Джаред сперва не понял, о чём он говорит. Просто не понял — мысли у него и так слишком путались, он устал от этого бесконечно длинного и опасного разговора, во время которого словно непрерывно ходил по натянутому канату. Дженсен в ответ на его замешательство широко ухмыльнулся и, повысив голос, сказал:
— Кэсси! Ну-ка, душенька, подойди на минутку сюда.
Кэсси подошла, неприкрыто робея. Дженсен схватил её за запястье и бесцеремонно усадил себе на колени, а потом — Джаред глазам своим не поверил — сжал ладонью её грудь, прикрытую только хлопком сорочки. Кэсси вздрогнула.
— Что такое, моя милая? Я знаю, что нравлюсь тебе. Ты ведь считаешь меня красавчиком.
Чёртова Тэмми, в бессильном отчаянии подумал Джаред. Всё-таки подслушивала тогда под дверью, как всегда.
— Ну что, Джаред? — спросил Дженсен, продолжая сминать в грубоватом объятии застывшую девушку. Голос у него вдруг стал низким и гортанным, словно он перекатывал в горле мягкие шарики. — Разве тебя не волнует эта нежная юная плоть? Такая мягкая, такая покорная… Разве не хочется взять её, оросить собой, растянуть, чтобы она билась под тобой и кричала от наслаждения? Ты когда-нибудь делал это? Хоть с кем-нибудь, хоть когда-нибудь? А, Джаред?
Джаред вскочил, чуть не опрокинув кресло. Эклз тотчас разжал руки, и Кэсси выпорхнула из его жёстких объятий, как испуганная птичка. Дженсен откинул голову и расхохотался.
— Что за невинное гнёздышко этот Бель-Крик! Развращать и развращать. Ты можешь идти, — сухо бросил он Кэсси, и, как только та выбежала за дверь, схватил за рукав Джареда, вознамерившегося было удрать следом за ней. — А ты так и не ответил на мой вопрос. Тебе не нравятся женщины? Или просто не нравятся негритянки? Или что, Джаред?
Он впервые прикасался к нему — не считая того раза, когда поднял ему подбородок рукоятью хлыста. Это не было прикосновением кожи к коже, и слава Богу, потому что даже от ощущение хватки его сильных пальцев на своём рукаве у Джареда чуть не подкосились ноги. Не отрывая глаз от его лица, Дженсен медленно потянул его к себе, и на какую-то безумную секунду Джареду показалось, что сейчас его сгребут в таком же грубом объятии, как Кэсси минуту назад. Но наваждение тотчас прошло. Эклз выпустил его, и Джаред шарахнулся, словно загнанный заяц от выстрела охотничьего ружья.
— Ступай, — отвернувшись, нарочито равнодушным тоном сказал мистер Дженсен, и Джаред подчинился этому приказу так охотно и быстро, как ни одному другому приказу в своей жизни. Ночью он долго не мог заснуть — сердце колотилось в горле, как сумасшедшее, и из памяти не шли сощуренные глаза цвета болотной зелени, от которых не было никакого, совсем никакого спасенья.
Утром его разбудил стук в дверь, столь громкий и грубый, что не оставалось никаких сомнений в личности стучавшего. В Бель-Крик был только один человек, позволявший себе колотить в дверь ногой. Джаред встал и, протирая глаза, поспешно открыл.
— Мистер Розенбаум… Доброе…
— Собирайся, — рявкнул управляющий, смеряя Джареда с головы до ног ненавидящим взглядом, в котором мерцали, однако, злорадные искры, вынудившие Джареда окончательно проснуться. Рози терпеть его не мог, в основном потому, что Джаред был единственным рабом на плантации, до чьей спины управляющий не мог дотянуться своим вездесущим кнутом. Под опекой миз Констанс Джаред был неприкосновенен. До сегодняшнего дня.
— Мистер Дженсен велел тебе перебираться вниз, — без труда прочтя замешательство на его лице, мстительно ухмыльнулся Рози. — Будешь теперь спать и есть с остальными рабами. И работать начнёшь, в кои-то веки. Для начала вычистишь в конюшне навоз. Чтоб блестело, как в бальной зале, понял? Лично проверю!
Что ж, подумал Джаред с упавшим сердцем, этого следовало ожидать. Он не знал, чем заслужил такую немилость, но, по крайней мере, неожиданной она не была. Он вздохнул и всё же спросил, хоть это не имело никакого смысла:
— Это мистер Дженсен приказал?
