Жизнь шла своим чередом. Начинался и незаметно в хлопотах и заботах пролетал год. Дни, похожие друг на друга, сменялись и не оставляли в памяти каких-либо значимых воспоминаний.

Умер Щербаков. В круговороте жизни Анисья уже забыла, что он когда-то был ей так ненавистен. Виделись они редко, и поэтому известие о его кончине не очень тронуло. Было жалко мать, но и от неё Анисья отвыкла. Она не была на похоронах, так как умер Щербаков в крещенье, в самые лютые морозы. Михаил не пустил её, пообещав, что на сорок дней отправятся они вместе. Анисья спорить не стала, радуясь в душе, что есть у неё теперь повод не ходить на похороны.

Она приняла свою жизнь. Смирилась. Судьба у неё такая.

Только не могла Анисья взять в толк, почему она мужняя жена, у которой своё хозяйство, которая мужу верная и преданная, не может иметь детей, а Нюнька, замучилась выколачивать их, не будучи замужем, и ведя образ жизни раздольный и вольготный. Сколько у неё было кавалеров, она и сама не могла ответить. Пьяная и разнузданная она принимала ухаживания всех, кто этого желал. Протрезвев, плакала и клялась, что не будет больше пить и пошлёт всех подруг и ухажеров куда подальше. Она похудела ещё больше, тёмные круги обвели её когда-то чистые глаза, теперь мутным взглядом смотрела она на окружающий её мир и очень была недовольна тем, что видела.

Первого своего ребёнка она доносила почти до положенного срока. Местная повитуха бабка Сусанна дала Нюньке выпить отвара. После него начались схватки, и ночью разродилась Нюнька мёртвым ребёнком. Завернула младенца в холстину и, немного придя в себя, снесла его на силосную яму и там закопала. Бабка Сусанна объяснила Нюньке, что этот способ самый безопасный для бабьего здоровья. Так ребёнок рождается, как и положено природой, но от отвара роды раньше срока, у младенца нет никакого шанса выжить. Сказала бабка Сусанна, что так поступают многие незамужние девки, избавившись от ребёнка, они не рискуют остаться бесплодными.

Когда Нюнька рассказала об этом Анисье, та едва сдержалась, чтобы не надавать подруге оплеух. Справедливо это, что у неё нет детей, а Нюнька уже троих вытравила? Нюнька ответила, что да, справедливо. У неё, у Нюньки нет ничего, а теперь уже и не будет, кто захочет взять её в жены прославленную на всю округу. А Анисья хитрая и коварная, ухватила мужа с домом, да и с коровою, крутит им и вертит, как захочет, даже свекровь отвадила, а уж все знают, что связываться с тёткой Таней себе дороже выйдет, такой у неё зловредный характер.

– Ещё и ноешь, ещё и недовольна! Дура ты, Аниська, побыла б на моём месте, как шёлковая стала, пень в колоду!

– Мне на моём хорошо. Дура не я, а ты. Сама себе такую жизнь выбрала, тебя никто не заставлял раздвигать ноги перед Ренатом.

– Много понимаешь! Это ты замуж вышла по выгоде, а я любила его. Знаешь, как сильно любила! Руки даже хотела на себя наложить, когда он бросил меня. Да что с тобой говорить, колода пустая!

Махнула рукой и ушла. С тех пор дружба пошла врозь и стали они не врагами, конечно, но людьми далёкими друг от друга. Было такое, что увидев издалека друг друга, старались встречи избежать. Да и выросли они давно, закончилось детство. Пролетело десять лет с того дня, как пришла Анисья жить к Михаилу. Жили они хорошо. Он работал исправно и хозяйство тянул. Приноровился вечерами после работы для поддержания боевого духа опрокидывать стаканчик, но пил с мерой, за рамки не выходил, руку на жену не поднимал, наоборот, захмелев становился тих и улыбчив. Иногда Анисья покупала водку сама, показывая мужу, что относится к его слабости с пониманием. Со временем боль от бездетства притупилась и уже не вызывала такого буйства эмоций ни со стороны Анисьи и Михаила, ни со стороны свекрови. Одна бабка Маша исправно просила у батюшки Александра Свирского сыночка для внучки. Верила она свято, что событие это произойдет в положенное время, и надо терпеливо дожидаться.

