Гермиона всерьёз задумывалась о том, чтобы не продолжать обучение, но совместными усилиями друзей всё-таки пошла на дополнительный седьмой курс. Её даже выбрали старостой факультета. Она день за днём выполняла свои обязанности, исправно ходила на лекции, делала домашние задания, помогала друзьям.

Гарри встречался с Джинни. Рон пытался ухаживать за самой Гермионой. Луна выпускала школьную газету. Невилл стал любимцем курса и теперь не знал, что делать со всем этим вниманием. Они болтали с друзьями и иногда шалили.

Они делали вид, что всё как прежде. Что в их жизни не было этих страшных лет. Что им не пришлось сражаться с самым сильным магом в истории мира: Гарри не жертвовал собой в Запретном Лесу; мистер и миссис Грейнджер по-прежнему помнят, что у них есть дочь. Словно в Норе как и раньше звучит шумный смех Фреда и Джорджа. А малыша Тедди воспитывают Тонкс и Римус.

Но каждый из друзей понимал в душе, что уже ничто и никогда не будет как прежде.

Всё в этой жизни проходит. И каждый знает: рано или поздно наступает момент, когда то, что было для тебя крайне важно, не давало тебе спать по ночам, и казалось самым главным в жизни, становится ничтожным, стирается из памяти, превращается в пыль. И наверное, самое страшное — это в какой-то момент осознать: то, ради чего ты жил последние восемь лет своей жизни, теперь ненужно и неважно не только тебе, но и всем вокруг. Ты просто однажды утром просыпаешься и понимаешь, что все твои подвиги, жертвы, стремления и цели превратились в ту самую пыль. Тебе некуда идти, тебе незачем двигаться дальше. Это может касаться личных отношений, карьеры, творчества… или как в их случае — войны.

Война окончилась. Всё было хорошо.

Но в душе Гермионы всё ещё живы образы и страхи из прошлого. И как же сильно ей хотелось всё исправить, вернуть назад, изменить. Однако каждое утро она просыпалась и понимала: надежды нет. Слишком много родных людей ушло за этот год. Слишком много людей она не смогла спасти. Слишком много…

Сейчас было бы хорошо запустить маховик времени, как раньше, и хоть на миг оказаться в далёком прошлом, там, где она была счастлива. Однако она сама свидетельствовала на суде о том, что маховики надо уничтожить.

Сейчас было бы хорошо вернуть родителям воспоминания о ней, но она собственноручно их стерла.

Сейчас было бы хорошо сделать так, чтобы в её памяти Рон не уходил от них с Гарри, оставляя в страшном и холодном лесу… И всё же она знала: он ушел. Пускай он вернулся, но ощущение безопасности не вернулось вместе с ним. И тогда в душе Гермионы поселилось странное чувство пустоты и одиночества — среди друзей, среди родных, в стенах любимого Хогвартса, — она была одна в этом огромном и враждебном мире. И если во время войны у всего её существования была глобальная цель, то теперь жизнь казалась совершенно бессмысленной и пустой.

Совсем недавно забыть об этом помогали книги и практические занятия. Только что и эта иллюзия развеялась.

Гермиона всё ещё была в кабинете факультативных практических занятий в Хогвартсе. И Малфой вызывал её на дуэль.

— Трус! — прорычал Рон и начал подниматься с места.

Гермиона легонько прикоснулась к его руке, успокаивая. Это подействовало, как и всегда. Рон остался сидеть, скрипя зубами и сопя. Меньше всего сейчас Гермионе хотелось конфликта на глазах у всего курса. К тому же повод был более чем глупый — Малфой вызывал её на дуэль в рамках Дуэльного Клуба. Ничего противодейственного он не совершил. Не хватало ещё драки на пустом месте.

Малфой всегда вёл себя как последняя скотина, начиная с первого курса и их знакомства в поезде, с его первого кинутого «грязнокровка». Гермиона не воспринимала его мерзостные высказывания всерьёз, но иногда он действительно задевал её.

Она прекрасно помнила, как на третьем курсе Драко вывел её из себя до такой степени, что Гермиона ударила его по лицу. В момент, когда осознала, что сделала, она была готова ко всему. Малфой мог начать драку с Гарри и Роном, пожаловаться декану или призвать к помощи родительский комитет. Он не сделал ничего. Тогда Гермиона решила, что он струсил. Но шло время, всё больше событий происходило вокруг Малфоя, и она понимала: трусом назвать его нельзя.

