— Гори в аду, Малфой! — прошипела Гермиона.

Голос дрожал, выдавая её истинное состояние. Развернулась и быстро зашагала по коридору прочь от этого злосчастного места. Прочь от Малфоя. От его лживых глаз. От всего того, что связывало их совсем недавно и так легко разрушилось, открывая глаза на его истинную сущность.

Драко понимал, что надо было побежать за ней. Но множество студентов смотрели на него, каждый из которых ожидал развязки. Спасать свою репутацию, восстанавливать место в обществе, держаться со «своими» — именно этого он добивался последние годы. Статус семьи никогда не станет ниже каких-то мелочных, сиюминутных увлечений. Тем более, что он увлёкся магглорождённой девчонкой. Такого скандала не перенесёт ни его репутация, ни репутация семьи Малфоев в целом. Драко остался стоять на месте, проводив Гермиону досадливым взглядом и последовал за Пэнси. А что в этот момент творилось в его душе — никого не касалось.

Сколько прошло времени? Час? День? Неделя? Гермиона не знала. Она ворвалась в спальню старост, заперла дверь, машинально наложила на неё Силенцио и упала на кровать.

«Лживый, подлый ублюдок. Мерзкий змей с его гипнотическими движениями. Отвратительный и такой подлый! Пусть будет проклят! Пусть сгниёт в Азкабане вместе со своим папашей!»

Гермиона больше не пойдет помогать ему. А без неё он бессилен. Он не может ничего! Он сдохнет от действия чёрной магии метки и попыток спрятать её. Будет умирать мучительно и долго! А Гермиона станет смотреть и наслаждаться… Слёзы душили, вырываясь наружу. Она размазывала по лицу тушь, стараясь хоть немного успокоиться. Успокоиться не получалось.

«Скотина! Подхалим несчастный! Может стоит отомстить? Наложить на него какое-то проклятие? Или забрать книгу с чердака. Отнести её Макгонагалл. И пусть разбирается сам. А дальше — суд, признание Люциуса виновным, Азкабан. А Драко пойдет следом за лжесвидетельствование! Отличный план! Вот он в лапах дементора. Дементор высасывает из него всё доброе и светлое, оставляя только… только что? Было ли в Малфое вообще что-то светлое?». До сегодняшнего дня Гермиона верила — было! Малфой весь будто состоял из света, который дарил ей. А сегодня хрупкая иллюзия разрушилась, обнажая его истинное лицо.

На месть у неё не хватит сил. Гермиона не сможет сделать всё то, что сейчас порождает её обиженное воображение. Она не сделает ничего. Останется всё прежним, просто в жизни теперь не будет Малфоя. Это ведь хорошо. Ничто не станет отвлекать от учебы, она сможет многого добиться! Выйдет замуж за Рона, родит ему детей.

Очередная волна слёз захлестнула Гермиону с головой. Она не хотела, чтобы Малфоя больше не было. Хотела стереть воспоминания из коридора, и делать вид, что всё, как прежде. Пойти вечером к Драко, провести эти пару часов с ним. Гермиона чувствовала, что вместе с тем, что она увидела сегодня, рушится её маленький придуманный мир. Мир, в котором было место одинокой, наивной девчонке с Гриффиндора и сильному, уверенному парню со Слизерина. Мир, в котором они могли бы быть парой…

Как он мог? Как мог дарить столько счастья и не чувствовать ничего? Как мог говорить и делать всё то, что делал, и при этом так искусно играть свою роль? Может это у них в крови? Может все чистокровные умеют лгать на подсознательном уровне?

В окно постучали. Белая сова.

«Нет, Малфой, я не хочу даже читать твои извинения и лживые письма!». Гермиона махнула рукой, прогоняя посланника. Сова не улетела. Гермиона открыла окно, пытаясь прогнать птицу, та настойчиво била крыльями, пытаясь влететь. В какой-то момент стало жалко живое существо, и она впустила сову.

Письмо от Малфоя.

«Пошло оно к дьяволу, вместе с его автором!»

Но руки сами тянутся к лапке птицы, разворачивают пергамент:

«Это не то, что ты подумала! Я всё объясню! Приходи вечером! Я буду ждать тебя!» Гермиона фыркнула, разорвала пергамент и со злостью посмотрела на сову.

— Передай своему хозяину, пусть валит ко всем чертям! — выпустила птицу, не написав ни слова в ответ.

