Он кинулся вперёд, к стоянке такси, на ходу набирая номер Мэган. Она не отвечала. Проклятье, да что же это! Он звонил ей снова и снова, метаясь по площадке, на которой обычно стояло две или три жёлтых машины с шашечками на крыше. А сейчас не было ни одной, чёрт, ни одной! Он попытался поймать попутку, но дом Дженсена был почти на окраине, движение тут не было оживлённым, а редкие машины проезжали мимо парня с дикими глазами, махавшего руками посреди дороги. Чёрт, чёрт! Господи, что же делать? У него даже велосипеда не было, а пешком дорога заняла бы не меньше часа. Джаред судорожно пытался вспомнить номер Лоры — и не мог. Ему не слишком часто приходилось ей звонить.
В конечном счёте ему пришлось поехать ночным автобусом, который как раз, на его счастье, подошёл к остановке. Автобус плёлся, как черепаха, пассажиров в нём почти не было, и Джаред с трудом удерживался, чтобы броситься в кабину, встряхнуть водителя за ворот и заорать, чтобы ехал, мать его, побыстрее! Но это бы кончилось тем, что его просто выставили бы вон, и он опять потерял бы время. А оно было сейчас слишком дорого. Джаред надеялся на то, что Дженсену никогда прежде не приходилось совершать запланированные убийства. Все убитые им были жертвами не столько самого Дженсена, сколько внезапных припадков его безумия. Поэтому был шанс, что сейчас Дженсен не сможет действовать достаточно быстро, хладнокровно и продуманно. Был шанс, что Джаред успеет.
Через двадцать минут Джаред оказался в районе, где прожил большую часть своей жизни. До особняка Падалеки отсюда было ещё семь или восемь кварталов — и опять, как назло, кругом ни одного такси. Он побежал, так быстро, как только мог, на бегу опять пытаясь дозвониться до Мэган. Щёлк! Она взяла трубку! Джареду было всё равно, кто её взял — Мэган или её мать, и он выпалил, задыхаясь:
— Где ты?
— Дома, — голос Мэган звучал легко и беспечно. Слава Богу, пока ещё ничего не стряслось. — Я видела, ты раз двадцать звонил. Что стряслось?
— Где ты была? — он задохнулся сильнее и чуть не упал, споткнувшись о валявшуюся на земле бутылку.
— Гуляла, я мобильник забыла дома… Джаред, в чём дело?
Она ничего не знает, понял Джаред внезапно и чуть не застонал. Ну конечно! Она просто забыла мобильник дома — вполне в характере Лоры совать нос не в своё дело, рыться в чужом телефоне. Наверное, Мэган внесла номер Джареда в адресную книгу, Лора увидела его имя, увидела вызов в списке звонков… Она даже не знала, что они встречались! Звонка ей уже хватило. Боже… И теперь только из-за этого грёбаного звонка…
— Твоя мать с тобой?
Наверное, он как-то странно это сказала, потому что Мэган переспросила каким-то чужим голосом:
— Что?
— Лора с тобой? — заорал Джаред. Осталось всего четыре квартала. — Твоя мать там сейчас?
— Да… кажется, она наверху, я её не видела ещё…
— А Ройс? Ройс там?
Если телохранитель Лоры (с которым она, разумеется, трахалась ещё при жизни отца) на месте, то он их защитит… только, Господи, кто тогда защитит Дженсена? Джаред едва не взвыл.
— Нет, кажется, у него выходной. Джаред, что происходит? Ты меня пугаешь…
— Бери мать и уходи. Сейчас же. Слышишь? — выдохнул Джаред, прижимая трубку к губам. — Забирай её и сейчас же уходите оттуда! Садитесь в машину и едьте к… Мэган? Мэгс!
Он услышал звуки борьбы, стук падающего на пол телефона и слабый, тут же оборвавшийся вскрик. Джаред сжал телефон в кулаке и ускорил бег. Только бы не опоздать. Их двое. Он не убьёт из обеих сразу. Хотя бы одну из них Джаред должен успеть спасти. Боже!
Дом стоял на возвышенности среди фонарных гирлянд, белый, высокий, богатый дом семьи Падалеки, которая никогда не была его семьёй. Машина Мэган стояла воле дорожки — ей вечно было лень отогнать её в гараж, обычно этим занимался Ройс. Машины Лоры видно не было, но Джаред знал, что она в доме: свет в верхних этажах ярко горел, во всех комнатах — Лора страдала астигматизмом, плохо видела в темноте и любила, чтобы повсюду было побольше света. Подбегая к воротам, Джаред не отрывал от окон взгляда, пытаясь уловить хоть какое-то движение за занавесками Он был уже возле дома, когда увидел в одном из окон фигуру Дженсена. Он был в столовой, и наклонился куда-то вперёд, кажется, к буфету… и что-то достал оттуда…
— Дженсен! — набрав полную грудь воздуха, закричал Джаред.
