— Ты сможешь идти? Ну-ка…
Кто-то обхватил его поперёк туловища и потащил вперёд, так настойчиво и упрямо, что Джаред невольно стал перебирать ногами, спотыкаясь и путаясь в приспущенных на бёдра джинсах. На краткий миг сознание вдруг прояснилось, и его обожгло вспышкой мучительного, кроваво-красного стыда; но потом это прошло, и он безропотно, как младенец, позволил отволочь себя к машине и затолкать на заднее сидение. Он подумал про собственную машину, ключи от которой забрал Веснушка, и решил, что ну её нахер. Под щекой у него скрипнуло кожаное сидение, и Джаред подтянул колени к груди, смутно слыша, как позади захлопывается дверца.
— Сп-пасибо, — пробормотал он заплетающимся языком — и тут же, буквально в ту же секунду вздрогнул всем телом, потому что кто-то дёргал его за ноги и твердил, чтобы он поднимался, шевелился, выбирался, ну же!
Джаред опять подчинился, хотя и не понимал, зачем было запихивать его в машину и тут же выгонять из неё. Те же сильные руки, что подняли его с земли минуту назад, поддержали его, когда он выкарабкался из машины. Джаред открыл глаза и с изумлением обнаружил, что он больше не возле клуба. Он стоял перед небольшим многоквартирным домом, и вокруг было темно, только ровно горел над входом золотисто-жёлтый фонарь.
— Идём, идём… уже немного осталось. Нет, мистер Смит, не надо, я сам справлюсь.
Джаред хотел спросить, с чем это он собирается справиться, но не сумел. Пара ступенек (шесть, он это запомнил), щелчок, мягкое гудение лифта, ещё пара шагов, ну-ка, вот так, почти пришли. А потом его втолкнули в бархатный, мягкий мрак, пахнущий хвойным освежителем и ещё чем-то странным.
Щёлкнул выключатель, и Джаред зажмурился, ослеплённый, а потом беспомощно вскинул руки перед собой, не зная, то ли падать, то ли не надо.
Сильные руки решили не тратить больше времени на уговоры и просто потащили его вперёд, к ванной. Там руки нагнули его над раковиной и сунули его взлохмаченную голову под кран. И повернули смеситель.
— Блядь! — завопил Джаред, вполне чётко и внятно выговаривая каждый звук, когда струя ледяной воды ударила его по затылку. Он задрыгался, но сильные руки удержали его на месте и заставили постоять так с минуту. Потом отпустили, и пока Джаред, ошеломлённый, отфыркивался и пытался проморгаться, стащили с него рубашку и футболку, ботинки, джинсы и носки. Джаред стоял босиком на холодном кафельном полу в одних трусах и дрожал, мокрый, замёрзший и несчастный. Сильные руки затолкали его в душевую кабинку и захлопнули дверцу.
Джаред постоял там минуту. Потом дрожащей рукой повернул кран.
Тёплая вода потекла по его телу, и только тогда он понял, до чего же у него всё болит. Горло саднило, плечи и бёдра ныли так, словно он неделю не слезал с велосипеда. Тёплые струи, омывавшие его тело, были как блаженство, как избавление. Джаред заплакал от облегчения и, привалившись спиной к стенке кабинки, позволил воде просто течь.
Он не знал, сколько времени там простоял. Наверное, долго, потому что в конце концов сильным рукам пришлось самим вытаскивать его из кабинки, обтирать полотенцем, лохматя его и без того растрепанные волосы, а потом закутывать в большую махровую простыню и вести куда-то по мягкому настилу на полу.
Потом его уложили на диван, заставив поджать под себя ноги, потому что они были слишком длинными и на диване не уместились. А потом его укрыли сверху пледом, тёплым, кусачим, и Джаред с тихим стоном натянул его до самого подбородка. Он едва ощутил, когда чья-то рука слегка взлохматила, а потом пригладила ему волосы. Он понял только, что это была другая рука, не одна из тех сильных, что дёргали его, будто куклу — те руки были уверенными и жёсткими, а эта была такой нерешительной, такой робкой…
— М-м… м… Джаред, — пролепетал он, поворачивая голову навстречу эту руке, надеясь, что она скользнёт ему с темени на лицо. — А ты?..
Рука дрогнула и убралась.
— Спи, — сказал голос того, сильного, и Джаред уснул.