Лето 1968 года было очень жарким. Солнце разогревалось так, что температура днём держалась высокой, а по вечерам жар начинал спадать, но не сильно. Ночи стояли душные. Всё вокруг изнывало: люди и скотина, поля и огороды, лес и луга. Народ ждал дождя. Как-то под вечер в распахнутое окно влетела птичка. Она заметалась по комнате, ударилась об печку и упала на пол. Анисья подобрала мёртвую птаху и закопала её в огороде.

– К беде. – с тревогой подумала она.

Когда длинный и утомительный день подошёл к концу, стали укладываться спать. Из-за духоты, в надежде хоть на небольшую прохладу, расположился на ночлег Михаил в сенях в пологе, Анисья же легла в доме. Она долго не могла уснуть, но усталость победила, и Анисья провалилась в тревожный сон. Снилось ей, что упала в яму, не может выбраться из неё, кричит: «Помогите!», но помощи нет. Стены ямы мокрые и скользкие, руки съезжают, не может она ухватиться за край. И вдруг на краю ямы появляется человек. Анисья смотрит вверх и узнает мужика, которого видела в зеркале, когда гадала на святках.

– Анисочка, одеяло накинь, милая, давай скорее, а то сгоришь!

Мужик смотрит на неё, но руки не подаёт, лишь повторяет снова и снова:

– Одеяло накинь, одеяло накинь…

Анисья открыла глаза. Сизый дым уходил в открытое окно, а под потолком красное пламя вилось, и языки огня хватали всё до чего могли дотянуться. Комната горела.

– Пожар. – хотела закричать Анисья и не смогла. Кашель сломил её пополам. Она хотела опустить ноги на пол, но отдёрнула их, потому что наступила на огонь. Вспомнила она слова мужика, накинула одеяло на голову и по горящему полу босыми ногами устремилась к распахнутому окну. Вывалилась из окна и на секунду потеряла сознание. Очнулась от того, что кто-то поливал её водой. Увидели деревенские, что пришла в себя и попытались влить ей в рот воды, но Анисья оттолкнула ковшик от себя, и плохо различая людей, которые собрались около неё, спросила:

– Мишка выбрался?

– Куда там! Смотри как горит, ваш дом уже третий.

Огонь полыхал так, что вокруг жар стоял невыносимый. Анисья попробовала встать, но застонав, упала на землю. Ступни ног сильно обгорели. Одеяло, которое накинула Анисья на голову спасло её тело от ожогов, но ногам досталось сильно.

Увидев, что Анисья пришла в себя, люди отошли от неё. Они хватали вёдра и пытались заливать соседние дома, не тронутые огнём. Вокруг охваченного пламенем дома Анисьи, по часовой стрелке ходили старухи. В руках они держали иконы и громко читали молитвы. От молитвы ли, или от безветрия, огонь собрался в столб и устремился вверх.

В ту ночь сгорело три дома. Запах гари висел над деревней. Плакали бабы, голосили напуганные ребятишки. Бабка Таня рвала на себе волосы, кричала и каталась по земле. Анисья была как в тумане, было больно дышать, перед глазами плыла пелена, ноги ныли нестерпимо, и слабость сковывала движения. Она хотела подползти к свекрови, но сделав усилие, и, приподнявшись на руках, неожиданно для себя провалилась в темноту.

Глава 14

В больнице пробыла Анисья долго. Ожоги на ногах заживали медленно. От чего загорелись дома, так и не определили. Знали точно, что гореть стало с дома Сидоровых. Пожар начался около трёх часов ночи. Уставшие за день, люди крепко спали. Из-за жары огонь распространился мгновенно. К четырём часам утра три дома выгорели дотла. Коровушка, почуяв дым, выбила не крепко закрытые ворота хлева и тем самым спасла сама себя. Это всё, что осталось тётке Тане от когда-то крепкого дома и небольшой её семьи. Михаил, по всей видимости, угорел во сне, его нашли на месте сгоревшего полога. Два дня Анисья лежала на кровати тихо, она не плакала и ни о чём не спрашивала, на третий день, проснувшись рано утром, она закричала, заметалась на кровати, перепугав обитателей палаты. Успокоить её смогли, лишь сделав укол, после него она заснула, а когда проснулась под вечер, то долго плакала. Приходили к ней Мавра с бабушкой Машей. Приходила свекровь. Однажды пришла Нюнька. Было видно, что она с похмелья, на опухшем лице цвёл синяк. Увидев бывшую свою подругу, Анисья закрыла глаза, а Нюнька постояв немного у кровати, положила на тумбочку кулёк с конфетами и тихо вышла из палаты.