Но фигура уже отошла от окна.
Джаред ворвался в дом. Дверь была не заперта — может быть, её взломал Дженсен, может, Мэган забыла закрыть, а может, открыла ему сама, увидев на пороге через стекло красивого молодого человека… Джаред побежал на второй этаж, продолжая звать Дженсена. Он ринулся прямиком в столовую.
И успел. Слава тебе, Господи, он успел.
Дженсен стоял над стулом, отодвинутым к центру комнаты, и наматывал скотч на заведённые за спину запястья сводной сестры Джареда. Мэган была оглушена, но не потеряла сознание, и, слабо шевелясь, стонала сквозь полоску скотча, залеплявшую ей рот. Её мать была здесь же, тоже связанная и с заклеенным ртом; она мычала и мотала головой, тараща глаза. Увидев Джареда, она задёргалась сильнее, кидая на него умоляющие взгляды, полные дикого, первобытного страха. Джаред уже видел раньше такой взгляд — точно так же на него смотрела та женщина, от которой он оттащил Дженсена в ночном переулке три месяца назад. И, Джаред знал: если бы Лора могла кричать, крик её был бы точно таким же.
Он понял, что просто стоит на пороге и молчит, глядя на развернувшуюся перед ним безумную сцену. Дженсен закончил связывать Мэган и выпрямился, глядя прямо на Джареда.
В руке у него был кухонный нож.
— Дженсен, — Джаред шагнул и остановился, напоровшись на холодный, невозмутимый и отстранённый взгляд Дженсена. К счастью, не совершенно пустой, как тогда в переулке — значит, он вменяем сейчас, с ним можно говорить, его можно убедить…
— Дженсен, — выдохнул Джаред. — Прекрати. Что ты делаешь?
Дженсен посмотрел на него пристально и ничего не сказал. Только повернулся к связанным женщинам, не теряя, однако, из виду и Джареда. Словно раздумывал, с которой из них начать.
— Дженсен!— голос Джареда огрел его, словно плеть. Дженсен вздрогнул. — Смотри на меня, твою мать, я с тобой разговариваю!
Дженсен неохотно повернул к нему голову. Так, хорошо. Это было сейчас главное: отвлечь его внимание от женщин. Мэган окончательно пришла в себя и ёрзала на стуле, испуганно глядя на то Джареда, то на молчаливого, красивого парня, неподвижно стоявшего над ней с ножом.
— Послушай меня. Послушай очень внимательно, — Джаред изо всех сил старался говорить спокойно. — Положи нож. Потом иди сюда. Всё хорошо, всё будет хорошо, только…
— Они мешают, — сказал Дженсен так легко и спокойно, что Джаред, осёкшись, подавился словами, в успехе которых почти что не сомневался.
— Мешают? Кому?!
— Тебе. Нам. — Дженсен слегка нахмурился, стоя со скрещенными руками. Нож, крепко зажатый в руке, лежал плашмя на его предплечье. — Они сделали тебе больно.
— Да, было дело. Но послушай, это того не стоит. Это не важно, слышишь? Мне на них наплевать, честное слово. Я же теперь с тобой. Пожалуйста, перестань. Развяжи их. Пойдём домой и…
— От женщин одни проблемы, — медленно и веско проговорил Дженсен, оглядывая съёжившихся жертв внимательно и тяжело. — Они зло. Я всегда знал, что они зло. Они обокрали тебя. Лишили дома. Они… — Он замолчал, а Джаред стоял, затаив дыхание. Дженсен говорил не с ним, и не о нём: Джаред видел это теперь так же ясно, как и осознавал, что на этот раз не может им управлять. Он никогда ещё не чувствовал себя таким беспомощным. — Они не нужны, — заключил наконец Дженсен, и это звучало как приговор. — Не нужны. Ни тебе, ни мне.
— Они нужны самим себе, — сказал Джаред, подходя к нему ещё немножечко ближе. Дженсен как будто не замечал, что с каждой фразой Джаред делает к нему ещё один шаг. Или, может быть, ему было попросту всё равно. — Любой человек в мире нужен хотя бы самому себе, Дженсен, поэтому никого нельзя убивать. Господи, что за хрень у тебя в голове, а? Кто в тебя это вдолбил? Людей нельзя убивать! Ни плохих, никаких! И не важно, мешают они или нет! Так просто нельзя!
