Алекс присел на кровать, и его рука машинально потянулась к фотографии, стоявшей на тумбочке. Ореховые глаза всё также смотрели на него нежно и с долей любопытства.
По бледной щеке хозяина и главного архитектора Транквилити потекла одинокая горячая слеза.
…Начинать нужно с ошибок, иначе ничего никогда не выйдет верно…
Комментарий к Mama told me you should start as you mean to go wrong or else you never gonna get it right
Автор ушёл в запой. Поэтому эта глава заняла столько времени.
========== When a lonely man falls in love ==========
Майлз не мог точно сказать, что его привлекало в Алексе. Наверное, с позиции традиционных представлений о красоте, стройного, подтянутого мистера Тёрнера многие бы могли назвать красивым, однако юноша мало когда обращал внимание на внешнюю красоту. Он мог видеть и даже ценить её в женщинах, но в мужчинах он всегда стремился отыскать что-то большее, чем просто привлекательную наружность. И в Алексе это нечто большее определённо было: то ли в его упрямых карих глазах, на дне которых плескалась слегка подмерзшая тоска, то ли в том, как мужчина себя держал — всегда отстранённо и холодно, но стоило только постороннему наблюдателю отвернуться, как тут же эта отстранённость ломалась, лёд таял и на месте сурового хозяина Транквилити появлялся мягкий и слабый, легко ранимый Алекс. Эта метаморфоза каждый раз пробуждала в Майлзе какое-то странное, отдалённо знакомое чувство. Неожиданная нежность при взгляде на сидящего за роялем Алекса иглой впивалась в сердце, и хотелось только одного — оказаться как можно ближе, обнять, защитить…
Громко выдохнув, юноша с досадой перевернулся на другой бок, подминая под собой мокрые от пота простыни. Уже который час он не мог заснуть, хотя всё его тело ломило от усталости, а голова жутко раскалывалась. Каждый раз когда он закрывал глаза, перед ним как в калейдоскопе начинали кружиться сцены прошлого вечера. Худые длинные пальцы, больно впившиеся ему в спину, бледные губы, раскрытые в молчаливом оргазме, тихий стон, растрёпанные каштановые волосы, скрывающие половину лица… по всему телу опять побежали мурашки, а живот скрутило от приятного волнения. Нет, в эту ночь ему точно не удастся заснуть. Поднявшись с усталым вздохом, юноша направился к большому иллюминатору, занимавшему добрую половину стены и замещавшему окно. За ним раскинулась огромная поляна из каменных глыб, загадочно светившихся неоново-белым, и космическое небо, всё усыпанное бесчисленным количеством звёзд. Майлз с интересом разглядывал пейзаж, пытался отыскать на небе все ему известные созвездия и чувствовал непреодолимое желание вырваться из стен Транквилити к этим лунным валунам и звёздам, на волю к этому опасному и такому пленительного космосу. Сталкер внутри него жаждал свободы и новых приключений, а как землянин он скучал по своему дому: доброй всепрощающей матушке, друзьям, которые должно быть уже забыли о его существовании, даже сварливому отцу, которого он всегда недолюбливал. Сколько ещё ему предстоит сидеть взаперти в этом безлюдном отеле на всеми забытой планете? От одной мысли, что придётся проживать остаток своей жизни на одном месте, вдалеке от всего человечества, Майлза начинало мутить, и накатывала беспричинная тревога. Юноша сглотнул подступивший к горлу к ком и на дрожащих ногах отошёл от манящего пейзажа. Единственный, на кого осталось надеяться был Стефан, знавший о планах Майлза, но хоть тот и был славным парнем, Кейн никогда бы не смог доверить тому что-либо, ценнее пары баксов, не говоря уже о своей жизни.
Он вернулся в постель и с новой силой накатили мысли о хозяине неприступного и такого чужеродного Транквилити. Будет ли он скучать по Алексу, вернувшись на Землю? А что, если им двоим больше никогда не доведётся встретиться? Будет ли сам Алекс рад этому факту? Столько вопросов роились в голове, и чем дальше, тем острее чувствовал юноша, как он с головой проваливается в какой-то омут отчаяния. Если бы год назад ему хоть кто-то сказал, что в канун своего двадцати-трёхлетия он станет пленником огромного пустого отеля на Луне и за несколько дней влюбится в его хозяина, Майлз решил бы, что этот кто-то просто чокнутый. Год назад всё было совершенно другим: мир, люди, да и он сам — совершенно не похож на себя нынешнего: другие цели, надежды, даже мысли были другими… Юноша закрыл глаза, зарываясь под одеяло, погружаясь в такие далёкие воспоминания о совершенно другой жизни… Был ли он счастлив в ней? Тогда ему казалось, что — да.