====== Гриффиндорская гордость ======

Сова вернулась без ответа. Чего ещё было ожидать? Что Грейнджер решит поговорить, выслушает, поверит и продолжит как раньше? На что он надеялся, отправляя сову к ней? Возможно, на чудо. Но чуда не случилось.

Не случилось чуда и на следующий день, когда они встретились в кабинете ЗОТИ на сдвоенной лекции. Драко задержался немного после звонка в надежде перехватить её, когда студенты разойдутся. Гермиона вылетела из кабинета в первых рядах, не задерживая на нём взгляда.

А потом в Большом Зале за обедом. Гермиона даже не смотрела в его сторону. Но Драко видел её пустой взгляд. Точно такой, как был у неё до их первых дуэлей. Как был в библиотеке, когда она испугалась. Он ненавидел эту пустоту. И ненавидел себя за то, что дал этой пустоте снова подобраться к карим глазам девушки, которой обещал, что всё будет хорошо.

Её молчание начинало действовать на нервы. Что за привычка отмалчиваться? Устрой сцену, разбей что-нибудь, наори, выплесни гнев, только не молчи! Почему ей так нравилось делать вид, будто он — пустое место? Будто не достоин её внимания? Презрение — его конек. Она решила воспользоваться его же методом, и это раздражало.

Драко несколько раз пытался заговорить. Ещё два раза посылал сову с письмами. Даже попытался задержать Грейнджер в Большом Зале, обратился при всех, вызывая взгляды и сплетни окружающих. Придумал повод, позволяющий уйти от чужих глаз. Гермиона ответила холодно и сухо. Сказала, что сегодня не планировала заниматься в Дуэльном Клубе, что он победил и дальше тренироваться нет надобности.

— Ты выиграл, Малфой! — Гермиона посмотрела сквозь него, куда-то туда, где стояли её друзья. — Мне больше не надо с тобой общаться. Всё, что зависело от меня, я сделала. Дальше — сам. Ищи себе другую игрушку… — отпихнула в сторону и пошла к Джинни.

— Грейнджер! — Драко окликнул её слишком громко, привлекая внимание студентов и преподавателей. Слизеринский стол особенно внимательно проводил девушку взглядом. Гермиона не обернулась. Не изменилась ни её походка, ни положение опущенных плеч. Она будто не услышала его.

«Ну и ладно, гордячка! Хочешь поиграть в попранную невинность — играй!». Малфои ни перед кем никогда не прогибались и не ползали на коленях. Кроме Лорда, разумеется. Но во-первых, Лорд мёртв и Драко никогда не совершит такую ошибку вновь, а во-вторых, она — не Лорд!

И пускай Драко виноват. Пускай не должен был делать то, что сделал. Но общаться так с собой он не позволит. Не позволит Грейнджер делать вид, что его нет. Не позволит игнорировать. Хватит! Он и так сделал всё, что мог в желании помириться. Переступил через себя, через свою гордость.

Было три неотвеченных письма. Попытки поговорить, а теперь и это публичное унижение.

А она всё ещё считает, что он не достоин её взгляда! Пошла к василискам! «Гордая? Значит будешь гордиться своим поведением в одиночку, ты ведь так любишь одиночество, да, Гренджер?!»

Видеть Малфоя каждый день в кабинетах и коридорах замка было невыносимо. Особенно, когда он пытался заговорить с Гермионой в присутствии её друзей или своей свиты. Зачем он это делал? Зачем обращался при всех? Зачем? Хотел лишний раз унизить, указать на место? Хотел самоутвердиться снова за её счет? Хотел ранить еще больше? А может… просто хотел поговорить? Гермиона стиснула кулаки, заставляя себя прогнать шальные мысли. Она безумно скучала, но не позволяла даже маленькой тёплой надежде закрасться снова в сердце. Малфой — предатель! Он воспользовался ею, чтобы добыть книгу и снять метку. А с предателями надо быть жёсткой и крайне аккуратной. И не подпускать их близко, как бы этого не хотелось.

Ни один маг в мире не сможет больше сделать ей больно. Ни одно живое существо не достойно её слёз. Гермиона зареклась не плакать, обещала себе, что проклятые, солёные капли никогда снова не появятся на глазах. Она слишком много плакала после Войны, когда поняла, что обратной дороги нет. Когда попрощалась со всем, что было ей так дорого. Грейнджер обещала себе, что никто и никогда больше не заставит её страдать. Тем более Малфой. Тем более, что обида на него душила хуже, чем проклятый василиск из Тайной Комнаты.