— А кто же ещё? Теперь у тебя нет другого хозяина, щенок. Привыкай!
Похоже, новая эра на плантации пришлась мистеру Розенбауму столь же по душе, сколь не по душе она была всем остальным обитателям Бель-Крик.
Подумав, Джаред не стал брать с собой никаких вещей, кроме того, во что успел одеться. С тоской глянул на книжную полку, но наверняка ему не позволят взять с собой никаких книг — скорее, совсем отберут, а он ими дорожил больше всего, не считая, конечно, Ленточки. Он вышел из комнаты в коридор, и Рози демонстративно запер дверь на ключ, показывая, что обратного хода нет. Джаред только пожал плечами. В общем-то, ничего страшного с ним не произошло. А если мистер Дженсен решил так наказать его за что-то — то он в своём праве.
Утро стояло раннее, рабы, жившие в доме, только-только собрались на завтрак. Завидев входящего Джареда, Руфус с Кэсси уставились на него, Тэмми довольно хихикнула, а старая Миссури громогласно выругалась на всю кухню. Розенбаум, шедший за Джаредом по пятам, услышал это и прикрикнул на неё из коридора, но во владения яростной кухарки вторгнуться не посмел.
— Вот же негодяй! Услал тебя таки, а? Ох, знала бы миз Констанс!
— Не причитай, старуха, — одёрнул её Руфус. — Мальчишка не сахарный, переживёт. Верно ведь, Джаред?
— Точно, переживу, — улыбнулся тот, подсаживаясь к ним за стол. У него всегда были хорошие отношения с домашними рабами — за исключением Тэмми, — и, хотя они немного сторонились его, сам он был расположен к ним всей душой. На самом деле, завтракать с ними, болтая и передавая друг дружке миску с горячей подливкой, было куда как лучше, чем просиживать за изящно сервированным столом под змеиным взглядом мистера Дженсена.
Руфус сказал, что в рабской спальне как раз освободилась лежанка — одного из рабов за какую-то провинность перевели на плантацию. Это было грозным предупреждением для всех, но Джаред решил не придавать этому слишком большого значения. Мистер Дженсен — хозяин, по крайней мере, на время отсутствия матери, ему и решать. Джаред поблагодарил Руфуса, доел и отправился на своё рабочее место — к конюшне.
Если мистер Дженсен хотел досадить ему грязной работой, то у него ничего не вышло. Замарать руки Джаред не боялся — он всегда сам убирал за Ленточкой, а иногда и за другими лошадьми, помогая конюху Виктору. Правда, до сих пор ему не приходилось вычищать всю конюшню целиком. Закончил он часам к десяти, извозившись в навозе и провонявшись от ушей до пальцев ног. Привычно подумал, что надо бы вымыться и сменить одежду — и запоздало понял, что другой одежды у него теперь нет. К счастью, Виктор, всё утро прохлаждавшийся в тенёчке и поглядывавший, как хозяйкин любимец вкалывает с лопатой в руках, любезно одолжил ему одну из своих рубах. Джаред попросил у Миссури кусок мыла и, отдраив заляпанную конским дерьмом одежду, развесил её рядом с одеждой других рабов, сушившейся на заднем дворе.
Едва он закончил, прибежала Тэмми. По её острому бегающему взгляду Джаред сразу понял, что за весть она принесла. Так и было: его звал к себе хозяин. Джаред отряхнул с рук мыльную пену и отправился к нему.
Мистер Дженсен был в спальне и стоял у зеркала, лениво одёргивая кружевные манжеты своей щегольской сорочки.
— Вот ты где, — недовольно бросил он, не оборачиваясь и глядя на Джареда через зеркало. Потом кивком указал на гору белья, сваленную на полу у кровати. — Ты вроде бы упоминал, что умеешь стирать. Этим и займись.
Джаред мог сказать, что никогда не замачивал ничего более тонкого, чем простая хлопковая сорочка (постольку, поскольку стирал в основном собственную одежду, а одевался он довольно скромно), но мистер Эклз явно не ждал от него оправданий. Джаред сгрёб тонкие батистовые сорочки, чулки и шейные платки, с тоской глядя на них и прикидывая, что с ним будет, если в его неумелых руках они порвутся или расползутся.
— И ещё одно, — остановил его Дженсен, когда Джаред уже был в двери. — Я сейчас еду на плантацию, пообедаю там. Но за ужином буду ждать тебя, Джаред. Посмотрим, так ли хорошо ты прислуживаешь за столом, как выгребаешь навоз.