Год назад.
Подходит к концу очередной летний день в Палермо. Невыносимая жара, не спадающая уже месяц, разогнала всех жителей по кабакам, где они в запой обсуждали самые горячие сплетни города, да потягивали густое бардовое вино, по крепости больше напоминавшее гранатовый сок. Опьянеть от такого напитка было невозможно, а вот одолеть мучавшую жажду и приглушить тупую головную боль, вызванную жарой, удавалось на ура. Редко, кто мог повстречаться на улице в такой час, и даже полицейские не решались высунуть свои носы, заперевшись в кабинетах с вентилятором и стопкой нераскрытых дел, которых им вряд ли удастся хоть когда-нибудь раскрыть. Город пустовал, пока вся жизнь разворачивалась в его подвалах, все насквозь пропахших кислым вином и сыростью.
— Налей мне виски, и смотри — не вздумай разбавлять его колой — с порога крикнула официанту молодая сеньора, переступившая порог кабака. Все присутствующие тут же с интересом оглянулись на пришедшую, и пару из мужчин даже не смогли сдержать своего удивлённого возгласа. На пороге стояла девушка чистокровной итальянской внешности — со смуглой кожей, длинными чёрными как смоль волосами до пояса, чернобровая, темно-окая, вся закутанная в красное шёлковое платье, напоминающее сари. Блестя многочисленными золотыми браслетами, которыми были унизаны её руки, она гордо прошествовала к стойке, не удостоив никого своим взглядом. Бармен, также заметивший пришедшую, удивлённо ойкнул и расплылся в неуклюжей жалкой улыбке.
— Будет сделано, сеньора…
Не смог сдержать своего любопытства и Майлз, укромно спрятавшийся в самом углу бара и спокойно потягивающий своё вино. Он обернулся вслед за всеми посетителями бара и так же замер, впечатлённый увиденным. Определённо, девушка понравилась ему с первого взгляда. Влекомый любопытством, он поднялся со своего места и направился к незнакомке. Вокруг тут же послышались удивлённые возгласы и даже предостерегающие окрики. Какой-то седовласый, заросший щетиной полупьяный мужчина даже схватил его за руку и силой привлёк к себе.
— Эй, ты что это вздумал? — горячо зашептал посетитель, опаляя Майлза горячим смрадным дыханием. Юноша брезгливо поморщился.
— Даже не думай связываться с ней и её семейкой… — незнакомец пьяно ойкнул и зашатался, ослабляя свою хватку, и юноша тут же вырвался, продолжив свой путь. Заинтригованный словами посетителя, Майлз почувствовал ещё большее желание познакомиться с таинственной сеньорой.
В Италии он был всего несколько дней, и по приезду сразу же решил отправиться прямиком в Палермо, наслышавшись о горячем как парное молоко море, вкусной еде и гостеприимных здешних жителях. Издалека благодаря типичной английской внешности и ужасному акценту все видели в Майлзе иностранца и не спешили заводить с ним душевные разговоры, раскрывая все местные сплетни. Иначе Майлз бы уже давно услышал все истории и байки про самую известную и кровожадную мафиозную семью Палермо, про её беспощадного главаря, а также его любимую дочь неземной красоты — Элоизу, и подумал бы дважды, прежде чем приближаться к незнакомке, одиноко сидящей за барным столиком.
— Добрый день, сеньора, я ни разу не встречал вас в этом месте… — мягко проговорил Майлз, улыбаясь одной из своих самых обаятельных улыбок. Однако на сеньору она не произвела ни малейшего впечатления. Расправив плечи, девушка лишь насмешливо оглянулась на него.
— Ваш виски, сеньора, — рука официанта протянула ей запотевший бокал с янтарного цвета жидкостью.
На этом и закончился их такой немногословный разговор. Майлз продолжал стоять, рассматривая затылок девушки, чувствуя обиду и уязвлённую гордость, а сеньора преспокойно потягивала напиток. Но Майлз не был бы Майлзом, если бы он позволил себе так быстро сдаться.
