— Я никому не скажу. Спасибо, Грэй. Я твой должник, — сказал Джаред и отключил телефон. — Ещё немножко, Джен, почти приехали, — проговорил он, бросая взгляд в зеркало заднего вида. Дженсен не двигался. Ничего, Олбанси-Роуд была совсем рядом. Всего пара минут. Продержись только пару минут.

========== Глава седьмая ==========

Рыжий доктор с трёхдневной щетиной был сильно пьян, но выполнил свой долг эскулапа с такой тщательностью, какой позавидовали бы дежурные хирурги городской больницы. Он страшно ругался, осматривая рану Дженсена, так, что Джаред решил уже — помочь тут ничем нельзя. Но потом он, продолжая ругаться, взялся за скальпель и велел Джареду убираться прочь. Джаред убрался, вымыл руки от крови в туалете, потом вернулся и Бог знает сколько времени сидел на пластиковом стуле возле двери, ожидая новостей.

Доктор вышел через час, зажигая на ходу сигарету, и сказал, что Дженсен выживет. А потом назвал цену.

Джаред попытался всучить ему свой мобильник в качестве платы. Доктор посмотрел на него, как на ненормального, и спросил, правда ли Джаред сейчас сказал, что у него, блядь, нет нихуя денег, или, может быть, доктору от усталости после дьявольски тяжёлой операции это послышалось. Крут он был на поворотах, этот подпольный доктор, но Джаред, видимо, выглядел так ужасно и был в таком отчаянии, что даже сердце этого матёрого волка дрогнуло — ведь, в сущности, среди врачей редко попадаются совсем уж плохие люди.

— Ладно, — сказал он, глядя на Джареда с нескрываемой неприязнью. — Вернёшь гонорар до конца недели. Если задержишь хоть на день, я отрежу Грэю яйца, аккуратно, под корень, совершенно стерильным скальпелем. После чего, полагаю, он гораздо мене технично отрежет яйца тебе. Так что лучше тебе заплатить.

Джаред поклялся, что заплатит, и спросил, можно ли ему к Дженсену. Доктор кивнул на дверь, и Джаред, обмирая, вошёл.

Дженсен лежал на кровати голый, прикрытый по пояс простынёй. Его рёбра были туго перевязаны, в сгибе локтя торчала игла капельницы. Он очнулся, и, увидев, что Джаред вошёл, отвернулся к стене. Джаред подошёл и сел возле его кровати на пятки прямо на пол.

Потом протянул руку, взял Дженсена за подбородок и повернул его голову к себе.

Дженсен плакал. Его лицо было неподвижным, спокойным, в глазах не было той бури чувств, которая, наверное, была сейчас во взгляде Джареда. Просто глаза у Дженсена были мокрые, и он плакал. Джаред даже представить не мог, что он сейчас испытывает. Но это что-то было, оно было, и это самое главное.

— Я знаю, — сказал Джаред, и по хриплому тону своего голоса понял, что и сам, вообще-то, готов вот-вот зареветь белугой. — Всё очень хреново. Но я с тобой. Слышишь, Джен? Я всё равно останусь с тобой. Не брошу. Не выдам копам. Я никому не позволю причинить тебе вред. И тебе не позволю причинить вред кому-то. Можно быть счастливым, Дженсен, можно просто быть, не причиняя никому вреда. Я знаю. Я тебя научу.

Дженсен смотрел на него. Слёзы стояли в его глазах, не проливаясь. Он не моргал, не двигался, просто смотрел, не пытаясь стряхнуть руку Джареда со своего лица.

— Я хотел тебя освободить, — сказал Дженсен наконец. Его голос звучал тихо, но, когда он это сказал, Джаред понял: он выживет. Ему очень больно, но он действительно выживет. И Джаред даже не знал, хорошо это или плохо.

— Не хочу, — сказал он. — Не хочу освобождаться от тебя. Куда мне идти? Что я в жизни видел лучше, чем ты? Ничего. Есть, как есть, Джен. Какую-то такую херню я в прошлой жизни напорол, что теперь мне достался ты. И если я буду с тобой терпеливым, твою мать, то, может, хотя бы очищу карму. И в следующем перерождении буду как Пэрис Хилтон: куча бабок, ноль мозгов и вот такие буфера.

У Дженсена дрогнули губы. Улыбается? Или всё-таки плачет? Не важно: это была эмоция. Дженсен хотел освободить его, но Джаред отказывался освободить Дженсена от себя, до тех пор, пока способен хоть что-то в нём пробуждать.