Он проснулся от запаха кофе и потрескивания бекона на сковороде, и, как это всегда бывает в подобных ситуациях, долго не мог вспомнить, что случилось и где он находится. Со вчерашнего он помнил Веснушку и что-то плохое, что случилось потом; и, конечно, всё то плохое, что случилось до того. Ничто из этого никак не вязалось с небольшой, уютной, полутёмной из-за опущенных жалюзи комнатой, где он оказался. Комната переходила в кухню, такую же маленькую и уютную, стены не было, и квартира пропахала вкусным, соблазнительным запахом, от которого Джаред невольно задвигал кончиком носа. Он выглянул из-под пледа и, пытаясь выморгать забивающий глаза песок, облизнул сухие губы таким же сухим языком, глядя на мужчину, стоящего у плиты спиной к нему. Джаред видел только его коротко стриженный затылок, прямую спину, упругую задницу над широко расставленными ногами и руку в прихватке-варежке, покачивающую над плитой сковороду. Джаред не знал, что эта была за рука — одна из тех сильных или, может быть, та нерешительная и робкая, что погладила его по голове перед тем, как он отключился. И с этой мыслью он вспомнил всё разом — вчерашний вечер, пригоршню «летучек», царапающий горло нож и что-то тупое, тыкающееся в его задний проход. От последней мысли, сполна осознав, что ему тогда грозило, Джаред содрогнулся так сильно, что чуть не рухнул с дивана на пол.
Он удержал равновесие в последний момент, но шуму навёл достаточно, чтобы мужчина возле плиты обернулся к нему. Джаред увидел его лицо, и его прежде и больше всего поразило, как похоже и не похоже было это лицо на лицо Веснушки. Тоже большие глаза в густых ресницах, тоже пухлые губы, и даже несколько рыжих пятнышек на щеках — хотя реже и не таких ярких, как были у того парня. Собственно, они совершенно не были похожи, никак, ничем, и Джаред удивился, почему в первый миг ему показалось иначе.
Увидев, что он проснулся, и встретив его пялящийся взгляд, мужчина ничего не сказал. Он молча поставил сковороду на плиту, подхватил со столешницы стакан и решительным шагом направился к Джареду.
— Пей, — приказал он, сунув стакан ему под нос, и Джаред послушно выпил.
Чтобы через секунду прыснуть жидкостью на свою голую грудь и завопить.
— Господи Боже твою мать! Что это?! — Он рванул руку к лицу, боясь, что его вот-вот вывернет наизнанку. Мужчина посмотрел на него тяжёлым взглядом и сказал:
— Тебе лучше не знать. И просто выпить до дна.
Что-то такое бесконечно убедительное было в его тоне и взгляде, что Джаред, поколебавшись, всё-таки выполнил указание. Пойло на вкус было как моча, и тем не менее, допив, Джаред вдруг понял, что чувствует себя не так паршиво, как должен бы.
— К-какой-то абсорбент? — пробормотал он, опасливо заглядывая в стакан, на дне которого задержались несколько вязких капель.
Мужчина посмотрел на него с удивлением, словно не ожидал, что Джаред знает такие умные слова. А потом слегка улыбнулся, одними глазами, и, молча забрав стакан у Джареда, вернулся к фыркающему на сковородке бекону.
Джаред неловко спустил ноги на пол и ещё раз осмотрелся. Он был в одних трусах и совершенно не помнил, куда подевалась его одежда. Эта мысль его неожиданно смутила.
— Э… — начал он. — Мистер? Сэр? Как там тебя?
Мужчина не обернулся..
Джаред неловко прочистил горло. Ему вдруг расхотелось интересоваться судьбой своих штанов. От кухни по-прежнему пахло амброзией, и Джаред, сглотнув, понял, что голоден. Он ничего не ел с позавчерашнего дня, и в животе у него, несмотря на принятый накануне ядрёный коктейль, заурчало в унисон с шипящим на сковородке маслом.
Он снова прочистил горло и поёрзал, поглядывая на плиту голодными глазами. Хозяин бросил на него косой взгляд через плечо, снял сковороду с плиты и, вытряхнув бекон на тарелку, кивком подозвал Джареда к столу.
Джаред сорвался с дивана и кинулся вперёд с энтузиазмом спринтера на олимпийском забеге.
Пока он яростно пожирал бекон и яичницу, запивая её здоровенными глотками кофе, его спаситель сидел напротив, медленно попивая молоко из стакана, и разглядывал своего гостя, что почему-то не причиняло самому гостю ни малейшего дискомфорта. Джаред терпеть не мог, когда на него пялились, но этот парень — он не пялился, он… просто смотрел, как смотрят на голубей, клюющих печенье в парке. Ничего же плохого нет в том, чтобы кормить голубей, так?
