Пока закон справедливости не вступил в свои права

Ты и не заметила, как демоны хаоса и раздора подобрались к тебе слишком близко и схватили за горло

Ты плакала так горько и отчаянно

Что слёзы оставили отметины на твоих щеках

Но всех твоих страданий не хватит, чтобы насытить умирающих от голода

Весь город залило красным заревом

Кажется, что впереди — война

Но она уже давно прошла — глубоко в наших сердцах

Самое время пожелать певцу скорейшей смерти

За все те сфальшивленные ноты, за неуместные строчки о веселье на похоронах

Каждый взгляд на тебя отнимает у меня пять лет жизни

Настолько удручённый ты имела вид

А, может, я всё выдумал в одном из своих бесконечных снов

Я уже играл в комнатах таких же тихих как эта

Тогда почему же меня так гнетёт эта тишина?»

Доиграв последнюю ноту, рука Алекса жадно потянулась за стаканом с очередной порцией Мэри, оставленной предусмотрительной Сью на крышке рояля, но резко замерла на полпути, когда со стороны вестибюля послышались странные звуки.

«Сью, разве кто-то из уборщиков до сир пор работает?»

«Никак нет, сэр, все боты завершили работу час назад»

«Тогда что это за звуки? Ты же их слышишь?» — с замиранием сердца спросил мужчина, поднимаясь со своего места и направляясь в сторону ресепшена.

Вместо ответа от Сью послышалось громкое скворчание. Алекс, буквально мог слышать, как с трудом заработали железные извилины в её компьютерном мозгу. Подобной реакции у ботов ему ещё не приходилось наблюдать. После минутной тишины, в которой ещё явственнее стали слышны неопознанные звуки, похожие на трель, Сью, полным замешательства голосом, выдала:

«Я не знаю, сэр»

На дрожащих ногах спускаясь на первый этаж, Алекс до последнего надеялся, что дотошная трель, так нагло разрушившая покой и тишину, царившие в Транквилити последние десять лет, окажется лишь галлюцинацией, родившейся в его больном пьяном мозгу. Но чем ближе приближался мужчина к ресепшену, тем меньше на это оставалось вероятности: с каждым шагом трель становилась всё громче и громче. Тщетно пытаясь унять бешено бьющееся сердце, он завернул за угол и, чуть не споткнувшись, резко остановился, не веря своим глазам.

На большой стойке, сделанной из дуба и выкрашенного в благородный винный цвет, который так хорошо сочетался с ярко оранжевыми стенами вестибюля, разрывался от громкой трели маленький стационарный телефон — красивый муляж, служащий последним напоминанием о человечестве. И сейчас это последнее напоминание с треском обрушило его годами выстроенную и так тщательно спланированную жизнь.

…

«Скорость корабля — 1,52 млн км в секунду, оптимальная температура в салоне 36,6 градусов. Уровень радиации — 0.33 зиверта. Угол наклон корпуса не превышает допустимого значения. Время работы солнечных батарей составит пять дней десять минут. До пункта назначения три дня шесть часов. Расход топлива составляет 0.175 тонн на каждый километров. Через три часа корабль достигнет созвездия Меркурия…»

Успокаивающий голос бота, который звучал будто колыбельная, ужасно клонил Майлза в сон, и тот, несмотря на несколько выпитых таблеток кофеина, то и дело проваливался в какую-то другую параллельную реальность. К счастью, ему не приходилось вести лайнер самому — встроенный компьютерный мозг отлично справлялся с этой задачей, иначе аварии было бы не миновать.

После нескольких часов борьбы с собой, Майлз всё-таки сдался, падая головой на пульт управления, и тут же засыпая. Но такой недолговременный отдых совсем не принёс облегчения, потому что в следующую же секунду он был разбужен резким толчком. Вмиг придя в себя, Майлз кинулся к пульту управления, проверяя показатели системы, надеясь, что тряска вызвана слишком большой разницей между давлениями снаружи и внутри корабля, а не столкновением с крупным метеоритом. Однако все показатели, на первый взгляд, оказались в пределах нормы. Когда очередной, но уже более мощный толчок, выбросил юношу из его пассажирского кресла, тот громко завопил боту:

— Марк, в чём, черт возьми, дело?! Ты закрыл внутренний клапаны при взлёте?