Подлецом, лжецом, сволочью — да.

Трусом — нет.

Он впустил Пожирателей смерти в Хогвартс, но не убил Дамблдора. Он соврал Тёмному Лорду в мэноре, когда Гермиона с друзьями попала там в ловушку. Спас Гарри в Выручай-комнате. За все эти действия Лорд мог бы легко убить Драко и всю его семью. Малфой не боялся идти против воли Лорда, спасая то, что было ему дорого.

Последнее время Малфой снова начал задирать её. Гермиона не могла не обратить внимание на это. Но сейчас, глядя на мир через призму случившегося за время войны, действия Малфоя выглядели не очень убедительно. Школьные склоки, неприязнь Слизерина, Хорёк, с его вечным желанием унизить — как же это всё было мелочно сейчас. Когда окончилась война. Когда столько судьбоносных событий произошло вокруг каждого из них. Им пришлось повзрослеть. Стать старше на много лет, оставшись в молодых телах.

И сейчас, спускаясь вниз на арену, Гермиона не ожидала ничего нового и сверхъестественного: это просто Малфой. Просто очередной урок.

====== Вызов ======

Гермиона остановилась, подняла палочку. Простые действия, о которых они хорошо помнили: представление, поклон, палочки вверх. Профессор ещё что-то говорил, когда Малфой сделал то, чего она никак не ожидала — он совершил резкий выпад в её сторону, запуская отталкивающее заклинание. Свет попал ей в область груди и откинул назад. Не больно, но очень неожиданно. Гермиона попятилась, с трудом удерживая равновесие.

И в этот момент в душе что-то изменилось, дало отклик её эмоциям, будто она резко проснулась после длительного сна. Или скорее, вынырнула из ледяного Чёрного Озера, в которое её затягивали липкие пальцы гриндилоу. Глоток воздуха заполнил лёгкие, а в голове на мгновение стало пусто, словно отталкивающее заклинание Малфоя стёрло все мысли. И на место отрешённости, страху, безразличию и скорби молниеносно пришла злость. Малфой действовал не по правилам. Он нападал на неё в присутствии студентов и профессора.

«Ах так! Сукин сын! Без предупреждения и объявления начала дуэли! Сейчас ты получишь по заслугам!»

Гермиона собралась и взмахнула палочкой, отправляя ответное заклинание в Малфоя. Того не просто откинуло назад, он пошатнулся и чуть не упал.

Драко явно не ожидал, что Гермиона ответит, что пойдёт у него на поводу. Он очень хотел бы этого, но никак не рассчитывал. Азарт и чувство ликования сопроводили его следующее действие. Драко наконец удалось вызвать у Гермионы хоть какие-то эмоции, её глаза вспыхнули тем самым огнём, которого он ждал. Значит, он на верном пути! Значит, надо продолжать. Главное — не увлечься слишком и не убить, в желании напиться её гневом… Он хищно сощурился, готовя выпад магии, и начал творить новое атакующее заклятие.

Гермиона увидела, как Драко чертил в воздухе руну заклинания. Понимая, что не желает больше получать от Малфоя, наколдовала магический барьер и приняла защитную позу. Ярко голубой луч появился из палочки Малфоя. Она понимала, чем именно он запустил в неё, и даже зажмурилась, ожидая удара: вряд ли её щит удержит заклинание такого уровня. И пускай это лишь урок в дуэльном классе, однако сражались они по-настоящему, и боль от удара тоже будет настоящей… Яркая вспышка света заставила Гермиону отвлечься от мыслей о предстоящем ударе.

И вмиг всё вокруг стихло.

Её отнесло волной света в сторону, но она осталась стоять на ногах. Удара от заклинания Малфоя так и не последовало. Когда Гермиона открыла глаза, то поняла, что она по-прежнему в зале, однокурсники смотрят на них с трибун, а Малфой стоит напротив, тяжело дыша.

Профессор, наколдовавший нейтрализующие чары, находился в самом центре арены, между ними, расставив руки в запрещающем жесте.

— Грейнджер! Малфой! — рявкнул профессор. — К директору! Живо!