дому тогда шёл, мистер Обвинитель?

– Наверное, откуда же ему ещё идти? Эй, Макс, ты где живёшь, запамятовал я?

– Странно мне, что вы знали, да забыли, мистер мэр. Где я живу, теперь все знать обязаны, я ведь нынче звезда Хеппинес-тауна… Да на проспекте Никсона, 8 я живу, комнату у Марты Джорджес, грязной сучки, снимаю – теперь вспомнили?

– Не болтай лишнего, Макс, тебя же предупреждали… Никсона, 8? Это здесь.

– А теперь прошу провести линии к местам старта автобусов. Все убедились, что до бизнес-клуба было вдвое ближе? Почему же обвиняемый отнёс бомбу не туда?

– И в самом деле, почему бы? – и Макс Слоу по-простецски почесал в затылке.

– Заткнись, идиот! Да потому, что, если бы он взорвал баскетболистов-бизнесменов, так уж точно не дожил бы до сегодняшнего суда. В клуб «Родос» принимаются только весьма состоятельные дельцы. И «Лига низеньких мужчин», она же не против бизнеса…

– Извините, мистер Обвинитель, о «Лиге…» мы после поговорим. У меня к вам следующий вопрос по команде «Гориллы». По правилам 2004 года, с тех пор не менявшимся, в составе баскетбольной команды двенадцать человек. Тренер у «Горилл» был играющий, а водитель, Джон Кибрик, выжил. Получается, что один баскетболист на игру не явился. Кто? Что вы о нём можете сказать?

– А… Это Айвэн Богарт. Он повредил ногу на тренировке, порвал связки. Врач подтвердил под присягой.

– Понятно. А почему Богарт не поехал с командой, чтобы поддержать товарищей?

– Это же не школьники были, мистер Судья, и не профессионалы. Мужики в возрасте, и мне приходилось придумывать, чем бы их поощрить, чтобы оставались в команде и чтобы традиционные январские матчи продолжались. Богарту уже не так оно было интересно, мяч по площадке гонять.

– Понятно. Совпадает с моими сведениями. Продолжайте, мистер Обвинитель.

– Ага. Ну, вот и подсудимый подходит к автобусу.

Та же картинка, но со стороны автобусного передка появляется Макс Слоу. Он в том же костюме, что и на судебном заседании, и при бабочке, но та ли самая у него на шее, не разобрать, на голове помятая шляпа. В правой руке держит плоский пластиковый чемоданчик. Осматривается, будто желая отлить под колесо, потом входит в распахнутую переднюю дверь автобуса и, к сожалению, закрывает её за собой. Через несколько секунд дверь раскрывается, выходит Слоу, но уже без чемоданчика. Снова оглядывается и шагает в сторону кормы автобуса, будто продолжая прогулку…

– Однако же и хреново я вышел на видео! Настоящий плюгавец, и плюнуть некуда!

– Подсудимый, я вас предупреждал! Впрочем, если уж раскрыли рот, вспомните, что вы тогда сказали водителю.

– Я извиняюсь… А сказал, чтобы передал чемоданчик с дрелью баскетному судье Маккормику. Джон меня послал. Я поставил чемоданчик на пол – и дёру.

– Садитесь, подсудимый. Мистер Обвинитель! Эта камера записывала, конечно же, и звук. Пробовали усилить?

– Да. Вот запись.

– Ха-ре,-Джон.-Сунь-э-то-су-дье-бас-кет-но-му-Мак-кор-ми-ку. С-ме-ня- при-чи-та-ет-ся. – Fuck-y-ou!

– Совпадает с показаниями водителя. А видео взрыва есть?

– Сейчас, мистер Судья. Вот. Замедление вдвое. Это бульвар Санрайз.

Едет автобус по бульвару, слева направо. Не очень и торопится, выдаёт, если учитывать замедление, километров так сорок – сорок пять в час. На ходу вроде разбухает, распираемый изнутри изжелта-белым огненным шаром, куски рифлёного металла, жести и стёкла отлетают от него во все стороны, пламя облизывает стальной каркас, ярко пылающая махина невысоко подпрыгивает, будто на ухабе, и исчезает, продолжая движение вправо, из поля зрения объектива. А тут и серая взрывная волна накатывает на объектив, а за нею его накрывает расплывчатый по краям обломок.

– Повторить, мистер Судья?

– Достаточно. А как же водителю удалось спастись?

– Джон ухитрился распахнуть дверь «Грейхаунда», вывалился на асфальт и успел отползти, прежде чем потерял сознание. Между ним и салоном была перегородка, с плексигласом в раме, а не стеклом.

– Как так вышло, что горожане, бывшие в домах и на улице, не пострадали?

– Просто повезло, мистер Судья. На правой стороне бульвара бабахнуло как раз между домами, где лужайки. Там заборы повалило, стёкла и кое-где двери в домах повыбивало – и не больше. А к коттеджам на левой стороне взрывная волна прошла через два ряда каштанов: деревья вырвала с корнями, а дома устояли. Ну и, на счастье, прохожих не оказалось на улице, а внутри построек осколки стекла не ранили никого. Показать, как автобус горел, а его пытались тушить?

– Не нужно. Мне и без ваших картинок известно главное. А именно, что подсудимый затесался в толпу зевак и наблюдал за происходящим. Спасибо, мистер Обвинитель. Отдохните. А вы, подсудимый, объясните нам, зачем вы вернулись на место преступления.

Макс Слоу срывается со стула в порыве, едва ли не радостном. Хорошо ещё, что руками не размахивает.

– Да как же было своими-то глазами не глянуть?! Любопытно же! Я прятался в переулке, так и там с меня шляпу снесло. Грохнуло-то как! Над крышами дымный гриб поднялся, будто после атомной бомбы! И завопили все! Я первым делом нашёл свою шляпу, конечно. И побежал туда, хоть и надо было бы где-нибудь укрыться от Сэма-полиса.

Судья глубоко вздохнул.

– С глубоким прискорбием констатирую, что вы не испытываете раскаяния, мистер террорист. Но раз уж вы встали, подойдите ко мне.

Подсудимый робко приблизился, явно испуганный. Судья дважды качнул перед собою ладонью, принюхался. Да, резкая химическая вонь присутствует. А если и местное медицинское светило даёт справку о шизофрении, кто же станет спорить?