— Все клапаны закрыты, сэр.Полёт проходит без осложнений — последовал размеренный ответ, который совершенно не успокоил Майлза, отброшенного очередным толчком в другой конец салона.

— Да где же без осложнений, тупица! Лайнер в аварийном состоянии!

— Скорость корабля составляет 1.52 млн км в секунду. До места назначения осталось три дня пятьдесят минут… -резко оборвавшийся голос бота на секунду сменился на странное скрежетание, которое еще никогда не доводилось слышать Майлзу, несмотря на весь его опыт межпланетных полётов, но уже спустя минуту Марк заговорил вновь. Однако на этот раз он не зачитывал информационную справку о параметрах полёта. Сердце Майлза сделало опасный кульбит, когда бот таким же спокойным голосом произнёс:

— До посадки осталось десять, девять, восемь, семь…

— Какая посадка? Что ты несёшь! Нам лететь ещё три дня! — пытался он достучаться до компьютерного разума, но машина так же спокойно продолжала отсчитывать последние секунды его жизни.

Нажимая все подряд попадавшиеся кнопки на пульте управления, который совершенно никак не реагировал на его манипуляции, Майлз лихорадочно перебирал у себя в голове тонну теоретического материала, полученного им на лекция по вождению туристического лайнера, пытаясь вспомнить, упоминали ли когда-нибудь его учителя о подобной экстренной ситуации. Но всё, что пришло ему в голову были слова одного лектора о некоторые русских военных кораблях, рассекающих по космосу, способных сбить навигацию бота и заставить его посадить корабль раньше установленного времени. Единственное, что можно было предпринять в таком случае — раскрыть запасные парашюты и молить бога о том, чтобы корабль приземлился на ближайшую планету, а не в пустоту.

— шесть, пять…- продолжал отсчитывать бездушный бот.

Пытаясь контролировать нахлынувшую на него волну паники и животного страха, Майлз дрожащими руками открыл карту навигатора, проверяя, встретится ли на его пути какой-нибудь клочок земли. Он не мог поверить своей удаче, когда взглядом наткнулся на высветившееся на экране слово «Луна». Всего в каких-то несколько сот тысячах километров от него находилась Луна.

Глубоко вздохнув, Майлз что было сил потянул за рычаг, раскрывающий запасные парашюты.

— четыре, три…

Сорвав с себя защитный шлем, юноша, задыхаясь, попытался в последний раз вздохнуть воздух.

— два…

Нет, в последние секунды у него не пролетела перед глазами жизнь, как он об этом часто читал в книгах или видел в фильмах, он не вспомнил о своих родителях, друзьях или любовниках, которых он оставил на Земле, он даже не пожалел о том моменте, когда в его неспокойной бедовой голове появилась мысль отправится добывать железо на Марс…напротив, он вообще ни о чём не думал. В его голове не было ни одной грёбанной мысли, а в сердце — ни одного чувства. Он просто молча наблюдал, как его лайнер с устрашающей скоростью влетел в атмосферу Луны, как корпус корабля охватило пламя, и весь он, накренившись, всей своей массивной тушей устремился вниз, стремясь навстречу лунной земле.

— один — отсчитал Марк, и в его голосе что-то щёлкнуло.

Что-то щёлкнуло в голове и у Майлза, встрепенувшись от своего анабиоза, он будто только начав жить секунду назад, даже не завопил, а зарычал от отчаяния и боли, пронзившие всё его тело.

Боже, как же сильно он хотел жить. Никогда он еще не чувствовал себя настолько живым, и никогда он еще не ценил жизни так, как за те несчастные миллисекунды перед своей смертью.

… за два дня до этого

«Парень, да ты просто чокнутый! Или ты решил, что для таких богатеньких детишек, как ты, закон не писан? Ты же понимаешь, что если твой лайнер засекут на границе, то евросоюз сделает всё, чтобы засадить тебя на остаток жизни? И к чему тебе сдалась эта затея? Почему именно Марс? А не, скажем, та же самая чертова Луна?»