— Который час? — спросил Дженсен, и Джаред устало моргнул.

— А? Не знаю. За полночь, точно. Он тебя латал часа полтора.

— Уже восемнадцатое. Твой день рождения, — пояснил Дженсен, и Джаред безучастно кивнул. Да уж. С днём рожденья тебя. Наш Джаред — хороший парень, приятно, что он среди нас.

— А что ты мне хотел подарить? — с внезапным любопытством спросил Джаред. Было глупо об этом спрашивать, но, чёрт возьми, глупо было вообще всё, так что уж теперь… Он не заметил, как пальцы его свободной руки переплелись с пальцами Дженсена. Было так хорошо касаться его, просто касаться и не испытывать страха ни за него, ни за себя, ни за кого-то ещё.

— Я хотел тебя отвезти на озеро, — сказал Дженсен. — За городом. Устроить пикник. Там хорошо летом, и много людей. С детьми и собаками. Как ты любишь.

— Можем поехать позже. Когда ты поправишься. Мы можем поехать куда угодно, Дженсен. — Джаред не сказал, что теперь им, скорее всего, придётся как можно быстрей убираться из города. Лора не замедлит донести копам, что её пасынок-гей со своим дружком пытались её убить. Да и Мэган поддержит… — Только тебе надо отлежаться чуть-чуть, встань на ноги, а потом поедем.

— Нет. На озеро я уже не хочу, — сказал Дженсен и замолчал.

Джаред слегка водил по его скуле костяшками пальцев.

— А куда хочешь?

И тогда Дженсен посмотрел на него внимательно и серьёзно, и ответил, куда.

Дженсен оставался в подпольной клинике рыжего доктора ещё три дня. Джаред за это время обналичил все его кредитки (Дженсен назвал ему пин-коды без каких бы то ни было колебаний). К счастью, этого хватило, чтобы расплатиться с доктором, и осталось ещё, чтобы уехать из города и засесть где-нибудь, пока всё не утихнет. Машину Мэган Джаред у одну из ночей отогнал и бросил за два квартала от дома Лоры. Он не решился вернуться в квартиру Дженсена, и был почти уверен, что его арестуют во время обналичивания кредиток, или что вокруг особняка Падалеки будет засада. Но всё прошло тихо. Он вернулся в клинику и сидел рядом с Дженсеном, пока доктор не начинал ворчать, что штопал этого парня не для того, чтоб тот скопытился теперь от перенапряжения.

Наконец, Дженсен окреп достаточно, чтобы ходить. Джаред пожалел, что избавился от машины; а с другой стороны, всё равно они не смогли бы ею воспользоваться — их замели бы на первом же перекрёстке. Поэтому Джаред опять обратился за помощью к Грэю — которому, на удивление, хватило благородства не напоминать Джареду о его давешнем паническом обещании. Грэй только спросил, выжил ли его приятель, и сказал, что тачка обойдётся им в пять штук наличкой. Это была почти треть того, что у них было, но Джаред не мог торговаться.

Он смотрел, как Дженсен медленно (не столько из-за своей обычной медлительности, сколько из-за раны) одевается, и думал, куда бы им лучше поехать. По-хорошему, надо было валить из штата, но Джаред даже направления себе толком не представлял.

Когда у него зазвонил телефон, Джаред вздрогнул и посмотрел на Дженсена. Дженсен, остановившись, тоже посмотрел на него.

Звонила Мэган.

Джаред сперва решил не брать трубку — почти наверняка за спиной у его сестры стояли копы, готовящиеся перехватить и отследить звонок. Так говорил разум, но у интуиции, как всегда, было своё собственное мнение. Джаред сделал Дженсену успокаивающий знак и, выйдя в коридор, ответил на звонок.

— П-привет, — с запинкой прозвучало в трубке, и Джаред осторожно ответил:

— Привет.

Мэган шумно дышала в трубку, как будто пытаясь собраться с духом.

— Как ты? — спросил наконец Джаред, поняв, что кто-то из них должен заговорить первым. Мэган тут же ответила:

— Ничего. Я в порядке. И мама тоже. Упала в обморок, когда вы ушли, но почти сразу очнулась. А как… — она запнулась, и Джаред закончил вместо неё.

— Дженсен в порядке. Мы… уезжаем. Он решил, что… Словом, не волнуйся, — добавил он торопливо, не зная, сколько у него есть времени. — Мы вас больше не тронем. Прости… прости, что так вышло.